Сын рыбака
Шрифт:
Погода была тихая, безветренная; хорошо спорится работа в такое время. Шагая вокруг ворота, рыбаки рассказывали друг другу разные истории, балагурили и подзадоривали друг друга. Иногда Оскар подходил повертеть ворот, но ему больше приходилось наблюдать за выходящим из проруби неводом. Большая часть его была уже вытянута — еще полчаса, и должна показаться мотня. Внезапно парни почувствовали, что вращать ворот становится трудно, уже всем телом приходилось налегать на шест.
— Наверно, зацепился, — сказал Индрик. — Прямо сил нет вертеть.
— Попробуем еще немного, может, отпустит, — сказал Оскар, подойдя к вороту.
Медленно, тяжело выходил на поверхность льда невод. Подборы были натянуты, как струны у скрипки. По временам вертеть становилось легче, и тогда подо льдом раздался треск.
— Это ловец, — сказал Оскар. — Загубит весь улов.
Покуда другие продолжали вертеть ворот, он подошел к проруби и осмотрел полотно. Скоро показались рванины. Невод терся о какой-то камень или корягу, а когда мотней охватило ловца, ворот больше нельзя было повернуть. Чтобы не оборвать подбор, надо было отвязать какой-нибудь уже вытащенный кусок и вытягивать невод за одно крыло. В воде оставалось еще восемь кусков, но улов все равно уже пропал.
Оскар велел немного раскрутить ворот, взял большой гвоздь и развязал туго затянутые узлы в том месте, где начиналась рванина. Это был один из кусков Гарозы.
Как раз в то время, когда расстроенные неудачным ловом рыбаки возились вокруг разорванного невода, вытаскивая куски, один негоднее другого, какие-то сани повернули к ним от берега.
— Бог помочь! — весело прозвучал голос Гарозы. — Ну, живей, живей тяните, чтобы я успел захватить с собой рыбки.
Его привез со станции какой-то крестьянин. Выскочив из саней, скупщик подошел к проруби.
— Это что еще за номер! — протянул он, растерянно глядя на кучу порванных сетей. — Это кто же так рыбачит?
— Напоролись на ловца… — пробормотал Оскар.
— Да это никак мои куски! — продолжал Гароза, рассматривая поплавки.
— Моим тоже досталось, — ответил Оскар. — Он меньше огорчался из-за порванного невода, чем из-за потерянного улова. За все время, пока он работал кормщиком, такая история случилась с ним впервые. Самолюбие рыбака было задето самым чувствительным образом.
— Вот, оказывается, какой ты у меня рыбак! — входя в раж, кричал Гароза. — Я думал, что посылаю порядочного кормщика, а он, изволите видеть, взял и порвал все неводы! Зачем же было браться за дело, если сам не знаешь, где можно и где нельзя ловить! Вот и доверяй этому дьяволу!.. Да вы тут, вижу, и рыбку пускали на сторону, я ведь на станции заметил, что в буфете у них полно лещей. Откуда им там взяться? Это не артель, а шайка воров и лентяев!
Губы Оскара подергивались от еле сдерживаемого гнева. Он только взглянул из-под насупленных бровей на Гарозу, но ничего не сказал. Скупщик продолжал орать, крики его далеко разносились по озеру. Собравшиеся на льду крестьяне и возчики с любопытством следили за разыгравшейся сценой. Гароза и раньше-то не стеснялся в выражениях, а уж на этот раз пустил в ход такие крепкие словечки, что даже рыбаков от них мутило. И Оскару пришлось все это принять на свой счет. В жизни еще над ним так не измывались, как сейчас. Он все молчал и только стискивал зубы, но в конце концов терпение у него лопнуло.
— Молчать, баба! — гаркнул он на Гарозу. — Убирайся прочь, покуда у тебя еще кости целы. Если ты сам такой всезнайка, зачем же ты прохлаждался в Риге, а на озера послал невежд, лентяев?
— Цыц, щенок! — закричал Гароза. — Видно, ты забыл, перед кем стоишь? Ты еще будешь у моих сапог ползать, обезьяна этакая!
— От обезьяны слышу! — отрезал ему Оскар. — В рижском зверинце уже две обитают, ты вполне сойдешь за третью.
Казалось, что Гарозу вот-вот хватит удар. Его бледно-желтое оплывшее лицо стало иссиза-багровым, он кричал что-то, размахивая во все стороны руками, но вместо слов изо рта у него вылетали какие-то булькающие звуки, словно из горлышка бутылки. Оскар повернулся к нему спиной и снова занялся сетями. Когда последний кусок изорванного невода был вытащен, он взял гвоздь и начал расковыривать узлы, чтобы отделить от невода куски своих сетей. Два были порваны ловцом, другие два находились на концах крыльев и потому уцелели.
— Что ты там делаешь, Клява? — спросил уже гораздо спокойнее Гароза.
Оскар не отвечал. Крепко сжав губы, с мрачным и решительным видом он собрал свои мокрые сети и стал укладывать их в чьи-то сани. После этого он вынул из кармана записную книжку, вырвал из нее несколько листков и подал Индрику Осису.
— Здесь сделан расчет за все время. Посмотри, сколько кому приходится, и расплатись. А вот остаток артельных денег.
Его рука слегка дрожала, когда он передавал товарищу кредитки. Недоумевающе моргая глазами, Гароза наблюдал за странным поведением кормщика.
— Оскар, — сказал он почти мягко, — брось ты эти фокусы!
Но Оскар словно оглох. Попросив хозяина саней довезти сети до хутора, он зашагал к берегу.
— Вот еще чудак! — пожал плечами Гароза, пытаясь засмеяться, но никто его смеха не подхватил.
К полудню Оскар приехал в Калнбирзы и немедленно начал укладывать в мешок вещи. Ничего громоздкого он с собой не брал, все имущество можно было легко унести на плечах. Пока он собирался, дверь распахнулась, и в комнату вошел брат Теодор, ухмыляясь во весь рот.
— Теперь нам пора поговорить, — сказал он. — Вчера никак не мог вас поймать — все занят да занят. Может, сейчас удосужитесь?
Оскар поднялся на ноги, держа обеими руками расправленные края мешка. Еще и этого недоставало! Он отрывисто засмеялся:
— Ладно, подходи. Одним подлецом больше, одним меньше, теперь это значения не имеет!
— Ого, мы еще важничаем! — хохотал Теодор. Стараясь держаться на приличном расстоянии от Оскара, он засунул руки в карманы и иронически поглядел на своего противника, могучая фигура которого до сих пор внушала ему почтение.
— Ну, чего тебе? — сердито спросил Оскар.
— Ты не очень-то фырчи, мой милый. И вообще в разговоре со мной тебе бы следовало отказаться от этого тона. — Язвительная улыбка исчезла с лица Теодора, с нескрываемой злобой смотрел он в упор на Оскара. — Не забудь, что теперь дела обстоят иначе — мы, так сказать, обменялись ролями.
— Ну, что же, пользуйся своим положением.
— Я это сделаю, когда найду нужным, времени у меня хватит. Кстати, куда это ты собираешься? Видно, жарко здесь становится?