Сыщик поневоле
Шрифт:
Утром оказалось настолько холодно, что лужи промерзли до дна, а река подернулась у берега тонким ледком. Чудом уцелевший во всех жизненных коллизиях старомодный градусник за окном показывал минус шесть, а значит, ночью было все десять. Но в доме сохранилось тепло, а лодочный мотор, несмотря на свое китайское происхождение, взревел оглушительно-бодро. И река, кажущаяся по случаю безветрия застывшим зеркалом, выглядела замечательно. Приплюснутый форштевень моторки резал-сминал эту картину, как варвары – Рим, и спустя каких-то двадцать минут на дно лодки уже летело вытряхнутое из сети живое серебро. Красота!
Увлеченный работой,
Человек, который управлял этой посудиной, совершил серьезную ошибку. Вместо того чтобы подплыть тихонько или же изначально идти на моторе, он, заведя его в нескольких десятках метров от Виталия, тем самым привлек его внимание. А потому рыбак успел заметить, как незваный гость поднял со дна лодки ружье, и, бросив сеть, рухнуть на дно своей посудины. Очень вовремя, кстати. Ну и еще Виталию повезло, что у стрелка один ствол оказался заряжен пулей, а другой – крупной дробью. В результате пуля прогудела там, где он только что находился, а вот содержимое второго ствола лишь вспенило воду, изрядно не долетев до цели.
– Урод! – прохрипел Виталий и обозвал наглеца неблагозвучным китайским именем, а тело его, как всегда в минуты опасности, действовало четко и практически независимо от сознания.
Собственное ружье лежало рядом, и, недолго думая, он выпалил из обоих стволов вслед проносящейся мимо лодке. Попал, не попал, неясно. В человека точно не попал, поскольку тот, предусмотрительно отъехав подальше и сбросив скорость, начал разворачиваться, явно намереваясь продолжить морской бой. Хорошо видно было, как он перезаряжает ружье. Похоже, наступила пора драпать.
Горячий мотор завелся мгновенно, и Виталий рванул прочь со всех его десяти сил. Увы, смыться у него шансов не имелось, поскольку на стороне противника были и лучшие обводы плавсредства, и более мощный двигатель. В такой ситуации меньший вес лодки практически не давал преимущества. Так что приходилось выкручивать газ до упора и одновременно трясущимися пальцами перезаряжать дедову еще двустволку. Хорошо, что трофейное, привезенное с войны ружье действовало безотказно, послушно выплюнув гильзы и позволив засунуть в стволы новые. Правда, к тому моменту, как это удалось сделать, рев мотора позади заметно приблизился, и шанс получить заряд картечи в спину стал реальностью.
Ну что же, сейчас поиграем. Страх первых секунд ушел, уступив место холодной, расчетливой злости. Место было подходящее. Поворот, еще поворот… Противник попытался срезать угол и – ура, мест этих он не знает! – закономерно влетел. Каменистая, с песочком коса, летом она торчит над водой, с нее удобно ловить язя. Ну а сейчас воды побольше, но все равно недостаточно. Моторка Виталия прошла четко по кромке, там, где резко начиналась глубина, а вот преследующий его урод на тяжелой, глубоко сидящей лодке закономерно влетел. Виталий еще увидел, как мотор подбросило от удара, и он отчаянно взвыл. И, судя по звуку, результат оказался именно тот, на который он и рассчитывал. Или лопасть сломало, или штифт срезало, а может, втулку провернуло. Какая разница, главное, противник остался практически без хода. Сдвоенный звук выстрела – для того, наверное, чтобы успокоить нервы. А вот это ты зря.
Круто положить руль, не торопясь подъехать к нахалу, пытающемуся лихорадочно перезарядить стволы…
– Слышь, дятел, ну-ка, брось дуру. Брось, я сказал, хунвейбин хренов!
Тот матюгнулся, зло и незамысловато, не спуская при этом завороженного взгляда с оружия в руках у Виталия. Все правильно, двенадцатый калибр сам по себе внушителен, а когда смотрит в лицо, то и вовсе загораживает весь мир. Виталий демонстративно опустил стволы, чтобы они смотрели в живот противнику:
– Давай-давай, а то яйца отстрелю.
– Слышь, мужик…
– Бегом!
Явственно слышный скрип зубов, стук упавшего на дно лодки оружия.
– А теперь вылазь. Живо, живо, тут неглубоко.
– Да…
Бабах! Пуля вдребезги разнесла пластиковый колпак двигателя и разворотила цилиндр. Скорость, с которой хозяин моторки сиганул за борт, была достойна чемпиона. Ну, вот и все, осталось зацепить лодку на буксир, вежливо помахать ручкой ее теперь уже бывшему владельцу и неспешно отплыть подальше. Ну а потом отправить трофейное ружье на дно, десятком ударов топора выбить пару досок из днища – и пускай утлый челн плывет себе, медленно погружаясь. Ну а его хозяин в насквозь мокрой одежде пусть себе чапает отсюда пешком, как раз остынет. До ближайшей деревни километров пятьдесят, если напрямую, а по-хорошему все семьдесят. И до дороги столько же. А до противоположного берега, на котором обосновался Виталий, почти четверть километра по ледяной воде, так что больше об этом кадре беспокоиться нечего. Даже если выберется отсюда, запомнит, что не стоит грубить незнакомым людям.
Настроение резко поднялось. Зато через час, когда Виталий закончил проверять сети, вернулся в деревню и уже зашел в дом, его начало колотить. Только сейчас он осознал: в него стреляли, его на полном серьезе хотели отправить к праотцам, а он даже не озаботился выяснить, кто и за что. Последнее ничем, кроме стресса, объяснить не получалось, да и не хотелось. Навалилась апатия – тоже последствие стресса. Все же не каждый день тебя пытаются убить. Откровенно говоря, с Виталием подобное за последние несколько лет вообще произошло впервые. Рисковать шкурой – да, доводилось, но целенаправленно на его драгоценную жизнь в этих местах еще никто не покушался.
Бутылку водки он высосал в одно горло, словно воду. И – никакого опьянения, адреналин пережег все. День выглядел безнадежно испорченным. Вот только… почему?
– Не дождетесь, – зло выдохнул Виталий Третьяков, человек, изрядно помотавшийся по свету, умеющий и принимать решения, и рисковать. – Хрен вам.
Кому он это говорил, осталось тайной даже для него самого, да это было и неважно. Главное – встряхнуться, взять себя в руки, а там дело пойдет. И он не ошибся. Уже к вечеру дурные мысли отпустили. И рыбалка удалась. И шашлык. Единственно, теперь он на реке чаще оглядывался по сторонам и то и дело щупал рукой лежащее рядом ружье, но с этими полезными для жизни рефлексами стоило смириться.