Сын Солнца
Шрифт:
***
(Тауантинсуйу, уну Тальян, Тампис. Апрель-май 1539 года)
Хатун курака Тамписа Чиримаса уже жалел, что влез в это дело. И зачем ему в свое время понадобилось давать Атауальпе согласие на сотрудничество? А ведь как хорошо все начиналось…
Два года назад, когда только умер Уайна Капак, Чиримаса думал, что теперь настал тот самый час, которого он так давно ждет. Когда-то давно, еще до того, как Тупак Инка Юпанки начал войну с Чимором, его предки были одними из тех, кто управлял этой страной. В те времена их род обладал огромными влиянием и богатством. Именно они решали судьбы почти миллиона жителей этого государства. И никто не смел указывать, что и как они должны делать. И пусть его дед и не был верховным правителем, а являлся лишь наместником Тамписа - он все равно принадлежал к членам самого высшего общества.
Вот только потом пришел Тупак Инка. Сначала, как это принято у инков, он попытался предложить царю Чимира добровольно присоединиться к ‘Стране Четырех Сторон Света’, став наместником одной из ее провинций - но он отказался, тем самым автоматически выбрав войну. Вот только с самого своего начала она пошла совсем не так, как того бы хотелось. Воспользовавшись большей численностью и лучшей организацией, прошедшие чуть ли не все Анды войска инки разгромили армию чиморцев и буквально в два счета захватили северную и южную провинции страны, а вскоре вторглись в ее самый центр и осадили Чан-Чан, где укрылись остатки чиморской армии и ополчения. Сам город был хорошо укреплен, и жители столицы были твердо уверены, что смогут выстоять. В конце концов, инки далеко не первые, кто вторгся на их земли - но никому еще не удавалось взять штурмом стены Чан-Чана, а осада… Город смог бы продержаться очень долго, а захватчики не смогут долго стоять под городом. Попросту закончится продовольствие - окрестные поля не смогут прокормить почти пятьдесят тысяч солдат, которых привел с собой Тупак Инка. И первое время казалось, что так все и будет - после пары неудачных попыток штурма все успокоилось - только это все было затишьем перед бурей. Как потом выяснилось, Тупак Инка зря время не терял. Буквально первое же, что он сделал - это принялся налаживать снабжение, для чего на некотором удалении от осажденной столицы построили огромные склады, куда караваны лам доставляли продовольствие для армии со всей остальной Тауантинсуйу. Затем, освободив всех рабов и убедив крестьян, что он как ‘Сын Солнца’ будет заботиться о них и сделает так, чтобы им и их детям больше никогда не пришлось голодать, а заодно еще и раздал общинам часть земель чиморской знати, заручился полной поддержкой местного населения. После чего немедленно принялся за работу. Тысячи рабочих - как местных, так и пришедших по мите из других частей страны инков принялись строить плотину на реке выше Чимора, которая снабжала водой столицу. И пусть работы шли небыстро - но инки редко останавливались на полпути. И раз Тупак Инка решил взять этот город, то остановить его не могло практически ничто. И когда река оказалась полностью перекрыта - городу пришлось сдаться на милость победителей, которые, впрочем, обошлись с его жителями достаточно мягко. Правитель Чимора был назначен правителем провинции, в которую вошел центр страны, став тем самым одним из немногих наместников, не являющимся при этом инкой. Многие лучшие мастера оказались вывезены в Куско, но вот жизнь остальных жителей изменилась очень мало.
Совсем иначе дело обстояло в тех землях, которые были присоединены к другим провинциям. Так Тампис отныне стал самым обыкновенным провинциальным городком Тауантинсуйу, управлявшийся обычным ‘пятитисячником’ - пичка варанка камайоком, - которого назначал наместник уну Тальян. Прежни ж наместники при этом стали самыми обычными кураками - старой племенной знатью, выполняющей определенные ритуальные функции, но лишенных реальной власти. Смириться с этим Чиримаса не мог - не таков он человек, а потому все выжидал повода чтобы вернуть себе власть. И тут вдруг повернулся такой повод! Умирая, Сапа Инка Уайна Капак завещал разделить Тауантинсуйу между двумя своими сыновьями. При этом южная часть страны должна была отойти сыну койи Уаскару, а север - провинции Кито и Каранке - Атауальпе, сыну одной из младших жен, дочери последнего правителя царства Киту.
‘Скорее всего, - думал тогда Чиримаса, - Уайна Капак хочет таким способом избавиться от проблемной провинции. Практически все его правление - беспрерывная война по усмирению живущих в ней племен, и, по всей видимости, Уайна Капаку это надоело. Вот только просто уйти из провинции нельзя - слишком большой ущерб репутации. А вот разделить… А, собственно говоря, почему бы и нет? Ну и опять же - Атауальпе как наследнику царей Кито будет проще найти общий язык с местными народами’. Вот только просто все лишь на словах. И Чиримаса прекрасно понимал, что вероятность благоприятного исхода невелика. Уаскар попросту не может признать этот раздел - собственная знать не позволит. Аналогичная ситуация и с другой стороны. Договориться не удастся - а это значит, что война неизбежна.
