Сын
Шрифт:
Впрочем, в одиночестве она оставалась не часто. Распорядок дня был суров: колокол, возвещавший подъем, завтрак, молитва, уроки, обед, уроки, спортивные занятия, ужин, домашние задания. Ровно в одиннадцать выключали свет и по коридорам с проверками ходил дежурный преподаватель.
Соседка по комнате, маленькая еврейка Эстер, каждый день плакала перед сном. В конце недели, вернувшись после ужина, Джинни обнаружила, что соседка и все ее вещи исчезли. Отец Эстер владел заводами в Польше, но потерял все с приходом нацистов; чек за ее обучение оказался недействительным. Джинни переехала в другую
Однажды в понедельник за обедом девчонки спросили, кто ее соседка, и она ответила: Корки Халлоран.
— А, великая Сапфо? — усмехнулась Топси Бэбкок.
Маленькая красивая блондинка со светлой кожей и улыбкой, которая включалась и выключалась, как светофор. Иногда улыбка означала одобрение, но гораздо чаще — категорическое осуждение, а Топси была из тех, кого не хочется разочаровывать. Остальные девчонки за столом рассмеялись, и Джинни с ними за компанию, хотя и не поняла, в чем тут дело.
— Она училась в Спенсе, но, говорят, проводила слишком много времени с одной девочкой, если ты понимаешь, о чем я.
— Вот послали бы ее в Сент-Пол — ей там самое место!
Все посчитали идею ужасно забавной. Джинни просто согласно кивнула.
На следующие выходные Корки пригласила нескольких подружек в гости к себе домой; она жила, как оказалось, всего в сорока минутах езды от школы. К удивлению Джинни, среди гостей оказались многие из тех, кто потешался над Корки за обедом, — Топси Бэбкок, Натали Мартин, Кики Фелл и Бутси Элиот. Джинни думала, что за ними приедет какой-нибудь старый драндулет или даже грузовичок, но их встречал водитель в униформе на громадном семиместном «паккарде».
— Ты ведь общалась с той еврейкой, да? — спросила Кики, темноволосая версия Топси, разве что стриженная коротко, по-мальчишески. И еще говорили, что ей делали пластическую операцию, чтобы укоротить нос.
Со времени приезда в Гринфилд Джинни все больше времени проводила у зеркала, изучая собственную внешность. Нос у нее вполне прямой, но глаза какие-то невыразительные, цвета дождя и тумана. Острый подбородок, высокий лоб и шрам над бровью — она им очень гордилась, потому что шрам был точно такой же, как у братьев, — больше пристали бы мужчине. Шрам глубокий, невозможно не заметить.
— МакКаллоу… — задумчиво проговорила Топси. — Это ведь еврейское имя?
Девчонки захихикали, только Корки отстраненно смотрела в окно.
— Не думаю.
— Я пошутила. Ну конечно, нет.
Остаток пути Джинни молчала. Зданий по дороги почти не попадалось,
Топси, Кики и Бутси вместе учились в начальной школе; остальные, видимо, познакомились примерно так же, как она в свое время с Мидкиффами и Рейнолдсами. Натали, обладательница длинных каштановых волос и большой груди, которую она пыталась скрыть, сильно сутулясь, тоже молчала всю дорогу. Она демонстративно смотрела в окно, стараясь не встречаться взглядом с Джинни, но улыбалась шуточкам Топси вместе со всеми.
Наконец, свернув в каменные ворота, автомобиль проехал по длинной аллее между высоких деревьев. Джинни никогда в жизни не видела столько зеленой свежей травы, целые акры; она попыталась прикинуть, сколько голов скота здесь можно прокормить (по акру на голову? — вполне возможно), но подумала, что вслух лучше об этом не рассуждать.
На вершине холма возник дом. Не больше, чем дом Полковника, но выглядел он гораздо величественнее: арки, колонны, башенки, темный гранит, мраморные статуи, все тронутое временем, будто стоит здесь с эпохи королей.
— Чем занимается твой отец?
Все девочки, даже Корки, разом уставились на нее. Она поняла, что совершила ошибку, но поздно.
— Он ездит на работу в Нью-Йорк, там у него фирма, — ответила Корки. — И еще играет в теннис в клубе, катается верхом, охотится. И пишет роман.
— А что за фирма у него?
— Понятия не имею… — пожала плечами Корки.
— У Поппи папа тоже ездит верхом и стреляет, наверное, — встряла Бутси Кларк. «Поппи» было прозвищем Джинни в этой школе. — Он ведь ковбой, верно?
— Ковбои — это наемные работники.
— А как же тогда называется твой папа?
— Скотовод. — Она хотела добавить, что вообще-то основной доход мы получаем из других источников, но тут заговорили остальные.
— И он участвует в этих знаменитых рейдах на Канзас?
— Они закончились еще в восемнадцатом веке.
— Жаль, — вздохнула Бутси. — Они так потрясающе выглядели.
Не поймешь, что хуже — ответить или прекратить это дурацкое обсуждение.
— Это было совсем не так, как на картинках. Они вели скот и лошадей в поводу, а не ехали верхом. Иначе лошади могли пасть, а коровы — отощать.
— Как тебе дом Корки? — спросила Натали, меняя тему. — Твой, наверное, гораздо больше.
— Нет.
— Ну конечно больше. Мы знаем, что в Техасе все просто огромное.
Джинни только пожала плечами.
— Но он точно не такой красивый. И у нас совсем не так зелено.
— Сколько у вас акров?
В Техасе такой вопрос — почти оскорбление, но здесь придется отвечать.
— Триста девяносто шесть участков.
— Не так уж много, — заметила Топси.
— Она сказала участков, а не акров.
— А участок — это сколько?
— Мы не считаем землю акрами, акр — это слишком мало.
— Участок — это сколько? — повторила Кики.
— Шестьсот сорок акров.