Сыночкина игрушка
Шрифт:
– Дед! – голос прозвучал настойчивее. – Ты чего тут? Поглазеть?
Старик внимательно поглядел на юношу в камуфляжной одежде. Судя по налипшей на ботинке хвое и мешкам под глазами – он уже довольно много времени провёл в лесу. Этот юноша, скорее всего – хороший человек. Все они хорошие люди, наверняка. И надежда на понимание существовала.
– По делу я, сынок! – с достоинством ответил дядька Митяй. – Кто тут главный у вас, ребята?
Волонтёр непроизвольно улыбнулся. Такой добрый старик, да такой серьёзный.
– Наташка у нас за главного. Во-о-он там, у жёлтого
– Спасибо, внучок!
Дядька Митяй зашагал в указанном направлении, ориентируясь на жёлтый микроавтобус, указанный туристом.
– Дед! – крикнул парень вслед. – А ты по какому делу-то?
Старик не ответил, и волонтёр, пожав плечами, направился к костру. Скоро ему предстояло отправиться в лес ещё раз, и думать о местных чудаках времени совсем не оставалось.
Глава 5
26.
Марина с недовольным лицом взмахнула веником. Клубы пыли поднялись в одном конце кухни и осели в другом. Плюнув, женщина бросила своё орудие в угол и встала перед младшей сестрой, уперев руки в бока. Света на мгновение подняла на неё заплаканные глаза, но тут же опустила голову.
– Это всё потому, – сварливо проговорила Марина. – Что у вас в семье мужика нету.
Света вздрогнула. Но ничего не ответила.
– Мужик бы, он ух! Держал бы вас всех вот так.
Сжав кулак, Марина потрясла им перед Светиной макушкой. Та снова никак не отреагировала, и это распалило старшую сестру ещё больше.
– Распустились…
Отвернувшись к плите, женщина принялась без всякого смысла переставлять посуду с одной конфорки на другую. Алюминиевые крышки гремели, и им гулко вторили тарелки на полке. Поняв, что Света не реагирует и на это, Марина продолжила:
– У вас же у самих нету... Ни головы, ни яиц! Вот и ходите вечно не пойми какие... Разве нормальный мужик разрешил бы Катьке в таком виде ходить? Виски побрила, гребень этот дурацкий... Штаны – не штаны, а одно название! Колготки! Ещё и подвернула снизу, как я не знаю, стыда никакого уже не осталось, жопа обтянута...
– Да заткнёшься ты или нет?!
Резкий Светин крик на мгновение словно расколол паутину злых слов, сплетённую Мариной. Но это только так казалось. Марина ждала этого выкрика, жаждала скандала, который неизбежно должен был за ним последовать. Одним резким движением развернувшись на месте, она нависла над Светой своей необъятной грудью и заорала во всю мощь лёгких:
– А чего бы мне затыкаться?! Я тебе с самого начала говорила, что не пойми за кого замуж собралась! Голь перекатная, тоже мне! Ромео! Не привезла бы ты его в Москву – он бы своей деревне спился уже через год, а то и на зону сел бы!
Света почувствовала, как у неё в груди стало тесно и горячо. Чёрная злоба, которой она столько лет не давала воли, забурлила, словно смола на костре. Она всё ещё любила Артёма. Это была любовь-жертва, глубокое, почти мазохистское чувство. Любить человека, который едва ли не каждый месяц меняет любовниц, не платит алименты, не приходит к дочери даже на праздники... Но она ощущала острую потребность защищать его, несмотря ни на что.
– Да как ты смеешь мне такое говорить!
Удивлённая и чуть напуганная своим воплем, она замерла, не зная, что делать дальше. Катина мама отлично умела терпеть и молчать, но не ссориться и заступаться за себя и близких. Тем не менее, когда Марина открыла рот, чтобы возразить, она мгновенно поняла, что нельзя давать старшей сестре сказать хоть что-то. Марина всю жизнь провела в маленьком провинциальном городке и привыкла скандалить со всеми: с соседями, родственниками, продавцами на рынке… Она попросту растоптала бы Свету. Унизила. И Света продолжила вопить:
– Ни разу за ручку даже не держалась, не целовалась! Берегла всё своё сокровище неизвестно для кого! – она сжала в кулаке подол юбки между бёдер, демонстрируя, какое именно сокровище берегла Марина. – Зато в мужиках разбираешься и советы раздавать горазда!
Марина отшатнулась от сестры, как будто получила пощёчину. Впервые в жизни Света дала ей отпор, и как! С ходу наступив на больную мозоль! Но сдаваться просто так Марина не привыкла.
– Да уж лучше в девках до старости, чем перед каждым встречным рогатку свою раздвигать! – Марина подобралась, как гадюка, готовящаяся плюнуть ядом, и рявкнула: – Шалава!
– То-то ты шалаве завидуешь! – расхохоталась Света. – Сама мужика так и не нашла, всё принца дожидалась, вот и бросаешься на Артёма при каждом удобном случае! Лаешь, как собака. Тяф-тяф, не мужик! Тяф-тяф, дочку не любит!
И Света снова рассмеялась. Зло и надменно, как обычно Марина смеялась над ней самой. И тогда старшая сестра почувствовала, как земля уходит у неё из-под ног. Тихоня Света, серая мышка, безответная и скромная, только что не просто победила её. Света выбил её с поля, лишив возможности обороняться. В голове у Марины образовалась гулкая пустота, в которой она шарила, силясь отыскать хотя бы какие-то контраргументы. И чем дольше она пыталась найти, за что смогла бы уцепиться, тем отчётливее понимала, что возразить ей нечего.
– Да я… – пролепетала она. – Да я… Да есть у меня мужик!
Оправдание, нелепое само по себе, прозвучало тем более жалко, что Марина пролепетала его без всякой уверенности. Её срывающийся голос утонул в излучаемой Светой злобе.
– Ну да, ну да… – протянула младшая сестра. – Кто же этот счастливец? Бизнесмен с сыном-дебилом?
– Не твоё дело! – отчаянно выкрикнула Марина. – Может, и он! Тебе-то что! Это на тебя всегда красавцы заглядывались, а мне и этот хорош будет!
И, размазывая слёзы по дряблым щекам, Марина выбежала из дома с проворством, которое едва ли можно ожидать от человека её комплекции. Света, в горячке ссоры привставшая с деревянной лавки, тяжело опустилась обратно. Вместо ожидаемой радости победы, она ощутила лишь тоску и пустоту в груди. Она, конечно, говорила правду. Но и Марина не лукавила. И почему так получается, что две правды, столкнувшись, рождают только лишь несчастья?