Сын Солнца
Шрифт:
Красавица Изэт сорвала несколько цветков лотоса и украсила ими свои волосы.
— Хочешь кисть винограда?
— Через двадцать лет великолепный сикомор сделает этот сад еще уютнее.
— Через двадцать лет я буду старухой.
Рамзес внимательно посмотрел на нее.
— Если ты и дальше с таким же искусством будешь накладывать мази и румяна, ты будешь еще более восхитительна.
— Выйду ли я замуж за человека, которого люблю?
— Я не прорицатель.
Она легонько шлепнула его по груди цветком лотоса.
— Рассказывают, что ты чудом избежал смерти в карьерах Ассуана.
— Под защитой Сети я неуязвим.
— Значит, нападения на тебя не прекратились?
— Не волнуйся, виновного скоро обнаружат.
Она сняла свой парик, распустила длинные косы и рассыпала их по плечам Рамзеса. Своими горячими губами она стала покрывать его поцелуями.
— Так ли уж это сложно, счастье?
— Если ты нашла, бери его.
— Быть с тобой — мне больше ничего не нужно. Когда ты поймешь это?
— Тотчас же.
Обнявшись, они повались на бок. Красавица Изэт встретила желание своего возлюбленного с опьянением счастливой женщины.
Изготовление папируса было одним из главных ремесел египетских мастеров. Цена его колебалась в зависимости от качества и длины свитка. Некоторые, отрывками из Книге о выходе к свету [10] , были предназначены для могил, другие — для школ, большая же часть — для управления. Без папируса править страной было бы невозможно.
10
Ее несправедливо называли «Книгой мертвых»
Сети доверил соправителю периодически проверять производство папируса и следить за его справедливым распределением. Писцы, как один, жаловались, что им достается недостаточно, и обличали жадность соседа.
Рамзес как раз обнаружил злоупотребление, совершенное писцами, работающими на Шенара. Поэтому он вызвал старшего брата, намереваясь положить этому конец.
Шенар, казалось, был в прекрасном настроении.
— Я нужен тебе? Я в твоем распоряжении.
— Ты следишь за работой своих писцов?
— Да, но не входя в подробности.
— Например, покупка папируса.
— Там что-то не так?
— Да, твои писцы произвольно забирают большое количество лучшего папируса.
— Я люблю писать на хорошем папирусе, но признаю, что такие действия недопустимы. Виновные будут наказаны со всей строгостью.
Реакция Шенара удивила Рамзеса, он не только не протестовал, но еще и признал свою ошибку!
— Мне нравятся твои методы, — заявил Шенар, — нужно преобразовывать и оздоровлять страну. Нельзя терпеть никакой продажности, пусть даже самой незначительной. В этом я могу помочь тебе действенными способами: занятия протоколом позволяют хорошо узнать нравы при дворе и обнаруживать незаконные действия. Мало разоблачать, надо их исправлять.
Рамзес засомневался, действительно ли он разговаривает со своим старшим братом: какой добрый дух превратил хитрого придворного в поборника справедливости?
— Я охотно принимаю твое предложение.
— Ничто не могло бы доставить мне больше радости, чем это открытое сотрудничество! Я начну с того, что вычищу свои собственные конюшни, а потом мы примемся за конюшни царства.
— А там много грязи?
— Сети — великий правитель, его имя останется в Истории, но он не может заниматься всем и всеми! Когда ты вельможа, сын и внук вельможи, то приобретаешь дурные привычки и присваиваешь себе чужие права. Ты как соправитель можешь положить конец этому попустительству. В прошлом я сам извлек из него выгоду, но это время прошло. Мы братья, и Фараон отвел для каждого из нас свое место в жизни: вот истина, которой мы должны подчиниться.
— Это мир или перемирие?
— Мир, окончательный и бесповоротный, — заявил Шенар. — Мы много ссорились и оба согласись, несем за это долю ответственности. Но эта братоубийственная борьба бессмысленна. Ты соправитель, я распорядитель протокола. Давай оказывать друг другу помощь на благо страны.
Когда Шенар ушел, Рамзес остался в недоумении: была это ловушка, перемена стратегии или искреннее стремление к дружбе?
Глава 40
Фараон собрал Большой Совет вскоре после завершения рассветных ритуалов. Все искали спасительной тени от раскаленных лучей солнца. Некоторые придворные толстяки сильно вспотели и приказывали обмахивать себя веерами.
К счастью, в приемной зале Фараона было прохладно. Искусное расположение высоких окон обеспечивало циркуляцию воздуха, делавшую это место приятным в жару. Равнодушно относившийся к моде, Фараон был одет в простое белое платье, тогда как некоторые вельможи, казалось, состязались между собой в элегантности одежд. В этом внеочередном совете участвовали визирь, верховные жрецы Мемфиса и Гелиополиса и Глава стражи пустыни.
Рамзес, сидевший справа от отца, наблюдал за ними. Боязливые, беспокойные, тщеславные, уравновешенные… Разные люди собрались здесь, под верховной властью Фараона, который один объединял их. Не будь его, они разорвали бы друг друга на куски.
— Глава стражи пустыни принес плохие новости, — сообщил Сети. — Пусть он говорит.
Важный вельможа лет шестидесяти прошел все ступени власти, прежде чем достиг ее вершин. Спокойный, сведущий в своем деле, он знал все тропинки западной и восточной пустынь и поддерживал безопасность на этих обширных пространствах, по которым проезжали караваны и отряды рудокопов. Он не стремился ни к каким почестям и готовился спокойно провести старость в своем владении в Ассуане, поэтому его заявления были выслушаны с большим вниманием, тем более, что его редко приглашали выступать в таких торжественных обстоятельствах.
Группа золотоискателей, месяц назад отправившаяся в восточную пустыню, исчезла.
За этим ошеломляющим известием последовало долгое молчание. Молния, брошенная богом Сетом, не смогла бы произвести больший эффект. Верховный жрец бога Пта попросил слова у Фараона, и тот предоставил его ему. Согласно ритуалу Большого Совета, участники высказывались только с согласия правителя, и каждого выступающего слушали не прерывая. Как бы ни был важен предмет обсуждения, никакого беспорядка и шума не допускалось. Поиск верного решения начинался с уважения к мыслям другого.