Сын света (другой перевод)
Шрифт:
Шенар, впрочем, не разделял этого оптимистического настроя из-за события, которое казалось ему катастрофой: краткое пребывание Рамзеса в Гелиополисе. Именно там преемника объявляли фараоном; так повелось с древних времен, там короновались первые цари Египта.
Таким образом, Сети громогласно объявлял о своих намерениях, тем более что Рамзесу показали весы Гелиополиса, если верить болтливому языку одного из жрецов; царствующий фараон признавал меру справедливости регента и его способность чтить закон Маат. Конечно, этот значительный акт был произведен в тайне и обладал всего лишь магическим значением, однако Сети выразил свою волю вполне определенно, и она не изменится.
Глава протокола… Ловушка! Сети и Рамзес хотели, чтобы он забылся на этом удобном посту и оставил свои помыслы о величии, в то время как регент потихоньку бы взял в свои руки поводья власти.
Рамзес был хитрее, чем казался; за внешней покорностью скрывались жадные притязания. Не доверяя своему старшему брату, он попытался сбить всех с толку, но случай с Гелиополисом явно свидетельствовал о его настоящих намерениях. Шенару следовало сменить стратегию; положиться на время значило для него допустить ошибку, которая неминуемо привела бы к поражению. Значит, нужно было переходить к открытой враждебности и расценивать Рамзеса как опасного конкурента; действовать изнутри было недостаточно. В голове у Шенара пронеслись странные мысли, до того странные, что самого его повергли в дрожь.
Больше всего он хотел взять верх над Рамзесом, оставаться его слугой было для Шенара невыносимо. Какими бы ни были последствия тайного сражения, которое он затевал, он не отступит.
Корабль с большим белым парусом рассекал воды Нила с истинно царской величавостью — капитан знал все малейшие капризы реки и справлялся с ними с удивительной легкостью. Шенар сидел в своей каюте, прячась от солнечных лучей. Он не только опасался ожогов, но стремился сохранить белизну своей кожи, чтобы тем разительнее отличаться от чумазых крестьян.
Напротив него, попивая сок, сидел Аша.
— Надеюсь, никто не видел, как вы проникли на борт?
— Я постарался сделать это как можно незаметнее.
— Да, вы весьма осторожный человек.
— И весьма любопытный… Зачем столько предосторожностей?
— Во время вашего обучения в «Капе» вы были другом Рамзеса.
— Его соучеником.
— Со времени его назначения регентом вы по-прежнему поддерживаете отношения?
— Он подтвердил мою просьбу о назначении в одно из посольств Азии.
— Поверьте, я также действовал на благо вашей репутации, даже если моя опала и не позволила мне добиться для вас того, чего я желал.
— Опала… Не слишком ли громко сказано?
— Рамзес ненавидит меня, и его вовсе не заботит благополучие Египта; его единственная цель — абсолютная власть. Если никто не помешает ему, нас ждет черное время несчастий. Я обязан не допустить этого, и многие готовы мне помочь.
Аше, казалось, все это было безразлично.
— Я хорошо знаю Рамзеса, — заметил он, — и он нисколько не похож на того тирана, которого вы описали.
— Он ведет очень тонкую игру, стараясь казаться хорошим сыном и учеником, во всем подчиняющимся Сети; именно это больше всего и нравится и двору, и народу. Я сам сначала поверил в это. На самом деле он только и думает о том, чтобы стать хозяином Обеих земель. Вам известно, что он побывал в Гелиополисе, чтобы получить одобрение верховного жреца?
Этот довод сломил Ашу.
— Подобное действие и в самом деле кажется несколько преждевременным.
— Рамзес оказывает пагубное влияние на Сети. По-моему, он пытается убедить правителя уйти на покой как можно быстрее и оставить власть ему.
— Неужели Сети настолько наивен, что им можно манипулировать?
— Если бы это было не так, почему он тогда избрал регентом Рамзеса? Я в качестве его верного помощника был бы верным слугой государства.
— Вы, кажется, готовы переступить через вековые обычаи?
— Потому что они устарели! Великий Хоремхеб поступил мудро, когда ввел новый свод законов. Ибо старые стали уже несправедливыми.
— Разве вы не собирались сделать Египет более открытым для внешнего мира?
— Да, в самом деле, таково было мое намерение, поскольку лишь международная торговля может обеспечить процветание.
— Вы изменили свое мнение?
Шенар нахмурился.
— Будущее правление Рамзеса заставляет меня изменить мои планы, вот почему я настаивал на том, чтобы наш разговор остался в тайне. То, о чем я собираюсь говорить с вами, чрезвычайно важно: я хочу спасти мою страну, я должен предпринять подпольную войну против Рамзеса. Если вы согласны стать моим союзником, ваша роль будет решающей. Когда победа будет за нами, вам достанется хороший куш.
Аша, все такой же невозмутимый, долго размышлял над только что сказанным.
Если он откажется сотрудничать, Шенару придется его убрать — он открыл ему слишком много. Однако другого способа привлечь в свой стан нужных людей не существовало. Этот человек, если, конечно, он согласится, будет одним из самых полезных.
— Вы слишком немногословны, — заметил Аша.
— Торговых отношений с Азией будет недостаточно, чтобы спихнуть Рамзеса; в зависимости от обстоятельств может возникнуть потребность пойти гораздо дальше.
— Вы предвидите… какой-то другой способ общения с заграницей?
— Когда гиксосы много веков назад овладели Египтом и стали править страной, они прекрасно ладили со многими правителями провинции Дельта, которые предпочли сотрудничество смерти. Поможем истории, Аша; воспользуемся хеттами, чтобы прогнать Рамзеса, создадим собрание ответственных, которые не дадут нашей стране свернуть с правильного пути.
— Опасность довольно велика.
— Если мы ничего не предпримем, Рамзес раздавит нас своими сандалиями.