Сын земли чужой: Пленённый чужой страной, Большая игра

Олдридж Джеймс

— Мне нужна только подпись матери, — сказал он, — но она сегодня утром нарочно улетела в Афины. Они вместе с Лиллом хорошо все продумали.

Ультиматум адмирала его не удивил. Я спросил, что он делал все эти дни и как себя чувствует, но Руперт замкнулся в себе. Он ужинал один за столом со стеклянным верхом, читая вечернюю газету и поглаживая Фиджа, который сидел у его ног. В доме было угнетающе тихо. Появилась Анджелина, и я попросил ее приготовить мне яичницу. Итальянка пришла заплаканная, что вовсе не соответствовало ее калабрийскому характеру, но, как видно,

все в этом доме жили с ощущением трагедии.

— Что вы собираетесь делать? — спросил я Руперта.

— А что мне остается? — ответил он. — Я, очевидно, проиграл.

— Значит, вы не примете условий Лилла?

Если Руперт и колебался, я этого не заметил.

— Вряд ли, — проговорил он.

— А что будет с Джо?

Он промолчал. Анджелина принесла мне бутылку вина и бокал. Поймав мой взгляд, она с сердцем бросила:

— Мистер и миз Ройз — очень глупые люди. — И затопала к двери.

Руперт посмотрел ей вслед, но не проронил ни слова.

Я снова спросил у него, что будет с Джо: я не собирался проявлять традиционной английской сдержанности, считая, что и ему лучше от нее отказаться.

— Не будем об этом говорить, — уклонился он от ответа. — Тут уж ничего не поделаешь.

— Из-за Бонни? — спросил я.

— Откуда вы знаете про Бонни? — вырвалось у него.

— Я догадался об этом в Пекине, пока вы раздаривали те самые пять миллионов.

Он не обиделся и даже не пытался возражать или оправдываться.

— Вам бы следовало поехать и привезти Джо домой, — посоветовал я.

— А на каких условиях? — вяло проронил он. — И кто кого должен простить — я ее или она меня?

— Простите друг друга.

— Не возражаю, — сказал он. — Ну, а что потом? Причина нашего разрыва — не только супружеская измена. Нет, нам не помириться.

— А вы помиритесь.

Он покачал головой.

— Это немыслимо, Джек. У нас теперь слишком серьезные разногласия, чтобы мы могли просто начать все сначала. Да она и слушать меня не станет. Джо хочет, чтобы я жил, как богач, а я этого не могу.

Судя по всему, он примирился с крушением семьи, и, хотя я не думаю, чтобы он навсегда отказался от надежды ее вернуть, сейчас особой охоты уламывать Джо у него явно не было.

— Если вы будете слишком долго тянуть, Джо не простит вам никогда, — предупредил я, — она просто привыкнет к разлуке.

— Мне нечего ей сказать.

— Вы неправы. Вы виноваты больше, чем она.

— Я ее не виню, — упорствовал он. — Но от прежнего ничего не осталось, это я хорошо знаю.

Разубедить его было невозможно; я понял, что он не поедет к Джо и не станет ее уговаривать. Бонни крепко засел у него в голове, и ничто уже не могло залечить этой раны или вернуть его преклонения перед Джо. Прежний образ ее был разбит вдребезги, и он не знал, как склеить осколки.

Глава тридцать девятая

Руперт не принял условий Лилла и полетел в Афины, чтобы уговорить мать, но прежде, чем он вернулся, Рандольф уже знал о пяти миллионах и дал ход сложной

юридической процедуре, чтобы конфисковать акции Руперта. Фредди яростно возражал, у них с Рандольфом произошла жестокая стычка, но Фредди вряд ли мог рассчитывать на то. что остальным членам семьи придется по душе его попытка увеличить свою долю в семейном предприятии. Словом, Руперт явно проиграл.

Однако это было только начало. В тот вечер я ужинал у Фредди, и пока он был занят беседой с каким-то американским юристом, Пегги спросила меня, что слышно о Руперте.

— Он в Афинах, — ответил я, — вот и все, что я о нем знаю.

— Вы слышали, что Рандольф хочет учредить опеку над акциями Руперта? Когда Роланду и Тэсс исполнится двадцать один год, они их получат. К тому времени капитал составит три-четыре миллиона.

— Неужели Рандольфу это удастся?

— Они способны на все, — пожала плечами Пегги.

Я никогда еще не видел Пегги такой подавленной. Пока мы ездили в Китай, она призналась Фредди, что Пинк Бендиго был ее любовником: ей казалось, что это внесет в их отношения какую-то ясность. Но Фредди не проронил ни слова: скандал с будущим партнером снова опрокинул бы все его планы, поэтому он смолчал, а Пегги была убита его черствостью и равнодушием.

Впрочем, меня тревожила судьба не Пегги, а Руперта. Он всех избегал, но я условился с Анджелиной, что она сразу же сообщит мне о его приезде, и, придя домой, нашел послание, где, мешая итальянские и английские слова, она сообщила мне, что Руперт вернулся. Я отправился к нему назавтра с утра; позднее в тот памятный день у меня было назначено свидание с Пепи в тюрьме Холлоуэй, где я собирался сделать ей предложение.

Руперта дома не оказалось.

— Он у докторши Крейфорд, — сказала Анджелина.

Руперт возился со своей малолитражкой, пытаясь ее завести, Мэриан ему помогала. Но ни он, ни она не были сильны в технике. Я снял крышку карбюратора, прочистил жиклёр, вставил на место и запустил мотор.

— Подумайте! — ахнула Мэриан. — Вот что значит моряк.

Мы пошли с ней в дом мыть руки, и я долго выбирал подходящий момент для разговора, желая расшевелить Руперта известием о том, какое будущее готовят его детям. Выглядел он вовсе неплохо, в нем не чувствовалось даже горечи, но обычная его сдержанность превратилась у него теперь в холодную отчужденность, сквозь которую не могли пробиться ни Мэриан, ни тем более — я. Все это мне очень не нравилось.

— Поскольку Рандольфу не удалось вас спасти, он взялся за ваших детей, — круто начал я и рассказал ему о плане Рандольфа. — Деньги, которые вы хотели раздать, дожидаются теперь совершеннолетия Роланда. К тому времени они обрастут еще несколькими миллионами.

— Ну, этого я не допущу, — произнес он жестко.

Больше он ничего не сказал, но я понял, что опасность, грозившая детям, вернула его к жизни.

— Мне надо идти, — объявил он, не глядя на меня, мне даже почудилось, что ему нелриятно мое присутствие; я не стал его задерживать и не спросил, куда он идет. — Еще увидимся, — бросил он на ходу.