Потому, когда от людей Атауальпы пришло предложение о сотрудничестве, Чиримаса согласился. В конце концов, ситуация на тот момент выглядела вполне понятной. Силы сторон примерно равны - вот только северная армия уже собрана и находится куда ближе к Тампису. А значит, Атауальпа придет сюда значительно раньше Уаскара.
Теперь же все планы рушились. Атауальпа убит по приказу наместника уну Тальян Уалтопы, который в ходе наступления на север уже достиг Амбато. А у китонцев бардак и дележ власти - и хоть победитель в нем уже определился, у Руминьяви не хватит сил для войны против всей Тауантинсуйу. О том же, чтобы прийти в Тампис раньше Уаскара, уже не может быть и речи. Вероятнее ж всего, вскоре подойдет Уаскар с ‘Громотрубной армией’ Атока и Южной армией Топа Атау - и тогда дни северян будут сочтены. И тут-то кто-нибудь и вспомнит и про него - на этот счет Чиримаса не обольщался. Да, пока идет война - многие готовы умереть, но ничего не сказать - ведь любой человек знает, что ни боги, ни предки не простят предательства. А что может быть страшнее, чем оказаться в нижнем мире, где царит вечный холод и нечего есть? Впрочем, и тут есть варианты. Но после поражения все будет иначе - вымаливая у Уаскара помилование, люди готовы будут выдать любую информацию. И тут-то кто-нибудь обязательно вспомнит и про него, хатун кураку Тамписа Чиримасу… Что будет дальше - тут нечего и думать. Инки не прощают предательства. Оставалось два варианта действия. Можно, собрав ополчение, пройти через полудикие земли Гуякиля, практически только формально входящие в уну Кито, и прийти на помощь Руминьяви - вот только в его победу Чиримаса уже не верил. А можно поступить иначе - попытаться выслужиться перед инками чтобы они не поверили показаниям китонцев. Наиболее знающих из которых, причем, можно и убрать. Искать же повод выслужиться долго и не надо - он фактически на поверхности: отличиться в разгроме китонцев. Единственная проблема - он не имеет права проводить мобилизацию, это полномочие местного камайока. Потому сначала требуется получить разрешение у Уаскара - но с чего бы ему не дать его?
Глава 13.
Испанцы подозревали, что будет предпринята какая-нибудь попытка
такой спасательной операции. Их подозрения вскоре переросли в
убежденность. Поползли слухи. Вождь Кахамарки пришел к губернатору
Писарро и сказал ему, что Атауальпа совершенно точно посылал приказ
собрать воинов, находившихся на его родине в Кито. ‘Все эти воины
находятся под командованием великого военачальника по имени
Руминьяви, и они очень близко отсюда. Они придут ночью, нападут на этот
лагерь и подожгут его со всех сторон. Первым они попытаются убить тебя и
освободят из плена своего господина Атауальпу. Двести тысяч индейцев из
Кито идут сюда, и среди них 30 тысяч караибов, которые едят человеческое
мясо’…*(65)
(Тауантинсуйу, уну Кито, Амбато. 3 мая 1529 года)
Посланцы Руминьяви явились в Амбато через два дня после отхода большей части ополчения на юг, о чем немедленно доложили Уалтопе. Услышав это известие, он приказал немедленно вести их к нему, и вскоре четверо охранников ввели в помещение двух китонцев, по одежде явно принадлежащих к знати племени кара - хотя вспомнить их наместник уну Тальян не смог. Видимо, свою карьеру сделали они уже при Атауальпе, а то и, что куда вероятнее, уже при Руминьяви, до того занимая весьма невысокие должности. Впрочем, для наместника сейчас это не играло совершенно никакой роли. Поприветствовав их как положено - все ж послы - он решил ради интереса выслушать, что они предложат.
– Наш повелитель велел передать тебе, что если ты завтра же не уйдешь с наших земель, то он придет сюда с армией, - высокомерно начал посол, - Думаю, ты понимаешь, что это значит…
– Лишь то, что несколько тысяч ваших солдат уже никогда не смогут вернуться домой, - с абсолютным спокойствием ответил наместник, своим ответом явно сбив посла с толку.
– Да мы сотрем твою армию в порошок!
– резко выкрикнул тот, - У Руминьяви двадцать пять тысяч профессиональных солдат и сорок тысяч ополченцев! А что у тебя? Пара тысяч дезертиров да ополчение каньяри?!
‘Точно из новых, - усмехнулся Уалтопа, подумав о том, как легко ему удалось вывести китонца из себя, - Опыта никакого явно. Да и блефовать не умеет - больно грубо сработано’.
– Боги учат нас, что врать нехорошо. ‘Ама келанкучу, ама люланкучу, ама уаканкучу, ама уачукчуканкуй, ама пиктапас уанучинкучу’*(66), - ехидно усмехнулся наместник, процитировав пять заповедей инков, - Мне прекрасно известно, что у него не более восемнадцати тысяч профессиональных солдат. Но мне все равно - пусть приходит хоть сотня тысяч. Слышал, наверное, про громовые трубы? Каждая из них убьет по сотне ваших солдат! Так что передай своему повелителю - пусть хорошенько подумает прежде чем нападать на нас.