Сыны мести
Шрифт:
— Когги–целительница, хозяйка лесов, даруй мне мудрость трав, чтобы излечить мужа по имени Айдж. — Я начертил на мази руны Ман, Ког и Кер. Ман означала человека, Ког — исцеление, Кер — колесо жизни, переход от зимы к лету и обновление. — Пусть спина Айджа исцелится при помощи этого снадобья, и станет он силён, как крепкое дерево. Яви свою силу, о великая, и напитай ею эту мазь. Да будет так, как я сказал!
Листья берёзы весело зашелестели, на ветви села желтопузая синица и что–то мне прочирикала. Дар был принят. Поклонившись, я вернулся
Я сорвал большой лист лопуха и вывалил на него мазь, завернул и перевязал сорванными травинками.
— Возьми эту мазь, — я протянул кулёк Айджу. — Натирай спину три дня по три раза. На рассвете, в полдень и на закате. Боль пройдёт. Как почувствуешь облегчение, приди в лес, оставь возле берёзы хлеб и мёд и вознеси хвалу богине Когги.
Отец принял свёрток обеими руками и с поклоном — вероятно, я заслужил его уважение.
— Кровь лить не нужно? — тихо уточнил он. — А то часто говорят, что надо руку сечь…
— Нет. На этот раз — нет. Но про дары не забудь. Боги не терпят, когда их обманывают. И если ты не отблагодаришь Когги, она разгневается.
Муж закивал.
— Конечно, отблагодарю! Выходит, это светлое колдовство?
— Нет светлого и тёмного колдовства, — удивляясь перемене в самом себе, ответил я. — Есть только сила, которую один использует во благо, а другой во вред. Сила не бывает ни доброй, ни злой.
— Но ты, почтенный, хотя бы выглядишь не так страшно, как Одноглазый, — шепнул Снор и вытащил из зубов кость. — От него веет смертью.
— Он многое пережил. — Я закинул вещи обратно в сумку. — Точно не нужна помощь с телегой?
Дровосеки переглянулись. Айдж кивнул.
— Если сам предлагаешь, не откажемся.
Снор быстро сбросил на землю оставшиеся дрова, и мы, взявшись, поставили телегу ровно. Старая рана в животе снова напомнила о себе, но, хвала Когги, там уже всё заросло. Странно, что боль не явила себя, когда я дрался с Ивером Гутфритссоном. Хотя тогда моя кровь кипела так, что я бы и отрубленной руки не заметил.
— Ну спасибо тебе, добрый человек! — Отдышавшись, Айдж прислонился к борту телеги, наблюдая за тем, как сын вновь складывал на нее дрова. — Про дар тоже не забуду.
— Как же мне найти начертателя?
— А вот… — Внезапно лицо дровосека перекосилось. Он глядел на что–то за моей спиной, выпучив глаза не то от удивления, не то от ужаса.
Я не успел обернуться, но услышал позади тихий рык.
— Отнимаешь хлеб у Ормара, юный Хинрик?
Я резко обернулся, вспоров дёрн сапогами.
— Знал, что ты вернёшься.
Прислонившись к стволу осины, на меня глядел Конгерм. Рядом с ним, стоя на задних лапах, раскачивался здоровенный бурый медведь. Айдж попятился, Снор застыл в страхе. Я потянулся к топору.
Птицеглаз широко улыбнулся, отлип от дерева и направился ко мне.
— Идите своей дорогой, мужи. Я сам отведу этого парня к начертателю. Вам и правда нечего там делать.
Я замер, глядя на
— Это что за охрана такая? — справившись с волнением, спросил я.
— Это же Бьерскогг, медвежий лес, — ухмыльнулся Птицеглаз. — Кого ты здесь ожидал видеть? Не порвёт он тебя, не бойся. Это страж границ.
Дровосеки поспешно закидали топоры в повозку, впрягли лошадь — на удивление она не испугалась медведя. И были таковы.
Я бросился к Птицеглазу и заключил его в крепкие объятия.
— Здравствуй, Конгерм.
Тот ловко вывернулся из моей хватки и пригрозил мне пальцем:
— Не трогай меня без особой нужды, прошу. Прикосновения причиняют мне боль.
— Почему? — удивился я.
— По той же причине, по которой мне нельзя заходить в города.
Я двинулся было за Конгермом, но медведь перегородил мне дорогу. Косолапый медленно обошёл меня по кругу, принюхиваясь и ворча. Заглянул в глаза, словно размышлял, мог ли мне доверять. С неудовольствием глянул на мой топор. А затем отступил и удалился в сторону чащи.
— Разрешил, — улыбнулся Конгерм. — Кажется, ты ему даже понравился. Но не смей обнажать здесь оружие. Только нож для рун — не больше.
— Это был лесной дух? — догадался я. — В облике животного?
— Дух–страж. Их здесь много. Бьерскогг — очень древнее место. И отдалённое. Поэтому духи его облюбовали. Чем меньше людей вокруг, тем им проще принимать форму животных. Местные охотники почитают и уважают их. Стараются не беспокоить лишний раз. Поэтому здесь духам живётся спокойно.
Я снял топор с петли и убрал в мешок. Так надёжнее. Не хотелось раздражать духов лишний раз. В конце концов, здесь я всего лишь гость.
— Идём, Хинрик, — поторопил Птицеглаз. — Мы с Ормаром давно тебя ждали. Я догадываюсь, зачем ты пришёл, но вернуться будет нелегко. Ты очень расстроил начертателя своим бегством.
Глава 27
Лес здесь и правда оказался совершенно другим. Я видел рощи, посвящённые богам. Заходил в охотничьи угодья, лазал по корягам и пробирался через овраги. Но лес духов в Бьерскогге не был похож ни на что из увиденного. Вроде бы те же деревья — осины, ели, дубы и ясени, мхи, мелкие цветы и папоротники. Но всё иное. Казалось, каждая травинка здесь, каждый лист всякого древа дышали незримым волшебством.
Конгерм молча шёл впереди меня, указывая дорогу жестами. Мой спутник чувствовал здесь себя как дома, и от меня не укрылось, что в этом месте он переменился. Движения его стали более плавными, незаметными — Птицеглаз словно скользил по земле, не касаясь её ногами. Пару раз я даже потерял его из вида — до того быстро он скрывался в густой зелени. По дороге нам встречались звери, и они вели себя спокойно, словно не боялись человека. Вот уж поистине дикий край. Солнце клонилось к закату, и в лучах угасающего дня всё здесь выглядело ещё необычнее.