Сыны Семаргла
Шрифт:
— Нет, я теперь обладаю такой магией, — и наследник неторопливо поднявшись, сел. Он резко вскинул вверх правую руку и тихо пропел-прошептал и немедля до этого плотной стеной закрывающие небо тучи, прямо над сидящими возле костра наследником, правителем, наставниками и Стояном, вспыхнули неяркой лазурью, и на них замигали, точно малюсенькие искорки-брызги. Морг погодя искорки разом погасли, послышался не продолжительный звенящий звук, и лазурные тучи, разом лопнув, излились на землю крошечными крупинками лазури. Они покрыли землю, костер и сидящих возле него людей лазурной изморозью, а засим зашипев, иссякли. И тогда же с неба на Святозара глянули яркие, далекие звездные светила.
— Ого.
— Нет, это совсем другое, — тихим голосом отметил правитель, ощупывая рукав кафтана, на котором только, что иссякла лазурная изморозь. — Это был не заговор… да и заговор не смог бы такое сотворить… Я такое никогда не видел и не слыхивал о таком…
— Это другая магия отец, магия кудесника, — вздыхая, пояснил Святозар, и, опустив руку, протер выступивший на лбу пот, подумав, что какое-то время и вовсе не стоит использовать магию.
— А эту цепочку, которая весит у тебя на груди, и где так ярко мерцают рубины, тебе подарил Аилоунен, — поинтересовался отец, и, протянув руку, провел пальцами по цепочке, проходящей поверх опашня. Святозар молчал, не зная, как лучше объяснить, кто ему ее подарил, а когда отец, погладил его по волосам, точно подбадривая тем, смущенно ответил:
— Нет, эту цепь, мне подарил Бог Семаргл.
— На ней, как-то странно мерцают рубину, — кашлянув, так словно прочищал заложенное горло, изрек Храбр. — Так как мерцали, там, в той пещере символы языка Богов.
— Гляди-ка Храбр, — усмехаясь, отозвался Святозар, и, склонив голову, воззрившись на рубины, нежно провел пальцами по их гладкой, чуть согревающей поверхности. — Молодец, запомнил! Семаргл подарил мне цепь и новое рекло, и эти рубины показывают это рекло.
— Новое рекло! — возбужденно выкрикнули, не только правитель, наставники, но даже сидящей рядом со Святозаром Стоян.
— Да, рекло…, — чуть слышно добавил наследник, и утомленный разговором прилег на плащ.
— Святозар, какое рекло подарил тебе Бог огня? — также тихо за всех вопросил Храбр.
— Семаргл подарил, а Перун утвердил…, — сказал Святозар, ощущая слабость не только в теле, но кажется и в мыслях. — И мое новое рекло — Равен Богу!
— Ох! — одним вздохом дыхнули сидящие за костром.
— Правильное рекло, — порывчато кивая, произнес вельми торжественно Храбр. — Это рекло показывает тебя, как человека который смог пройти преграды и боль Пекла! Пережить страх и страдание и сохранить не только свою душу чистой и светлой, но сохранить таким же чистым и светлым свое тело! И ты Святозар заслуживаешь именно такого рекла— Равен Богу! И опять наступила тишина, каждый из сидящих в ночи у костра, горящим ярким желто-красным огнем, думал о наследнике. Думал о силе его души, о крепости его духа, о пройденном им тяжелом пути и выдержанном бое, в котором он не только не проиграл свою душу, но помог стать лучше и чище другим людям, другим душам. Лишь один Святозар не думал об этом бое, и о пройденном пути. Он думал сейчас о даре, о подарке, который был послан ему ДажьБог. Он думал о своей дочери Дарене, с которой наконец-то закончилась разлука. О Дарене каковая смогла вновь возродиться на земле после долгой и одинокой жизни в Сумрачном лесу, каковая вернулась в Явь… в их семью… к нему Святозару и к ее матери Любаве, чтобы попробовать пройти вновь этот путь, чтобы встретиться со своим возлюбленным, чтобы изменить и исправить ту ошибку, кою когда-то, по слабости духа, она допустила.
