сын
Шрифт:
— Как вы собираетесь выполнять условие?
— Уеду.
— Куда?
— Мое дело, — зыркнула Нина.
— Не только. Нужно, чтобы он вас не нашел. А иначе это не сделка.
— Санкт-Петербург устраивает? — усмехнулась Нина.
— Вполне. А чем вы…
— Да это мое дело, дорогая, ты разве не поняла?
— Успокойтесь. Это я так. Думала, где вы будете работать без диплома.
— Да зачем мне диплом? Посмотри на меня. Диплом не нужен, и так берут.
— А! Я думала, вы собираетесь работать…
—
Нина отправилась в противоположную от дома сторону. Наташа задумчиво посмотрела ей вслед. Не могу я такой гадине его отдать, думала Нина. Рука не подымается отдать его этой змее. Но другой, более сильный голос твердил, что все пропало.
Она выложила пакет на стол и сидела, глядя на него, не замечая времени, не слыша стрелок. Александр не выходил из кабинета.
— Саша, — позвала Нина. — Иди. Тебе пора. Твои 24 часа истекают. — Она поцеловала и перекрестила его на прощание.
— Чего ты такая? Все хорошо. Все ж закончилось хорошо.
Она не пошла провожать его до калитки, а стояла, глядя в окно. Он не оглянулся. Он вернулся через два часа — следователь долго заполнял протокол — Нины не было. Он пошел бродить по дому, поглядывая в окна. В двенадцать часов она не вернулась. Он лег один в показавшемся огромном и пустом доме, где оглушительно тикали часы. Куда она пошла? К Шурке? Переживает, что рассталась из-за него с рукописью? Он забылся сном и с первыми петухами пошел ее искать. Дошел до Шуркиного дома, Любовь Егоровна ему обрадовалась. Нина к ним не заходила.
Он направился к следователю. Шишкин разбирался со стопкой бумаг и выглядел довольным. Дело можно было закрывать. Главная фигура, Тамара Субботина, — в розыске, супруг ожидает суда, Геннадий Постников также, Авилов также. Обвинения у всех, как и статьи, понятно, разные. Депутата ошикали, но к следователю претензий нет, федералы помалкивают. Госпожа журналистка разобралась и с любовником, и с депутатом, вдова нашла себе мужа, а библиотекарь решила забросить книжки. Такие перемены судьбы.
— Нина пропала, — сказал следователю Авилов. — Не ночевала дома.
Тот немного подумал.
— Сходите в библиотеку. Зося все всегда знает.
Авилов проторчал у библиотеки битый час, но Зося не появилась. Он замерз, выпил в кафе чашку чаю и вернулся: ее все еще не было. Он забрался внутрь по старому пути, через окно, и сел на диван. Взглянул на раскрытую на столе книгу. Слава Богу, не Пушкин. Пьесы Бертольда Брехта. Он придремал на диване, подложив под голову куртку с вешалкой, что пришивала вчера Нина. Зося появилась через час.
— Ой, как вы меня напугали!
— Извини. Два часа жду, пришлось воспользоваться окном. Где ты ходишь?
— Тамара из больницы сбежала, муж с ума сходит. И вообще она не Тамара.
— Так это-то и ребенку понятно. Она крупная мошенница. Ты Нину… — сморщившись, спросил он, — ты ее не видела?
— Она утром ловила машину у гостиницы. Я хотела спросить, куда она, но не успела. И… по-моему, у ней была дорожная сумка.
Авилов вернулся в дом, припоминая, что пожелала ему Наташа, когда он навещал ее в больнице. У нее на лбу была марлевая повязка, и она тогда сказала «Желаю тебе побывать на моем месте», что ли? Точно он не помнил, но смысл был в том, чтобы его тоже оставили.
Через пару дней, которые он почти не выходил, ожидая ее возвращения, в дверь позвонили. Он пошел открывать, удивляясь, кого принесло. Возле забора стояла пара: мужчина и женщина.
— Мы хотим осмотреть дом, — заявила женщина строгим тоном.
— Зачем?
— Чтоб купить.
— Он не продается.
Они переглянулись.
— Хозяйка нам говорила, что жилец не в курсе. Она его продает, чтобы вы знали.
— Проходите.
Чета обошла дом, время от времени задавая вопросы.
— А где вы видели хозяйку? — те снова переглянулись.
— Мы встречались в Пскове, она собиралась в Москву. Сказала, что позвонит нам через неделю.
— А вы не могли бы… — Авилов замялся, — оставить свой телефон? Я ей должен деньги.
— У вас что, нет ее координатов?
— Я потерял.
— Вы извините, — вмешался мужчина, — мы не можем оставить телефон. Речь идет о крупной покупке, поймите нас тоже.
— Это все дикость, — согласился Авилов. — Всех подозреваем по собственной дикости.
— Просто знаем, среди кого живем, — заявила супруга. Больше Авилову вопросов не задавали и ушли, попрощавшись сквозь зубы.
Зося, закрученная Димиными проблемами, редко появлялась в библиотеке. Третий день на двери болталась табличка «Санитарный день». На четвертый она зашла стереть пыль и подшить газеты. Мимо окон прошла Наташа и весело ей махнула.
Вначале Зосе Наташа просто нравилась, как это бывает между девушками, когда они кажутся друг другу красивыми. Потом, в больнице, она ее жалела и удивлялась стойкости, с какой та переносит удары. Но после того, как они вытолкнули с балкона Гену, начала опасаться. А после статьи в газете Наташа ей разонравилась.
В дверь позвонили. Это была она.
— Привет, ну что, прочла?
— Извини, совсем некогда читать… — Зося забыла прочитать «Кавказский меловой круг». Открыла, оставила на столе и забыла.
— Пустяки. Потом прочтешь. Вот еще возьми это, — Наташа протянула отксеренный газетный лист. — Положи прямо в книгу, вместе прочитаешь. Я купила билет на послезавтра. Если больше не увидимся, вот моя визитка, будешь в Москве, заходи, вспомним Гену. И последнее: я дописала книгу, ура! В больнице начала, сегодня закончила. Это тебе экземпляр рукописи на память. Называется «Роман с манускриптом». Сохрани, не выбрасывай, он пригодится. Ну что, пока?