Сыны Перуна
Шрифт:
— Давай, братцы, налегай веселей, — ревел, как медведь, разъяренный Бойкан, размахивая топором и кроша им, как скорлупу, конские и человеческие головы. — Не давайте им отойти, а то опять стрелами побьют.
Он уже опрокинул на бок одного хазарина, вогнав в бок его коня здоровенную рогатину, с которой не раз в одиночку ходил на медведя, и теперь рубил тяжеленным кружил вокруг скопившихся вокруг него всадников, подныривая под морды коней и рубя, как сучья, мохнатые ноги хазарских лошадок. Окружавшая его лихая толпа из таких же молодых и здоровенных парней, его верных сотоварищей по игрищам и пирушкам, не знавшая ни страха, ни горя, бросилась вслед отступившему передовому отряду черных хазар. Бойкан сам отобрал себе перед боем сотоварищей для засадного отряда с молчаливого согласия Боряты, который недолюбливал молодца за его буйный нрав и творимые его дружками безобразия.
— Ну вот, не вои, а одни тати [10]
Воодушевленное примером товарищей, вперед двинулось и основное славянское войско и слилось в Бойкановой ратью.
В этот момент ударили они. Звенящая железом, кричаще-свистящая лавина, взяв полный разгон, понеслась на упоенное первым успехом воинство Боряты. Идя по следу первой сотни, стремительно набирая скорость, белые хазары — тяжелая конница врезались в изогнутый дугой строй неприятеля, тут же смяв его первые ряды. Ловко орудуя тяжелыми копьями и пиками, прикрываясь щитами и рубя и сокрушая всех подряд выгнутыми саблями, защищенные добротными доспехами белые хазары не только остановили, но и отбросили назад храбрых соплеменников пореченского воеводы. Воины гибли, гибли десятками, наверное, не меньше трети радимичей полегло в считанные мгновения под железным натиском хазарской гвардии. Борята, прикрываясь щитом, стиснув зубы, смотрел, как вокруг него один за другим падают его родичи.
10
Тати — разбойники.
— Не устоять мужикам перед умелыми воинами, не сдюжить, — видя, что победа будет за неприятелем, воевода понял, что надо спасать своих воинов от неминуемой гибели.
— Отходим к детинцу все вместе! Не бежать, а то порубят! — заревел воевода, пытаясь организовать отступление своего войска.
Нет безвыходных ситуаций, пока верит человек в себя и свою судьбу, пока верит в свои силы и силы тех, кто рядом с ним. Пусть ты стоишь в окружении свирепых врагов, готовых тебя порвать, растерзать, растоптать конями, отнять твою жизнь или сделать тебя навеки рабом, но если ты не трус, если в жилах течет не водица, а настоящая горячая кровь, всегда верь и дерись, дерись до конца, и тогда ты или победишь, или, по крайней мере, погибнешь как герой.
Воины Рогдая налетели молча, но одновременно с тем, как врезаться в строй врага, издали такой крик, что даже бывалые и прошедшие множество битв хазарские ратники на какое-то время смешались и ужаснулись. Несмотря на то что славянская конница была слабо обучена и вооружена так, что глядя на нее вне боя, храбрецы степняки просто бы рассмеялись, сейчас никому из них было не до смеха. Сеча была страшная, кровь лилась рекой, хазары дрогнули, но лишь на несколько мгновений. Жесткая выучка и мастерство воинов, умение их командиров переломить ход сражения в свою пользу сыграли свою роль. Под крики своих десятников и сотников хазары перегруппировались, перестроились и постепенно плотным полукольцом взяли в стальные тиски бесстрашных конников Рогдая. Бились долго, упорно, не считая убитых и раненых, и не было в той сече побежденных. Одни победили, другие сложили головы, не уступив.
Когда Рогдай, наблюдавший за сражением перед тем как вступить в сечу, понял, что пореченским воинам приходит конец, он, не дожидаясь условного сигнала, повел конницу в бой. Видел он и первый успех своих ратников, когда дрогнул и распался правый фланг хазарского войска, но затем мастерство захватчиков пересилило героизм славян. Рогдай сражался до конца. Даже когда вокруг него осталась лишь горстка воинов и он упал к копытам коня с рассеченной головой, он уже знал, что сделал свое дело. Часть основного войска успела отступить и укрыться за стенами детинца. Борята, видя, как погибает его старший сын со своим отрядом, думал о спасении войска и продолжал отступать, поднимаясь к вершине холма. Прикрываемые горсткой удальцов Бойкана, которым, как и бойцам Рогдая, в этот день было суждено стать героями и спасителями остатков славянского войска, воины Боряты вошли в поселковое укрепление.
