Сыны мести
Шрифт:
— Молись, чтобы этого не случилось, — прошипел я. — Перережу всем вам глотки, обещаю.
Броки снова улыбнулся, да только теперь я видел в этом не обезоруживающее обаяние, а угрозу.
— Ты мне нравишься, Хинрик. И сейчас я твой единственный друг. Вермар любезничать не станет. Не подведи моё доверие.
— Услуга–то какая, охренеть!
— Замолчи и иди, иначе затолкаю твои же портки тебе в рот.
Голова всё ещё гудела от побоев, на затылке кровоточила рана, даже немного подташнивало. Не иначе
Почти весь путь от привала и до самой Развилки мы преодолели молча. Шли медленно и осторожно. Броки больше не пел песен, Коли опасливо глядел по сторонам, Вермар хранил безмолвие, но тоже нервничал и всюду искал угрозу. Братья явно боялись разбойников Кровавого Топора. Эти, судя по рассказам, пленных не брали: либо грабили путников до нитки и отпускали, либо убивали на месте, если те сопротивлялись. А я уже не знал, что лучше: гнуть спину на вёслах в качестве раба или просто подставиться под меч.
Когда солнце начало клониться к горизонту, дорога пошла на спуск. С вершины холма мы увидели, что путь уходил в леса и там раздваивался. Севернее я заметил огонь костра, но добраться до него не мог — слишком далеко. А дальше почти у самой кромки горизонта виднелись очертания крыш Фисбю. Это злило ещё сильнее.
— Обойдём по лесу, — решил Броки. — На дороге мы слишком хорошая мишень. Поспешим, нужно пройти как можно дальше на запад до привала.
Вермар подтолкнул меня вперёд.
— Не смей орать, — предупредил он. — Убью.
А мысль дельная, хоть и смелая. Какая разница, от чьей руки погибать?
Мы углубились в лес. Знаменитый тёмными чащами и свирепыми медведями Бьерскогг располагался севернее, но даже здесь становилось неуютно. Двигались мы почти на ощупь: страх гнал Броки как можно дальше от обиталища разбойников, и ради этого он явно был готов рискнуть переломанными ногами. Перебираясь через овраги, мы то и дело спотыкались о старые камни и коряги. Коли угодил в неглубокую яму и повредил лодыжку, но ходить мог, хотя и прихрамывал. Я брёл, прислушиваясь к звукам леса. Ухала сова, драла глотку кукушка, возмущённо квакали жабы, рассыпаясь в стороны при нашем приближении.
Сколько мы так шли, я не знал, но солнце закатилось окончательно, и дальше двигаться было нельзя.
— Ищите поляну, устроимся на ночлег, — скомандовал Броки и указал на меня. — Этого привяжите. Огонь разводить не будем.
Вермар занялся моими верёвками. Гад так их затянул, что я едва мог дышать. Коли выбрал местечко, где мох был помягче и постелил плащ. Броки раздал еду. Мне перепала вяленая рыба, и вожаку пришлось кормить меня с рук. Я давился костями и жадно хлебал остатки воды.
— Я первый караулю, — вызвался
Броки кивнул и устроился рядом с младшим братом. Угрюмыш сел напротив меня, положив топор на колени.
Засыпать, привязанным к дереву, было тем ещё удовольствием, но усталость всё же меня сморила. Живя на Свартстунне, я привык спать в лесу вместе с Айной. Ночь была прохладной, немного заморосило, но даже это не спугнуло сон. Вермар же пялился то на меня, то в сторону Развилки, почти не моргая.
Моя голова клонилась всё ниже, щебет ночных птиц убаюкивал, и я не заметил, как провалился в сон.
Проснулся я от шума. Ещё не рассвело, но лес немного посветлел. С трудом разлепив глаза, я прислушался к звуку шагов и огляделся. Вермар спал, его сменил Коли. Шум приближался. И шёл кто–то не один.
— Слышишь? — Почти беззвучно шепнул я парню.
Коли кивнул и аккуратно, стараясь не издавать ни звука, тронул Вермара за плечо. Тот мгновенно распахнул глаза и сел.
— Кто–то идёт, — выдохнул младший.
Вермар взялся за топор и толкнул Броки. Вожак вооружился моим оружием и теперь спал с топором Вигдис возле ног.
— Готовимся.
Угрюмыш припал к дереву, держа железо наготове. Коли схватил какую–то палку. Броки медленно двинулся на звук шагов. Мне же оставалось лишь мотать головой. И я знал, что братья сейчас молили всех богов о том, чтобы путники или разбойники — кем бы они ни были — прошли мимо и не заметили нас.
У меня были другие планы.
— Помогите! — взревел я, мигом переполошив всех птиц. — Они здесь! Сюд…
Коли огрел меня дубиной, не дав договорить, но было поздно: я орал так, что, казалось, меня должны были услышать в самом Фисбю.
— Дурак! — прошипел Броки. Он дёрнулся было в мою сторону, но передумал и снова повернулся на звук шагов. Сейчас ему грозила опасность пострашнее привязанного к дереву пленника.
На поляну высыпали пятеро. Я различал лишь силуэты, но все они были мощными мужами, вооружёнными топорами. У одного из них — самого крупного — я заметил двуручную секиру. И что–то не хотелось проверять, хорошо ли он с ней обращался.
— Кто такие? — рявкнул великан.
Броки встал перед ними, держа оружие наготове.
— Мирные путники, идём наниматься на службу в Вольхелл.
— Брехня! — крикнул я. — Они обещали проводить меня до Развилки, ограбили и ведут продавать в рабство.
Лицо великана покрывала столь густая растительность, что под косматыми бровями виднелись только узкие щёлки глаз. Он подошёл ближе к Броки.
— Значит, разбойники?
— Пленник лжёт. — Вермар отлип от дерева и вышел на поляну. — Парень увязался за нами, пытался ночью нас обчистить, но мы поймали его. Теперь он наша добыча.