Сыночек в награду. Подари мне любовь
Шрифт:
Пушистый Тимка забегает в комнату и несется к Владику, защищая своего маленького хозяина от «страшного дяди». Они стали неразлучными, и Вулканов даже подумывает о том, чтобы подарить сыну еще одного щенка, ведь дом большой, и во дворе места много.
– Ева, ты же рада, – не спрашивает, а утверждает, обнимая меня за талию. Честно киваю. – Это самое главное.
От неожиданности приоткрываю рот, и его тут же запечатывают губы Тимура. Целуемся под аккомпанемент детского смеха и собачьего скулежа.
Моя семья. Только моя.
– Итак, Городецкий
Воскресенский важно восседает в кресле, перебирая бумаги. Выглядит как мировой судья, озвучивающий решение. При этом специально нагнетает атмосферу, чтобы развязка показалась нам эпичнее.
Вот только нам с Тимуром уже все равно. Сидим в обнимку на диване, чувствуя спокойствие и гармонию. Неважно, как… Главное – итог.
– Ольга после провальных попыток понимает, что не может никак дать Тимуру ребенка, и тайно обращается к Городецкому с просьбой подобрать донорскую яйцеклетку, – перекладывает листы, словно показывает шахматную партию.
– Стоп, Костя, – поднимает ладонь Вулканов. – Что за бред? Если бы она сказала, что шансов нет, я бы сам согласился на донорский материал. Зачем было лгать мне?
– Тимур, я передаю слово в слово то, что рассказал мне врач, – Воскресенский разводит руками. – У Ольги, как ты сам понимаешь, мы уже не спросим, почему она так поступила.
– Допустим… – выдыхает с легким оттенком разочарования. – Но при чем здесь Ева? Она проходила как клиент клиники, а не как донор.
– При том, что главным условием Ольги было максимальное сходство. Чтобы ты и подумать не мог, что мать не она. То ли это был страх потерять тебя, то ли желание быть для всех настоящей матерью, несмотря ни на что… История умалчивает…
– Почему я? – шепчу сдавленно.
– В базе не нашлось подходящей кандидатки, а время поджимало, – продолжает Костя раскручивать эту дьявольскую многоходовку. – Ольга очень хотела ребенка от мужа, а Городецкий – денег. И тут появилась ты. Похожа на нее внешне, с той же группой крови. Здоровая и, прости за формулировку, плодовитая. Идеальный вариант.
– Но у меня было ЭКО с Игорем, – все еще не понимаю. – Ведь Меркунова упрекнула меня в том, что я не смогла принять мужа и забеременеть от него. Значит, попытка оплодотворения была.
– Известно, что при подготовке к ЭКО искусственно стимулируют выработку сразу нескольких яйцеклеток, чтобы повысить шансы на оплодотворение, – чеканит Воскресенский и косится на удивленного Тимура. – Что? Я у Городецкого нахватался, – хмыкает и пожимает плечами. – Так вот, твой организм отлично откликнулся на гормоны, и репродуктологу удалось получить хорошее количество клеток. Часть оплодотворили материалом Игоря, не надеясь на успех, потому что его анализы оставляли желать лучшего, а Меркуновских денег Городецкому тоже хотелось. Поэтому он попытался. Оставшиеся клетки были использованы при проведении ЭКО с Тимуром. Получившиеся эмбрионы отправили в заморозку на время, пока организм Ольги подготовят к подсадке. Но этому не суждено было произойти.
– Бывшая свекровь рассказала мне, что специально попросила врача подсадить мне донорский эмбрион, – тихо лепечу, вспоминая неприятный разговор. – Чтобы не только Игорь растил чужого ребенка, но и я была наказана. Непонятно, за что.
Тяжелая рука осторожно ложится на мои плечи, сжимает и поглаживает. Почувствовав поддержку Тимура, успокаиваюсь. С ним точно все будет честно и по любви. И никто нам не помешает.
– Да, об этом Городецкий тоже упоминал, – соглашается Костя, подцепив очередную бумажку. – Видимо, в тот момент у него наконец-то проснулась совесть. Он не послушал свихнувшуюся Меркунову, хоть и взял деньги. Возможно, даже пожалел тебя, Ева, не могу судить, – вздыхает протяжно. – Ситуация, конечно, за гранью добра и зла. Но ее исход зависел от решения врача. Зная, что замороженный эмбрион готовится к утилизации, он оформил фиктивные бумаги, а на самом деле подсадил его тебе, Ева, вместо донорских материалов. По сути, вернул то, что по праву было твоим, – потирает подбородок. – Городецкий никак не мог предугадать, что Игорь потребует тест ДНК, а Тимур встретится на твоем пути. Это было нереально, но… – вальяжно разваливается в кресле. – Судьба.
– Судьба, – соглашается Вулканов, а я поднимаю на него взгляд. Чувствую, что новости Воскресенского немного выбили его из колеи, и сильнее прижимаюсь к нервно взымающейся груди.
– По поводу Городецкого, – спохватившись, Костя подается к столу, постукивая пальцами по стеклу. – Хотел с вами посоветоваться. В принципе, компромат я на него собрал. Если добавить к этому профессионализм моей команды, – играет бровями, – то мы можем упрятать его за решетку.
Испуганно смотрю на Тимура, ожидая его вердикта. Городецкий, конечно, меркантильный гад, но именно он спас нашего Владика от «утилизации». Передергиваю плечами и едва не срываюсь в плач от этого жуткого слова. И от мысли о том, что ураганчик… мог не родиться.
– Нет, будет достаточно, если ты лишишь его лицензии, чтобы он никогда не смог работать врачом, – выносит ему приговор Вулканов, и я выдыхаю с облегчением.
– Справедливо, – улыбается Костя. – В принципе, я этого и ожидал. Все сделаем в лучшем виде, друг, – пожимает Тимуру руку.
– Может, позавтракаете? – уточняю у обоих. – Или хотя бы кофе? – смущенно смотрю на Воскресенского. Помню, с каким пренебрежением он отзывался обо мне, и не до конца ему доверяю.
– Нет-нет, ребята, я домой, – выставляет ладони перед собой, будто защищаясь. – Меня дочки ждут.
Собирается уйти, но застывает на пороге. Оборачивается неторопливо, будто борется с самим собой.
– Ева, – его голос заставляет меня невольно сжаться, и только объятия Тимура успокаивают и не позволяют сбежать. – Я обещал, что если окажусь не прав… – делает вдох и выпаливает на резком выдохе: – Я ошибся, Ева, извини. И в качестве компенсации я готов помочь тебе в любом деле, которое входит в компетенцию моей команды. Обращайся. Только одно условие – против Тимура работать не буду, – грозит мне пальцем.