Сын теней
Шрифт:
Она заснула и тихо засопела, как маленький ребенок. Очень медленно, очень осторожно я оставила ее мысли, чувствуя, как каждую клеточку моего тела затопила крайняя усталость. Финбар не солгал, эта работа обходится очень дорого. Я неверными шагами подошла к узкому окошку и выглянула во двор, подумав, что стоит убедиться, что мир никуда не исчез, поскольку в голове у меня до сих пор клубились жуткие картины, а мысли путались. Силы мои совершенно истощились, я готова была расплакаться.
Луна убывала, лишь тоненький серп сиял в темном небе, по которому неслись лохматые облака. Внизу во дворе горели факелы, и мне удалось различить неясные фигуры вечных часовых, как под стеной, так и наверху, на стене. Они стоят на страже всю ночь. Одного этого довольно, чтобы почувствовать себя узником, я не могла понять, как это Эйслинг, да и все остальные могут это выносить.
Я смотрела в ночное небо, и мысли мои вырвались далеко за пределы крепости, далеко за границы болот и северных земель.
Смелые слова. Не то, чобы я думала, что Ниав так легко и быстро станет самой собой. Когда уходит надежда, будущее становится неинтересным. Хорошо еще, что я носила ребенка и чувствовала его волю к жизни в каждом толчке изнутри, иначе я сама могла бы опуститься в черный колодец безысходности.
Шли дни, близилось время, когда Эамон и Фионн вернутся в Шии Ду, а я поеду домой. Ниав все еще была тощей, как привидение, она ела и пила так мало, что едва держалась на ногах, а рот открывала только тогда, когда этого требовали правила приличия. Но я видела в ней небольшие изменения. Теперь ей удавалось заснуть, если я при этом сидела у ее изголовья и держала ее руку, пока она не уплывала в мир сновидений. Я обнаружила, что эти минуты на краю сознания лучше всего подходят для того, чтобы входить в ее мысли и мягко подталкивать их к свету.
Она отказывалась выходить со мной погулять на стену, где стояли часовые, но соглашалась спускаться во двор и гулять от оружейной к амбару, от кузни к стойлам, с ног до головы закутавшись в свое закрытое платье и старушечью вуаль. Она все время молчала. Пройти сквозь толпу было для нее настоящим мучением. Я читала ее мысли и знала, какой грязной она себя ощущает, и верит, что все вокруг пялятся на нее и считают неряхой и уродиной. Ей казалось, будто все шепчутся, что правильно лорд Эамон не захотел на ней жениться, как все когда-то ожидали. Но она все равно шла рядом со мной, смотрела, как я здороваюсь то с одним, то с другим, даю советы, как лечить какую-нибудь хворь. От этих прогулок ее щеки слегка розовели. Если шел дождь, мы отправлялись исследовать замок. Иногда Эйслинг составляла нам компанию, но чаще она была занята где-то на кухне или в кладовых, обсуждала что-то с управляющим или с начальником охраны. Она станет для Шона хорошей женой, ее спокойствие отлично уравновесит его неуемную энергию.
Глава 18
Шии Ду и впрямь был необычным местом. Интересно, каким характером должен был обладать предок Эамона, решивший построить себе дом именно здесь, в самом сердце неприветливых болот? Без сомнения, он был одарен богатым воображением и утонченностью и, возможно, некоторой эксцентричностью, поскольку замок таил в себе множество странностей. В главном зале с резных столбов вниз на пирующих, усмехаясь, смотрели драконы, морские змеи и единороги. А чего стоила сама постройка с ее крытым коридором, ведущим вверх от ворот, и двухэтажным хозяйским жилищем, построенным напротив внутренней стены! Никогда еще я не видела дома, настолько заполненного ветвящимися коридорами, скрытыми проемами и тупиками, ловушками, потайными ходами и предательскими колодцами. На этот раз я смогла осмотреть все его углы, ведь раньше я посещела этот замок только в детстве, когда мне запрещали уходить далеко. Я горела желанием заставить Ниав двигаться, поскольку знала, что для здорового духа необходимо здоровое тело, а потому часто водила сестру вниз по длинному крытому коридору, прорезавшему холм по периметру. Он начинался от нижних ворот, извивался меж земляным валом и каменной стеной до самого внутреннего двора. В коридоре всегда горели факелы, наполняя его тенями, в каждую сторону отходило множество узких ходов. Одни были выложены досками, другие камнем. Ниав заходить в них не хотелось, но мое любопытство преград не знало, и я возвращалась туда позже, когда сестра засыпала. Чтобы пробраться к цели, мне приходилось использовать кое-какие приемы, показанные мне отцом и позволявшие незаетно миновать часовых. Мне казалось, будет лучше, если никто не узнает о моем внезапном интересе к возможным выходам из крепости — а вдруг мои исследования решат запретить? Я брала с собой лампу и шла по ветвившимся ходам, приводившим меня в какую-нибудь комнатку для хранения сыра или масла, похожую на погреба у нас дома. Однажды я обнаружила