Сын теней
Шрифт:
— Быстро, — скомандовала Жанис, и мгновенно поднялась суета. — Переверни его вверх ногами, вот так. Очисть ему рот. Отлично. Теперь…
Я лежала совершенно без сил, но когда послышался первый возмущенный крик моего сына, рывком села, сморгнула слезы и потянулась к нему. О, он был великолепен! Такой маленький, сморщенный, весь красный, в липкой крови после родов, но уже с хохолком черных кудрей на макушке. Мой сын. Сын Брана.
«Ох, как же мне хочется, чтобы ты был здесь и увидел его.
— Ты плачешь, девонька, — сказала Жанис, поспешно вытирая собственные щеки. — Не плачь. Славный мальчишечка у тебя родился! Крохотный, но сильный. Так долго боролся, а слышала, как громко завопил. Просто боец!
Как и всегда после родов, нужна была большая уборка. Все вокруг меня были заняты, а на моей груди лежал восхитительно теплый сын. Теперь он затих, а его крохотный ротик чмокал в предвкушении груди, пальчики крепко сомкнулись вокруг моего собственного пальца. «Не отпускай».
Мама непривычно притихла. Я подумала, что она, наверное, совершенно измучена этим бесконечным днем, но когда посмотрела на нее, обнаружилось, что она сидит у кровати и очень внимательно смотрит на малыша. Женщины закончили работу и пошли есть честно заработанный ужин. Мама велела Жанис пойти и принести мне еды и эля, и не слишком торопиться назад.
— И вот что, Жанис. Скажи Большому Человеку, чтобы зашел, ладно? Ненадолго.
Когда все ушли, и в комнате наступила тишина, она снова заговорила:
— Лиадан?
— М-м-м? — я почти засыпала. Небольшой огонь в очаге отлично согревал комнату, в воздухе разливался приятный запах лаванды — жженые цветы лаванды обладают целительными свойствами.
— Не знаю, как начать, но это должно быть сказано, Лиадан. Думаю, я могу назвать имя отца твоего ребенка.
— Что?!
— Тихо, тихо. Ляг, пожалуйста, ты напугаешь малыша. Я могу и ошибаться. Мы подождем твоего отца. Сходство просто поразительное. А Рыжий рассказал… он говорил мне, что твой мужчина каким-то образом связан с Херроуфилдом. Если бы не это, я бы не обратила внимания.
Мы услышали грохот сапог, явно перескакивающих через три ступеньки, затем топот по коридору, и, наконец, дверь распахнулась.
— Лиадан! — Отец в два прыжка пересек комнату. — Доченька, ты в порядке?
А потом он увидел ребенка на моей груди, и его губы расплылись в широченной, ласковой, необыкновенной улыбке. Как же давно он так не улыбался!
— Можешь подержать его, если хочешь, дедушка, — предложила я.
И вот отец стоит у огня с внуком на руках, пока мама рассказывает, а я, опершись на локоть, пью вино с пряностями, которое она вложила мне в руку.
— Эти роды… — начала Сорча, — эти роды настолько похожи на другие, при которых я присутствовала очень давно, что я никак не могу списать это на простое совпадение. Я могла бы не обратить на это внимание, если бы этот ребенок не был точной копией того, другого, мальчика, которого я принимала в Ман Геври в Херроуфилде.
Отец бросил на маму острый взгляд.
— Как это может быть? — спросил он. — И кстати, — он посмотрел на сверток в своих руках, такой маленький по сравнению с ним. — Разве все младенцы не выглядят одинаково?
— Я уверена, что права, — ответила мама. — И думаю, ты со мной согласишься. И схватки и сами роды — они абсолютно похожи: ребенок, твердо решивший идти спиной вперед, долгие схватки, трудные роды. Лиадан моложе и сильнее, чем была Марджери, у нее гораздо больше твердости, ей понадобилось меньше нашей помощи. Но все происходило практически также.
— Все роды со спинным предлежанием бывают трудными, — сказала я с бьющимся сердцем. — А кто тот ребенок?
Но мама мне не ответила.
— Ты только посмотри на малыша, — обратилась она к Ибудану. — Посмотри на эти темные кудряшки, на серые глаза. Взгляни на линию подбородка, на брови. Он просто копия Джона, хоть и красный и сморщенный. Не говори, что не видишь этого, Рыжий.
Отец подошел ближе к свече и внимательно уставился на ребенка, который неожиданно протестующе закричал.
— Дай сюда, — сказала я, отставив чашку, и сын вернулся ко мне на руки. Я погладила его спинку и стала тихонько напевать древнюю колыбельную, что когда-то внезапно усыпила его отца.
— Рыжий?
Отец кивнул.
— Я заметил, Дженни. — Так он звал маму с самого дня их встречи, когда она не могла говорить и назвать свое имя. — И это отлично сходится с тем, что ты мне рассказала, Лиадан: будто отец ребенка когда-то жил в Херроуфилде. Когда Дженни уехала оттуда, мальчику было меньше года.
— Кто… кем он был? — осторожно спросила я, быстро считая в уме и удивляясь, неужели Брану действительно может быть меньше двадцати одного года? Как он тогда сказал? «Когда мне исполнилось девять, я решил, что уже мужчина». Возможно, это правда.
— Его звали Джоном, в честь отца. Но все называли его Джонни.
— Сейчас его зовут иначе. Но имя сменить легко.
— У твоего мужчины серые глаза?
— Да.
— А волосы? У того мальчика были темные кудрявые волосы, точно как у твоего сына.
Я почувствовала, как медленно заливаюсь румянцем, и порадовалась, что они не могут читать моих мыслей.
— Так и есть, — сказала я, помолчав.
— Он бритт? — спросил отец. — Если да, могу понять, почему ты не хотела открывать его имя. Но не забывай, откуда родом я сам. Я здесь вполне прижился.