Сынок министра
Шрифт:
Глава 18
– Так что вы мечтаете отыскать, полковник? – с затаенной насмешкой спросил Геннадий Канунников, нарочито небрежно закуривая сигарету и по-хозяйски располагаясь в кресле. – Философский камень?
После того как кабинет Канунникова был в первую очередь тщательно обыскан, Гуров пригласил туда хозяина, чтобы побеседовать. Журналист держался уверенно и не проявлял никаких признаков раздражения, хотя обыск явился для него полной неожиданностью. Гурову даже показалось, что Канунников чересчур уверен
– Ну, философ из меня никакой, – сказал Гуров, отвечая на вопрос. – А вот какие другие камни – это по моей части. Бриллианты, например.
Канунников сделал круглые глаза.
– Помилуйте! – воскликнул он. – Уж не собираетесь ли вы приписать мне кражу дядюшкиного колье? Это было бы забавно!
– Может быть, вам это кажется забавным, – сказал Гуров. – Но лишь до тех пор, пока колье не нашли.
– А вы так уверены, что найдете его? – с каким-то лихорадочным любопытством спросил Канунников.
Гуров внимательно посмотрел на него. Несмотря на браваду, журналист все-таки нервничал. Он был похож на удачливого игрока, который отчаянно блефует, безоглядно доверяясь своей счастливой судьбе и одновременно гася в себе крошечный, но назойливый огонек страха. Гуров сейчас был совершенно уверен – перед ним преступник. Но эта уверенность по-прежнему требовала доказательств или хотя бы признания. Пока обыск не дал никаких результатов.
– Почему вы не сказали мне, что намерены сопровождать Панченко в его поездке по Голландии? – спросил Гуров. – Мне казалось, что вы ждете предложений от какого-нибудь журнала.
Канунников пожал плечами.
– Такова жизнь, полковник, – невозмутимо заметил он. – От журналов никаких предложений не поступило, и мне показалось, что будет интересно составить компанию дяде. Я обеспечиваю информационную часть его визита. У нас с ним имеется документально оформленная договоренность. А вас я не поставил в известность, поскольку мне и в голову не приходило, что я должен ставить в известность о своих поступках и планах органы МВД. Прошу меня извинить. Если закон теперь этого требует… – в голосе его опять зазвучала издевка.
– Закон этого не требует, Геннадий Трофимович, – добродушно сказал Гуров. – Закон требует совсем другого – не красть, не убивать… Впрочем, вы человек образованный, что я вам тут рассказываю!
– Вы разом решили меня и в убийцы записать? – спросил Канунников. – И кого же я убил, интересно?
– Геннадий Трофимович, – игнорируя вопрос, перебил его Гуров, – а почему вы скрыли от меня, что учились в одном классе с Курносовым?
Журналист не обнаружил замешательства.
– Я скрыл? В самом деле? – невозмутимо сказал он. – Откровенно говоря, не припомню, чтобы я собирался это скрывать. Наверное, вы просто меня об этом не спрашивали.
– Я не спрашивал. Но в какой-то момент вы сделали вид, что не можете припомнить фамилию Курносова. Это мне запомнилось.
– Не помню этого, – уверенно заявил Канунников. – Может быть, вы перепутали? – Взгляд, устремленный на Гурова, был ясен и спокоен.
– Вообще-то со мной такого не бывает, – заметил Гуров. – Но кто знает, возраст, – может, начинаю забывать… Но вот уж Алену, женщину в красном, которую привел в ресторан Курносов, вы точно не знаете?
В движениях Канунникова появилось едва заметное напряжение. Этот вопрос дался ему не так просто, как предыдущий.
– Нет, разумеется, – сказал он. – Откуда мне ее знать?
– Понимаю, – кивнул Гуров. – А с Евгенией Александровной Смеловой, бывшей актрисой, вы не знакомы случайно?
Канунников сделал вид, что напряженно вспоминает, и в результате сказал со вздохом сожаления:
– Увы, не припоминаю что-то. А кто это?
– Скажу вам по секрету, – понизил голос Гуров. – Ни за что не поверите. Евгения Александровна Смелова – это подлинное имя вашей случайной знакомой Алены.
– Да что вы? – вежливо удивился Канунников. Однако глаза его сделались как ледышки. Было очевидно, что почувствовал настоящую опасность.
– Но это еще не все, – сказал Гуров. – В квартире, которую снимала гражданка Смелова, была обнаружена книга с карандашной надписью. Там был записан номер вашего телефона, Геннадий Трофимович!
Канунников поискал на столе пепельницу, яростно раздавил окурок. Стараясь говорить спокойно, спросил:
– Я должен это комментировать? Боюсь, никаких объяснений по этому поводу у меня нет. Мне неизвестно, как мой номер телефона оказался у незнакомой женщины… Хотя постойте! Возможно, на той вечеринке я имел глупость сообщить ей свой номер. Это вполне могло быть.
– Да, в присутствии красивых женщин всегда тянет делать глупости, – поддакнул Гуров. – Ваша версия очень правдоподобна. Если бы только…
– Что такое? – вскинулся Канунников.
– Виктория Самойлова, ваша знакомая, утверждает, что вы просили ее найти в Москве квартиру для другой вашей знакомой, которую по странному совпадению тоже зовут Евгенией Александровной Смеловой. Сдается мне, что это одна и та же женщина, Геннадий Трофимович. Что вы на это скажете?
Наступило довольно продолжительное молчание. По лицу Канунникова пробежала тень смятения, но он быстро с собой справился.
– Повторяю, я не знаком с Евгенией Александровной Смеловой! – категорически заявил он. – Никогда ее не видел и никогда о ней не слышал. Я готов поверить, что это именно та женщина, которая выдавала себя за Алену, но что из этого? Это не мои проблемы. Виктория Самойлова… Да, я знаю ее. Но это шапочное знакомство. Никогда ни с какими просьбами я к ней не обращался. Она что-то перепутала.
– Ах, Геннадий Трофимович, – укоризненно покачал головой Гуров. – Похоже, вы всех своих знакомых считаете бестолковыми. Все они постоянно все путают. Но допустим. Людям свойственно ошибаться. Однако выводы криминалистической экспертизы оспорить будет куда сложнее.