— Ну вот, парень, теперь и твоя силушка пригодилась, — промолвил Борята, видя, как Бойкан рухнул на землю с пробитой насквозь тяжелым хазарским копьем грудью. — Прости, если что не так о тебе думал, и спасибо тебе.
Тяжелые дубовые ворота захлопнулись перед самыми мордами коней передних хазарских всадников, пытавшихся с ходу ворваться в нехитрое славянское укрепление. На головы им тут же полетели стрелы, копья и камни, заставив даже самых отчаянных повернуть назад.
Сражение закончилось, но война продолжалась.
Глава третья
1
Сар-Авчи
11
В переводе c хазарского Сар-Авчи означает Белый Охотник.
12
В первой половине VIII века один из знатных людей Хазарии Булан принял иудейскую веру и сумел навязать ее ряду других хазарских аристократов. Принял иудаизм и сам Каган. Потомок Булана хазарский военачальник Обадия, совершив государственный переворот, захватил в стране власть и превратил Кагана в послушную марионетку. Вся реальная политическая власть полностью перешла к царю-иудею (Беку или Шаду) и его ближайшему иудейскому окружению, состоявшему из нескольких тысяч человек.
Сар-Авчи был старшим сыном своего отца и в свое время кроме громкого титула унаследовал огромное зимовище, высокие стены которого были сложены из белого необожженного кирпича [13] , вокруг укрепления были раскиданы небольшие поселения, состоящие из глинобитных мазанок и юрт. Кроме того, наследство Сар-Авчи составляли земли, на которых простые пастухи пасли многочисленные стада, перегоняя их с одного кочевья на другое. Много раз, выполняя вассальную повинность, по приказу правящей верхушки Сар-Авчи Хан ходил в военные походы в северо-восточные земли к буртасам, эрзе и черемисам — мордово-мерянским племенам, покоряя их и взимая с них установленную дань. Приходилось ему усмирять и воинственных вятичей, живших в устье Оки, и тоже плативших дань Каганату. Все его походы были удачны. Богатства его росли, деньги, рабы, скот, укрепляли его положение, позволяли расширять владения, когда-то полученные от отца, в том числе и за счет разорившихся соседей, пастбища которых удавалось прибрать к рукам. Только один ненавистный Илькэ-Бэк, вечный соперник и конкурент, не давал спать спокойно.
13
Никто из хазар, кроме Кагана, не имел права использовать обожженный кирпич.
Проведя зиму в своем родовом имении, наслаждаясь теплом очага, сладкими заморскими винами, приобретенными у византийских купцов, и ласками трех жен и десятка наложниц, Сар-Авчи собирался лично выехать на летнюю кочевку. Но тут его посетил посланник самого Бека, представитель правящей иудейской верхушки Исса-Иар с повелением от великого Шада. Сар-Авчи не платил подати ни Кагану, ни его окруженью. Его данью была воинская повинность, и когда посланец Бека огласил ему повеление правителя, Сар-Авчи Хан, покорно закивав головой, заверил гостя, что выполнит свой долг перед Каганатом. Целью похода было покорение остатков славянского племени — радимичей, живших севернее своих соплеменников, уже покоренных и исправно плативших дань. Особую прелесть этого похода составляло то, что предыдущий набег на эти земли по приказу Каганата возглавлял Илькэ-Бэк, покоривший славян, но не доделавший всю работу до конца.
Теперь ему, Сар-Авчи, предстояло завершить то, что не смог сделать его соперник. Славяне-лапотники не представляли угрозы умелому и мудрому полководцу, не раз завоевывавшему племена и народы. Правда, грозные вятичи в одном из набегов изрядно потрепали воинов Сар-Авчи, но, как думал сам хан, это случилось по вине слабо обученной аланской конницы, которая в том походе составляла большую часть его войска. Сейчас же, помимо почти полутысячной орды черных хазар из скотоводов и пастухов, перегонявших стада Хана, он брал с собой сотню тарханов, поклявшихся ему в верности, оснащенных лучшим оружием и доспехами, стоивших целого состояния. Эти воины из знатных, но не слишком богатых семей имели боевой опыт и горели жаждой разбогатеть и обрести славу. Хан дважды водил их в набеги на буртасов и черемисов и сумел оценить возможности их ратного мастерства.