Сын земли чужой: Пленённый чужой страной, Большая игра
Шрифт:
— Выкинуть такую глупость! — поражался Фредди. — Уму непостижимо. Неужели вы не могли ему помешать?
— Я ничего не знал, — ответил я.
— Как? Он вам ничего не сказал?
Я объяснил ему, что Руперт, как видно, нарочно держал все в тайне, чтобы не возлагать на меня никакой ответственности.
— Что же все-таки, черт возьми, произошло с ним в Китае? — спросил Фредди.
Мы обедали в кофейном уголке — Фредди был слишком занят, чтобы пойти в ресторан, и сейчас запивал свиную отбивную водкой с содовой водой. Я даже не пытался объяснить, что случилось с Рупертом в Китае: как
— Про Бонни я знал, — заметил Фредди. — Но я думал, что Руперт с ним справится.
— Он с ним и справился, — подтвердил я. — Да еще как!
— А Лилл — круглый дурак, — буркнул Фредди. — Он так боится Руперта, что теряет всякое чувство меры.
Я спросил, как обстоят дела фирмы теперь, раз проект слияния с «ЮСО» провалился; и тут Фредди меня удивил.
— Все уладится, — спокойно произнес он. — Ни Пинк, ни я не можем одолеть друг друга, вот мы и решили объединить свои силы. — Он пожал плечами. — Это было неизбежно. Когда мы с Пинком объединимся в сентябре с «ЮСО» и «Фарбвеоке», у нас получится такой концерн, которому сам черт не страшен. — Фредди цинично рассмеялся, обнажив желтые зубы. — Мы разрежем на части и поделим между собой весь мир. Но помните, Джек, никому ни слова, не то я вас убью.
Я даже покраснел от возмущения.
— Если это такой секрет, — взорвался я, — зачем мне об этом рассказывать?
— Потому что и вам тут отведена роль, — ответил Фредди. — В сентябре, когда дойдет до дела, я хочу назначить вас директором. Родственнички уже не будут иметь надо мной власти. Мне нужен надежный человек и не трус. Это даст вам десять тысяч в год, Джек, но работать придется до седьмого пота.
Я не сказал ни да, ни нет — предложение было слишком неожиданным, чтобы сразу принять его или отвергнуть. Фредди признался, что его смущает предложение Руперта продать ему свои акции.
— Я не могу их купить, ничего не сообщив тете Кристине, — пояснил он. — Впрочем, Руперт обещал, что договорится с ней сам.
— Ему надо спешить, — заметил я.
— Знаю, но даже я не могу устроить передачу акций быстрее чем за неделю. Это невозможно.
А за неделю либо Лилл, либо Рандольф непременно обнаружили бы, что Руперт подарил китайцам пять миллионов фунтов из капиталов фирмы. Тогда Руперт потерял бы все. Я знал, что Фредди никому не скажет про пять миллионов, молчание сулило ему слишком большую выгоду: он мог получить акции Руперта за пятьсот тысяч фунтов. А через каких-нибудь полгода послё создания нового концерна эти акции, наверно, будут стоить уже миллиона два или три; к тому же они давали Фредди дополнительные голоса в правлении. Фредди тут же предложил уступить часть акций Руперта на сумму в сто тысяч фунтов мне, а для их покупки ссудить меня деньгами из расчета всего двух с половиной процентов годовых.
— Это даст вам для начала хоть какое-то право голоса, — объяснил он.
Предложение Фредди меня порядком ошарашило, к тому же я отнюдь не был уверен, что хочу получить право голоса в фирме Ройсов.
— Но было бы куда проще, — сказал Фредди после обеда, — если бы вы отговорили его от этой идиотской затеи.
— Вы
— Пожалуй, нет, — улыбнулся он. — Но объясните мне, бога ради, чего он добивается?
— Ничего.
— Так какого же черта он лезет на рожон?
— По велению совести.
Фредди внимательно на меня посмотрел.
— Я понимаю, что такое веление, — протянул он, — но что такое совесть — вот в чем вопрос?
Мне показалось, что Фредди вот-вот отпустит какую-нибудь непристойную шутку насчет причуд совести у Руперта, и уже приготовился ответить, что Фредди тут не судья, раз он собирается делить мир с человеком, которого, по совести, ему, Фредди, полагалось бы пристрелить. Ведь он уже знал, что Пинк Бендиго — любовник Пегги.
Но у Фредди все же хватило порядочности не издеваться над Рупертом, — он только уныло махнул рукой.
Фредди вынужден был сообщить матери Руперта о предполагаемой сделке с акциями, и тетя Кристина, отбросив на сей раз привычную сдержанность, которой она с детства прикрывалась как железной броней, заявила Руперту, что он неслыханный эгоист. Джо ушла с Роландом и Тэсс в кино, а меня тетя Кристина перестала стесняться с той первой минуты, когда она приложилась к моему подбородку губами, признав настоящим Ройсом.
— Тебе не кажется, Джек, что он черствый эгоист? — обернулась она ко мне.
— Нет, ему это не кажется, — прервал ее Руперт.
Я думал, что Руперт отпарирует этот удар ссылкой на поистине беспримерный эгоизм своей матери, но он промолчал: и в самом деле, это было бы все равно, что отшлепать ребенка за то, что он любит мороженое.
— Эгоизм — вещь относительная, тетя Кристина, — все же не удержался я. — Тут нет установленной мерки.
— Глупости! — воскликнула она с возмущением. — Эгоизм есть эгоизм. Я никогда не прощу Руперту, если он сделает то, что задумал. Поверьте, лично мне все равно, отдаст он свои акции Фредди или нет. Я надеюсь, вы не подозреваете меня в жадности? Но я считаю, что поступок Руперта — верх сумасшествия. Почему ты хочешь окончательно порвать с семьей? Почему?
— Чтобы ты снова не втянула меня в нее, — терпеливо ответил Руперт, не желая с ней ссориться.
— Но ведь все равно я оставлю тебе свои акции, когда умру.
— Тогда я поступлю с ними так же, как поступаю теперь со своими.
— А куда ты денешь деньги?
— Куда к тому времени найду нужным, — пожал он плечами.
— Я не позволю тебе этого сделать! — твердо произнесла она. — Ты обещал Джо, что больше не откажешься от своих денег.
— А я от них и не отказываюсь. Я просто найду им другое применение.
— Лицемер! — воскликнула она и, немного помолчав, добавила: — К тому же ты знаешь, что твои деньги уйдут на всякие глупости, которые не имеют ни малейшего отношения ни к тебе, ни к твоей семье.
— Правильно, — подтвердил он.
— Не шути. Пожалуйста, не шути, — попросила она. — Я еще ни разу в жизни не говорила с гобой так серьезно. И никогда в жизни ничего тебе не приказывала, а вот сейчас я приказываю… оставить все, как есть. Не смей безобразничать… Джек, не позволяй ему делать глупости!