— Сынок, — спросил правитель, точно издалека. — А, что там насчет шрамов, скажи заговор и я начну его шептать сегодня, чтобы скорей тебя от них избавить.
— Нет, отец, — закрывая от усталости глаза и тихим сонным голосом, ответил наследник. — Лучше завтра, потому как надо снимать опашень, рубаху… а у меня сейчас нет, ни сил, ни желания. Да и надо так, чтобы меня не видели, а то все те кто их видит, жутко потом пугаются меня.
— Ну, мы не испугаемся, — успокоил Святозара Дубыня и его голос, как и голос отца, долетел откуда-то издалече. — Мы уж тебя с дыркой в сердце видели, правда, Храбр, чего нам пугаться.
— Хорошо… я запомню, — тяжело ворочая языком, протянул наследник. — Завтра с утра сниму рубаху и вы все испу…гае…те…сь.
Глава двадцать пятая
На следующее утро Святозар проснулся очень поздно. Он недвижно лежал на плаще, возле костра, укрытый сверху, судя по тяжести, не просто одним плащом. Наследник не открывая глаз, прислушивался ко всему, что происходит рядом. Кругом него раздавалось множество звуков и в тоже время голоса звучали приглушенно, его други и дружина правителя, не желая тревожить сон наследника, почти не разговаривали. Зато очень хорошо было слышно ржание лошадей, протяжно-отрывистую трель птицы долетающую из леса, и даже стрекот последнего осеннего кузнечика где-то в пожухлой траве. Слышалось легкое жужжание пчелы, которая торопилась собрать последнюю пыльцу, с последнего цветка и легкий взмах крыльев небольшой, бледно-голубоватой бабочки. Сегодня солнце на небе было закрыто тучами, а ветер, сначала еле колыхающий волосы Святозара, постепенно начал крепчать. Он мягко огибал укрытое и лежащее на земле тело наследника, и точно мать нежно качая, пел ему звонкую песню.
Святозар лежал, слушал и наслаждался всеми этими знакомыми звуками, родными ароматами, и совсем не хотел открывать глаза, потому что знал, стоит лишь ему их открыть, как тотчас прервется это прекрасное, чудесное ощущение, и придется ему подниматься да ехать в Колядец. К костру бесшумно подошел Храбр и дюже тихо завел разговор с правителем:
— Ярил, может послать в деревню за повозкой. Видишь ветер крепчает, гляди по небу какие тучи плывут, неровен час дождь пойдет.
Надо ехать в Колядец, а там Святозар у воеводы Творимира отлежится.
Он наверно захворал, ты бы взял хоть заговор прошептал, глянь, как он во сне всем телом вздрагивает, да бледный какой.
— Он сказал, что не болен, просто устал, — едва слышно отозвался, сидящий в изголовье наследника, отец.
— Ой! — недовольно заворчал Храбр. — Я тебе удивляюсь, в самом деле, Ярил. Что ж не видно, ты думаешь, его хворь… Ты, его больше слушай, он, чтобы тебя успокоить и не такое скажет… Небось слыхал, как он о Пекле сказывал… точно он там не мучился и страдал, а наслаждался покоем…. — Наставник смолк и было слышно как тяжело и порывисто он вздохнул, а после еще тише добавил, — устал… Нет! это ж надо такое придумать. Это чего ж надо делать, чтобы выглядеть таким серым, таким изможденным.
— Это Храбр, — вмешался в разговор наследник, и, открыв глаза, посмотрел на стоящего напротив него наставника. — Это надо людей лечить, чтобы потом выглядеть таким изможденным. Святозар потянулся на плаще, широко зевнул, и, сбросив с себя то, что его так плотно укрывало, сел. Рядом с ним сидел отец, и, глядя на него, радостно улыбался, а Храбр, уперев руки в бока, недовольно покачал головой, и, нахмурив лоб, с болью в голосе заметил:
— Лечить? Сколько же надо лечить, чтобы стать похожим… Я даже не знаю на кого ты стал похож… я такого отродясь не видывал.