помещение, в котором просто не было пола, стены уходили вниз, в темноту, а когда я бросила туда камешек, то успела досчитать до пяти, прежде чем услышала плеск. А еще дальше вниз по тому же коридору я наткнулась на темную клетушку с единственной лавкой и вделанными в стену цепями. Узников я не нашла. Кругом все было сплошь в паутине, так что стало ясно — этим местом давно не пользуются. Возможно, Эамон просто не берет пленных. Я порадовалась, что не притащила сюда Ниав, здесь каждая стена вопила об отчаянии. Черная безнадежность окружающего пространства холодной рукой сжала мне сердце. Я быстро повернула обратно, обещая себе впредь обуздывать свое любопытство. Когда я поднималась по главному коридору, за моей спиной раздался легкий шерох, и мимо проскользнула черная кошка, выскочившая из темноты того самого мрачного прохода с пустующими камерами. Она прошмыгнула мимо меня так быстро, что я едва успела заметить у нее в зубах очень большую и совершенно дохлую водяную крысу. Значит, путь наружу все же есть. Очень узкий, возможно, слишком узкий, чтобы туда мог протиснуться человек. И все-таки, путь есть. Мне ужасно захотелось вернуться и проверить, но время близилось к ужину, а я не хотела привлекать лишнего внимания. «Очень скоро, сынок, — молча произнесла я, чувствуя, что он каким-то образом понимает меня. — Однажды мы дойдем до конца того прохода и, возможно, вырвемся отсюда на некоторое время. Посмотрим на открытое пространство. А если нам повезет, мы даже сможем увидеть птичку, или лягушку. Мне просто необходим свежий воздух. Я должна видеть что-то еще кроме бесконечных крепостных стен».
Я уже спрашивала Эйслинг, насколько могла вежливо, и получила вполне ожидаемый ответ.
— Вы что, никогда не выходите за стены замка? — как-то поинтересовалась я. — Тебя не сводит с ума, что ты все время заперта?
Эйслинг изумленно подняла брови.
— Но мы выходим! — недоуменно ответила она. — Здесь не тюрьма. Нам привозят разные припасы, воины выезжают в дозор. Когда Эамон дома, здесь становится гораздо оживленнее.
— И я так понимаю, каждую повозку обыскивают вдоль и поперек и на въезде, и на выезде, — сухо заметила я.
— Ну да. А вы в Семиводье разве не так поступаете?
— Нет, если приехали наши же люди.
— Эамон говорит, что так надежнее. Времена нынче тревожные, осторожность не помешает. И еще он сказал…
Она замолчала.
— Что? — спросила я, глядя ей прямо в глаза.
Эйслинг несколько растерянно заправила за ухо непослушную рыжую прядь.
— Ну… Лиадан, если ты так хочешь знать, он сказал, что не хотел бы, чтобы вы с Ниав выходили за стены крепости, пока вы здесь. Вам вовсе незачем гулять за стенами замка. У нас здесь есть все, что вы можете только пожелать.
— Угу. — Мне совершенно не понравилось, что Эамон решает, что мне делать, особенно теперь, когда наша свадьба стала невозможной. Наверное, после того, что со мной произошло, он считает, что я неизбежно попаду в беду.
— Ты пойми меня правильно, Эйслинг, — сказала я. — Твое гостеприимство выше всяких похвал. Но я скучаю по Семиводью. Скучаю по лесу, по открытым пространствам. Я не могу понять, как вы с Эамоном здесь живете.
— Это наш дом, — просто ответила она. А я вспомнила слова Эамона: «Дом у меня появится тогда, когда ты станешь встречать меня у порога с моим ребенком на руках».
Я поежилась. Пусть Богиня устроит так, что в Таре не окажется недостатка в подходящих девицах на выданье, и Эамон кого-нибудь для себя подберет. Множество девушек будет просто счастливо согреть его постель и подарить ему наследника, стоит ему лишь намекнуть, что он подыскивает жену.
Прошло много дней, луна уменьшилась до тоненькой серебряной ниточки. По возвращении домой мне предстоит засесть за шитье, все платья стали жать мне в груди. Я целые дни проводила с Ниав, но она не замечала во мне никаких изменений. Я не могла ничего ей рассказать. Какими словами поведать ей об этом, когда в ее бедной растерянной головке глубоко засело чувство вины за то, что за три месяца она так и не смогла понести ребенка от Фионна, оказалась неспособна выполнить даже эту, основную обязанность достойной супруги? Я убеждала ее, что еще слишком рано, что далеко не каждая невеста сразу беременеет. И кстати, теперь, раз ей больше не надо возвращаться в Тирконелл, без сомнения, удачно, что она не носит под сердцем сына или дочь Фионна.
— Я так хотела родить Киарану ребенка, — тихо призналась Ниав. — Больше всего на свете. Но Богиня не захотела мне его подарить.
— Это и к лучшему, — ответила я, с трудом сдерживая раздражение. — Вот переполошились бы все Уи Нейллы!
— Не шути так, Лиадан. Ты никогда не поймешь, как это, любить кого-то больше всего на свете, больше жизни. Как бесподобно было бы носить под сердцем ребенка этого мужчины, даже если сам он… для тебя потерян. — Она тихонько заплакала. — Откуда тебе знать, что это такое?