Сын теней

Марильер Джульет

— Мама, отец, я должна вам кое-что сказать.

Сорча открыла глаза и слабо улыбнулась:

— Очень хорошо, доченька. Дай я… дай…

У нее сбилось дыхание, но я знала, чего она хочет. Я устроила Джонни на покрывале рядом с ней. Отец помог ей обвить рукой теплое тельце малыша. Глазки у Джонни были открыты — серые глаза его отца. Он быстро рос, я видела, как он за всем наблюдает, ищет смысл в игре теней освещенной свечой комнаты. Финбар неподвижно стоял у окна. Я не могла усидеть. Потому встала у кровати, крепко сцепив перед собой руки.

— Я не стану оскорблять вас, просьбами о доверии, — начала я. —

У нас нет времени. Вы уже сказали, что доверяете мне, и я вам верю. Я должна признаться, что лгала вам, и надеюсь, вы выслушаете мои объяснения. Все очень серьезно, очень секретно и неимоверно грустно, но возможно, еще может закончиться лучше, чем мы смеем надеяться. Ваша вера в меня может подвергнуться серьезным испытаниям, как некогда моя собственная.

Теперь отец смотрел на меня очень внимательно, взгляд его стал острым и холодным. Мама лежала спокойно и смотрела на малыша.

— Начинай, Лиадан, — тон Ибудана был нарочито-нейтральным.

— Ниав, — сказала я. — Ниав…

«Смелее, Лиадан».

— Помните, все мы сразу поняли, что что-то не так, как только она приехала домой. Ты даже попросил меня выяснить, что происходит. Но мы и представить себе не могли, насколько все плохо. Когда мы были в Шии Ду, я узнала правду. Ее… Муж бил ее и подвергал невыносимым унижениям. Она и до того была подавлена тем, что случилось дома: она считала, что все, кого она любила, отвернулись от нее. Однако все же надеялась в этом браке начать новую жизнь. Но жестокость Фионна положила конец ее надеждам. Она заставила меня поклясться, что я никому не расскажу. Заставила меня пообещать, что я сохраню ее тайну в секрете от всей родни. Сердце Ниав и так было разбито после того, как Киаран не остался с ней. А когда вы услали ее прочь, она окончательно сломалась. И Ниав поверила, что раз муж с ней так обращается, значит, она этого заслуживает. Она бы ни за что не рассказала о тех мучениях, которым подвергал ее Фионн, из страха, что разрушится союз. Для нее это означало бы окончательное поражение.

В комнате повисло изумленное молчание. Потом отец проговорил:

— Если это правда, а я знаю, что это так, ведь ты не стала бы лгать о подобных вещах… ты должна была нам сказать. Это обещание — из тех, что можно и нарушить.

— Боюсь, я… я не была уверена, что вы захотите помочь. Ведь это ты настоял на ее свадьбе с Фионном. Ты услал ее в Тирконелл. Ты был с ней непреклонен. Шон ударил ее. А тут еще Лайам с его союзом. Я никогда не понимала, почему ей нельзя выйти замуж за Киарана, почему вы отказались даже рассмотреть такую возможность. Подобное поведение на тебя не похоже, обычно ты взвешиваешь все варианты, выслушиваешь все аргументы. И на тебя не похоже скрывать правду. Я не понимала, что тобой движет, и не могла рисковать.

Отец смотрел на меня с болью во взгляде.

— Как ты могла подумать, будто я стану покрывать подобную мерзость? Что я позволю унижать мою дочь?

— Тс-с-с! — прошептала мама. — Пусть Лиадан продолжает.

— Я… тогда я…

«Потихонечку, слово за слово. Как в сказании. Не торопись».

— Я не представляла, что делать, где искать помощи. Времени у меня не было, но я была уверена, что не могу позволить ей вернуться в Тирконелл. Я боялась, что там она покончит с собой. И я попросила одного… одного моего друга… увезти ее и проводить до какого-нибудь убежища.

Снова напряженное молчание.

— Я, кажется, не понял, — осторожно произнес Ибудан. — Разве твою сестру не украли бандиты, и она не утонула? Разве она не пала жертвой очередной бессмысленной, варварской разбойничьей выходки?

— Нет, отец, — у меня срывался голос. — Ее повели через болота по моей просьбе. Эти люди явились в Шии Ду по моему зову. Они должны были провести Ниав через трясину, а после проводить ее в христианский монастырь, где она бы спряталась от жестокости мужчин.

Когда отец снова обрел дар речи, он сквозь зубы произнес:

— Ты, похоже, выбираешь отвратительных друзей. Они явно безнадежно провалили все дело, раз потеряли Ниав еще до того, как добрались до суши. Надеюсь, ты не слишком дорого им заплатила.

Слова отца прозвучали как пощечина. И тут заговорил Финбар:

— Повествование еще не окончено, это сложная ткань со множеством нитей. Своими словами ты больно ранишь дочь. Ей требуется все ее мужество, чтобы обо всем рассказать. А ведь она не единственная здесь, кто скрывает правду. Тебе стоит дать ей договорить.

— Рассказывай Лиадан, — голос мамы был спокоен.

— У меня есть… связи… о которых я не рассказывала. Я бы назвала их друзьями. Один из этих друзей забрал Ниав из Шии Ду и проводил в безопасное место, туда, где ее не будут бить, где она найдет уважение, перестанет быть игрушкой в руках Уи Нейлла. Туда, где семья не сможет принудить ее к постылому браку во имя военного союза. Я не могу предоставить никаких доказательств того, что она в безопасности. Я не знаю, где она, а если бы и знала, то не сказала бы. Но меня посещал дар предвидения, я видела ее и верю, что мой друг сделал все в точности так, как я просила. То, что она утонула в тумане… была уловка, представление с целью убедить Эамона и других, будто она мертва. Трюк, необходимый, чтобы охотники прекратили идти по ее следу. Под прикрытием этой лжи они смогли доставить сестру в безопасное место.

Легкий сквозняк поколебал пламя свечей. Через некоторое время мама тихо спросила:

— Ты знала, что Ниав жива и ничего нам не сказала?

— Прости меня, — покаянно произнесла я. — Когда просишь этого человека взяться за какое-нибудь дело, приходится следовать его правилам. Он сказал, что Ниав будет в большей безопасности, если правда будет известна как можно меньшему числу людей. Я посчитала, что так лучше. И… я ведь не знаю наверняка. Просто я верю, что она жива. Я доверяю человеку, который вызвался нам помочь, когда никто другой не справился бы.

— Я повторюсь, — на лице отца застыла гримаса отвращения, — ты, похоже, выбираешь отвратительных друзей. Откуда ты можешь знать, говорит этот человек правду или лжет? Вся его жизнь построена на обмане. Все, что мы о нем слышали, говорит о его двуличии, о том, что ему совершенно нельзя доверять, что он меняет союзников, считаясь только со своей выгодой. И что он бесконечно жесток и действует, не задумываясь — что в голову взбредет, то и творит. Я поверить не могу, что ты доверила такому человеку жизнь собственной сестры! У тебя случилось помрачение рассудка, не иначе. А нынче ты опрометчиво подаешь матери призрачные надежды, и именно теперь, сегодня, когда она… — Он замолчал, видимо, осознав, что мама внимательно смотрит на него.