Сын ведьмы. Дилогия
Шрифт:
— Почему так? — озабоченно нахмурился Ширков.
— Осень кончилась. Дороги станут проходимы.
— Ну, гусеничной машине и грязь непочём, — нервно отмахнулся поручик. Казак заронил ему в душу зерно сомнений.
— Морозы сильные ударят. И снега навалит тоже изрядно, — выдал прогноз полевой шаман. Алексей с детства научился предсказывать погоду. — Ваше благородие, приказали бы выдать тулупы часовым.
— Так конец ноября только, с обоза поставок зимней одежды ещё не было, — развёл руками поручик. — В штабе фронта считают наш участок южным, тулупы для часовых в последнюю очередь со склада получим.
— Помёрзнут солдаты,
— Ладно, прикажу периодичность караулов сократить, и разрешу в одеяла кутаться, — нашёл временное решение поручик. — А долго мороз в наших краях продержится? Как мыслишь?
Алексей на мгновение замер, чёрные зрачки заметно расширились. Отвечал будто во сне:
— Дня три сильный будет… Завтра ещё пурга снежная налетит… Потом ожидай, командир, лёгкую оттепель… Далеко заглянуть не могу, но зима уже пришла.
— Не порадовал, Алёша. Может, в бубен, там какой басурманский, постучишь? — с надеждой обратился к штатному шаману ротный. — Я гневаться не стану, камлай на здоровье.
— Извините, Николай Васильевич, сим полезным искусством не владею, — грустно вздохнул Алексей. — Меня старый казак обучал, а не матушка чародейка.
— Видать, её сводный братик тоже кое — каким премудростям у ведьмочки обучился, — беззлобно пошутил поручик. — Основательно тебя крёстный отец подготовил. Хорошо воюешь, Алёша Попович!
— Стараюсь, Ваше благородие! — довольно улыбнулся молодой статный казак и вытянулся по стойке смирно — Разрешите отбыть в расположение медпункта!
— Выполняй! — добродушно махнул ладошкой поручик.
Ширков проводил казака взглядом до двери и призадумался. «А ведь прав Алексей, неспроста немцы в окопах появились. Вояки уже обстрелянные, в штыковую на Западном фронте ходили, таких одной «колючкой» не остановишь. Развалят артиллерией пулемётные доты и попрут всей массой. Танки на Восточном фронте ещё не применяли, и, вряд ли, зимой решатся в бой пустить— говорят, уж больно капризная у новинок ходовая часть. А вот бронеавтомобили с пулемётами шуму могут наделать много. Техника проверенная, им с пути только проволоку колючую убрать, и никакого спасу не будет. Разве, что гранатами закидать, когда ближе к окопам подъедут. Надо с комбатом обсудить возможность атаки левого фланга. На холм техника не полезет, а равнина— самое то. Попрошу майора дать хоть пару пулемётов, в окопах припрятать, — не дай бог, доты снарядами развалят! Ещё пару ящиков с ручными гранатами выпросить надо. Танки ими, может, и не взять, а вот броники забросать получится, да и наступательный порыв пехоты сбить тоже, если толпой через «колючку» попрут. Ох, не зря шаман беду чует!»
Ночью ударил мороз, сильный. Весь день хлопьями валил снег. Следующей ночью мороз ещё усилился, и поднялась настоящая пурга, которая стихла только лишь к самому утру.
А с рассветом прилетела новая напасть. Десятки взрывов разом вздыбили землю вдоль всей линии окопов первой роты. Особенно часто снаряды долбили пулемётные точки. Через полчаса непрерывного обстрела, от русских дотов осталась груда тщательно перемешанных дров. Выживших пулемётчиков там не было, зато по окопам огненная метла разметала кучки копошащихся тел. Пехотинцы отряхивали с шинелей и шапок землю, вперемешку со снегом.
Алексей не дремал с самого начала обстрела. Он своим особым зрением видел полёты снарядов, будто огненные росчерки трассирующих пуль. И когда артиллеристы переключились на подавление дотов, лично успел вынести из крайней траншеи шестерых раненых. Сразу положил двух «тяжёлых» на столы, остальных пока разместил вдоль стеночки. Алексей всегда старался вначале оказывать неотложную помощь, даже если раны были очень серьёзные. Кое — как перевязать легкораненых могли и их товарищи, потом Алексей уж их «обработает», а вот «тяжёлых» на потом не оставишь— каждая секунда дорога.
За стеной медпункта ещё грохотали взрывы, а Алексей с первого солдата уже срезал ножом истерзанную форму и вытаскивал колдовской Силой металлические осколки из тела.
Он «омыл» пламенем раны, и перешёл к другому столу, мельком глянув сквозь входную дверь на палатку у входа. Солдаты торопливо подносили новых раненых и бережно укладывали их на деревянные лавки. Раненых было слишком много, и «лёгких» начали усаживать прямо на землю, упирая спинами в заваленные телами лавки.
Артиллерийская канонада смолкла, но поднялась частая ружейная стрельба. Пулемёты молчали. Зато даже через закрытую дверь донеслись дикие крики рукопашного боя. Неужели, немцы смогли, прикрывшись артобстрелом, преодолеть сеть проволочных заграждений и подойти вплотную к окопам?
Алексею некогда было отвлекаться, он спешил спасти второго «тяжёлого». А на лежаках, вдоль стен, ещё истекали кровью четверо легкораненых. Да и в палатку над входом «работы» навалили под завязку. Хоть бы кто из солдат забежал помочь перебинтовать раны. Но в медпункт не зашёл больше никто!
Звуки ружейной стрельбы отдалились. Зато усилились крики. Алексей видел, что в палатке суетятся фигуры солдат. Рукопашной схватки не было, фигуры медленно бродили вдоль лавок с ранеными, словно выискивая кого.
Да что они там перебирают?! Всех подряд надо бинтовать, а не только своих близких товарищей. Алексей опалил огнём открытые раны пациента и решил навести порядок в палатке.
Резко распахнув дверь, рассерженный санитар выскочил наружу.
Звуки частой стрельбы затрещали с левой стороны, кажется, почти с вершины холма. Со стороны окопов оглушила гробовая тишина. А под шатром медицинской палатки хозяйничали… немцы!
На скрип дверных петель обернулся ближний тучный пехотинец. Из — под железной каски, с маленькими рожками по бокам (гайки, что ли накручены?), с толстой розовощёкой морды испуганно зыркнули свиные глазки. Увидев лишь безоружного парня в белом халате, немец зло ухмыльнулся и продолжил «чёрное дело»— с размаха вогнал длинный штык винтовки в живот сидящего у лавки раненого солдата. Не переставая скалить редкие жёлтые зубы, садист медленно, с наслаждением, провернул штык — нож, наматывая кишки русского. Урод мстил за свой мимолётный страх, и теперь с вызовом смотрел прямо в глаза обомлевшему пареньку. Тёплая мохнатая шапка русского уже грезилась немецкому бюргеру отличным трофеем.
Алексей замешкался лишь на пару секунд. Он ужаснулся: немцы успели исколоть штыками всех раненых! Последней жертвой пал унтер — офицер Берёзкин. Некстати, вспомнились пророческие слова о его гибель у порога медпункта, и растянутый брезентовый шатёр строителю не помог.
Рой мыслей пронёсся в голове Алексея. Откуда на позициях взялись немцы?! Неужели, вся рота Ширкова бесславно полегла?! Левый фланг батальона полностью открыт! Выходит, теперь он— последний боец!
Из ступора вывел Алексея хриплый стон умирающего Берёзкина: