Сын ведьмы
Шрифт:
– Ты не сердись на него, – посмотрела вслед деду Ираида. – Дом для домового – его мир. Он всю жизнь его обустраивает, налаживает связи с другими мирами. И если с домом что-то случается: пожар ли, наводнение, или люди просто старый дом бросают, в новый переселяются – то домовой так затосковать может, что умрет. Сколько их за последние сто лет померло?! Люди обычаи забыли. С собой на новое место не приглашают. Страх, да и только.
Дед появился и всунул ворох тряпок в руки Егору.
– Вот эта для стола, эта для лавок, эта для пола. А вот этими стены промокни. Видишь, накапало, – сердито наставлял
– Дедушка, прости, – Егор опустился на пол и стал тряпкой собирать воду. – Не хотел я тебя обидеть и дому плохо сделать. Честное слово.
– Да что ты, милый, – дед расчувствовался и пустил слезу. – Чего ж сразу на колени-то передо мной. Давай-ка я тебе помогу. – Он схватил тряпки и стал собирать воду вместе с парнем.
Егор, недоумевая, посмотрел на Ираиду. Но она предостерегающе приложила палец к губам. Мол, не серди хозяина. Пусть заблуждается, думает, что ты перед ним на колени бухнулся. И Егор вернулся к работе. Минут через пятнадцать все было собрано, а тряпки прополосканы и аккуратно развешены на улице.
– А так даже лучше, чище стало, – протянул дед, оглядывая избу и оценивая проделанную работу.
– Да уж, – согласилась с ним Ираида, – хорошо хоть внучку не пришла в голову мысль молнию нам показать.
– Да что ты, что ты! – пугливо замахал руками дед. – От молнии-то ведь и сгореть дом может. Хватит об этом. Пугаете вы меня. Давайте лучше пообедаем.
Егор покраснел. Мысль о молнии приходила ему в голову, но заклинание было посложнее, и он побоялся перепутать слова. Он поднял глаза на тетку. Она смотрела на него проницательным насмешливым взглядом.
– Зато теперь наш мальчик не только знает, но и накрепко запомнит первое правило колдуна, – произнесла она, вместо слов укора: – Сначала думаем, потом делаем.
– Вообще-то, я думал, что дождь пойдет на улице, – прошептал Егор, наклонившись к тетке, когда дед посеменил к печи, вытаскивать чугунок с кашей.
– Я тоже так думала, когда в детстве грозу вызвала, – заговорщически прошептала ему в ответ Ираида и подмигнула. – А запах-то какой! – громко произнесла она. – Никак гречневая, да с мясом!
– С мясом! – гордо произнес дед. – А еще вот соленья из подпола: огурчики, капустка. – И, водрузив посередине стола чугунок, начал заставлять оставшееся пространство тарелками.
Прошло несколько недель. Честно говоря, Егор не особенно считал дни. Он был так занят, благодаря бесконечным заданиям своей бабки, что едва вечером доносил голову до подушки. И это вполне устраивало парня. По крайней мере у него практически не оставалось времени на раздумья о маме, Алене и прочих вещах. За все время выдался один только выходной. Вернее, бабка оставила его в покое во второй половине дня.
– Семик сегодня, – пояснила она ему, – уйду на гору с другими ведовками встречаться.
Егор не имел представления о том, что такое Семик. Но ему стало очень обидно, что Ираида идет без него.
– Не грусти, – Ираида ладонью взъерошила его волосы. – Авсень ты пропустил – это встреча весны. Сейчас Семик наступает. С весной прощаемся, лето привечаем. За ним Русальная неделя. Станем березку обряжать, договора о дружбе заключать, смотреть, какое лето выдастся, да песни
Совет был как нельзя более верным. Последние несколько ночей было полнолуние. И бабка учила его летать по лунному свету.
– В полнолуние его поймать легче, – наставляла она, после того как Егор совершал очередной кувырок с крыши в прошлогодний стог сена. – Летом-то оно сподручнее. Не так одежды много, а потому легче. Зато сейчас в грязь не свалишься.
Егор тем временем вылезал, отплевываясь, из подопревшего сена и упрямо поднимался по лестнице на крышу. В целом, после трех дней занятий он мог с трудом парить над землей в течение пары минут. Правда, однажды Егор, преодолев собственный страх высоты, просто птицей взмыл в небо. Но на луну неожиданно набежала тучка, и он понял, что падает камнем вниз. В полуметре над землей он беспомощно завис: не получалось ни спуститься вниз, ни подняться вверх.
– Все в порядке, внучек, – рядом с ним плавно опустилась на землю Ираида. Она повернула левую руку ладонью вниз. Егор тотчас оказался на земле.
– Ба, я же мог разбиться? Это ведь ты меня спасла, да? – Егор, сидя на земле, поднял на Ираиду глаза. От волнения он слегка заикался. Волосы слиплись от пота. Зато щеки постепенно переставали быть мертвенно бледными, приобретая естественный цвет.
– Испугался, родной? – Бабушка присела рядом и ласково прижала его к себе.
«И вовсе она не суровая и не злая», – подумал про себя Егор. Ему стало спокойно и хорошо.
– Вот и ладненько, – внезапно отстранилась от него Ираида. – Ну, вставай, чего сидишь? – Она легко вскочила на ноги. – И помни, я не бабка, а тетка. И вовсе бы ты не разбился. Может, покалечился бы чуток. Но для ведуна это не смертельно. А теперь, пока луна не зашла, давай еще разочек попробуем.
Нельзя сказать, что слова бабки успокоили Егора. За всю свою жизнь он всего один раз сломал руку. В самом начале занятий паркуром, не успел сгруппироваться. Тогда ощущения были не из приятных. И хотя ходил он в гипсе всего неделю из четырех положенных, вспоминать об этом было противно. А тут он мог получить несколько переломов сразу. Подумать только! Егор тяжело вздохнул. Ему совсем не хотелось снова учиться летать. Впрочем, после той травмы ему и паркуром не хотелось заниматься. А ведь через два года он стал одним из лучших, доказав и себе, и другим, что может. Егор сцепил зубы и полез опять на крышу. Он ненавидел эту лестницу, эту ночь, луну и дурацкую метлу, которая все время путалась под ногами.
– Тетя, – повернулся он к ней неожиданно, – а ведь ты ко мне вниз без метлы слетела.
– Так зачем она нужна, – пожала плечами Ираида. – Нет, конечно, если на встречу куда летишь, тогда уж без метлы не принято. Это как традиция. А так, по своим делам, да торопишься – только мешает.
– Тогда я тоже без метлы, – Егор осторожно положил ее рядом с собой на крышу. Потом поймал полосу лунного света и ступил на нее, раскинув руки, словно это могло бы помочь ему удержаться в воздухе. Дыхание перехватило. Он постоял так пару секунд, осознавая, что ему удалось это сделать. Он висел в воздухе рядом с крышей.