Сыскари
Шрифт:
– Хорошенькие он здесь представляет интересы, – покрутил головой Гуров. – Но то, что с языком у него все в порядке, меня радует. Значит, не пропадет, и у нас есть шанс надеть на него наручники.
Такер жал прямо по Тверской, никуда не сворачивая, и Гуров, стараясь не выпускать его из поля зрения, связался с Крячко и объяснил ему ситуацию.
– Вот, значит, какие номера откалывает, гад! – удивился Крячко. – Ничего, сейчас я его сделаю! Какой номер машины?
– Номера я не рассмотрел. Обгонишь его, я мигну фарами, – сказал Крячко.
Через несколько секунд потрепанный «Мерседес» Крячко вихрем промчался мимо и быстро настиг «девятку» Такера. Гуров щелкнул тумблером. Крячко обошел Такера и пристроился в потоке машин. Теперь они держали его с двух сторон.
Хью Батлер, который на ситуацию повлиять никак не мог, с любопытством вертел по сторонам головой.
– Москва – колоссальный город, – заметил он наконец. – Но очень холодный.
– Иногда бывает и жарко, – возразил Гуров. – Конечно, это не Австралия, но по-своему здесь тоже неплохо.
Пока ехали по центральным районам, Гуров мог не беспокоиться – судя по всему, господин Такер не слишком хорошо ориентировался в московских реалиях, и движение по чужим улицам требовало от него повышенной концентрации внимания – вычислить «наружку» в сплошном потоке машин вряд ли было в его силах, даже если он и подозревал ее наличие. Но в какой-то момент, сделав полукруг по Садовому кольцу, Такер свернул в направлении Лефортова и принялся медленно пробираться по бесчисленным переулкам. Теперь предельно внимательными приходилось быть Крячко и Гурову. Они ни на минуту не выпускали из рук телефонов, координируя свои действия.
Такера они не упустили, но в районе Перова около железнодорожной линии он вдруг остановил машину, вылез и, выйдя за пределы жилых кварталов, направился куда-то вдоль железнодорожного полотна, озабоченно вертя по сторонам головой.
Гуров и Крячко припарковались на окраинных улочках, примыкавших к заснеженному пустырю, по которому черной полосой тянулись рельсы. Покинув машины, они незаметно наблюдали за неловко прыгающей по шпалам фигурой. На Москву спускались сумерки. Неизвестно, какие чувства испытывал в этот момент Такер, после хорошего ресторана вдруг затеявший прогулку по холодным шпалам, но Гуров был очень встревожен. Если у Такера назначена здесь встреча, то, несмотря на все неудобства, место выбрано по-своему превосходное – посторонний приблизиться незамеченным не мог здесь ни при каких условиях.
– Лева, может быть, вызвать наших? – предложил по телефону Крячко. – Оцепить район… Ведь он наверняка кого-то ищет!
– Да уж, вряд ли он сюда природой любоваться приехал, – процедил сквозь зубы Гуров. – Только поздно про оцепление думать, Стас. Спугнем гада. Самим что-то придумывать надо.
– Может, подобраться поближе? – спросил Крячко.
– Куда поближе? – осадил его Гуров. – Тут как на ладони. Ждать будем. А если будет возможность, как только они разойдутся, попытайся его партнеру на хвост сесть. Пешком ли, на машине – неважно. Нам хотя бы зацепиться. А уж если зацепимся, постараемся не отпустить.
– Не сорвалось бы только у них, – озабоченно сказал Крячко. – Как ты думаешь, он ничего не заподозрил?
– Не думаю, – сказал Гуров. – Вряд ли он тогда здесь по мазуту бы топтался. Он, наверное, себя чувствует страшным хитрецом. Но меня не столько Такер беспокоит. А вот если он встречается с теми, кто алмаз похитил, то от них всего можно ожидать. Честно говоря, у меня такое ощущение, что меня самого кто-то в спину глазами сверлит. Поэтому раньше времени не будем высовываться.
– А я все-таки подберусь поближе, – упрямо сказал Крячко. – Отсюда мы ни хрена не увидим. Да и не успеем ничего. Я осторожно, вдоль домов…
– Ну, смотри, – вздохнул Гуров. – Только поосторожнее там! Помни, что те ребята не стесняются.
– Я помню, – просто сказал Крячко. – Про это я как раз помню.
Со своего места Гуров хорошо видел железнодорожное полотно, но за перемещениями Крячко наблюдать не мог. Оставалось положиться на опыт и благоразумие друга. Хью Батлер, не решаясь, видимо, проявлять инициативу, остался сидеть в машине, но озабоченность Гурова передалась и ему. Он перестал улыбаться и, не отрываясь, смотрел на своего спутника. А Гуров в этот момент начисто забыл о его существовании. Все его внимание было приковано к рослой фигуре Такера, который удалялся по железнодорожному полотну, время от времени осматриваясь по сторонам. Тот, кого он надеялся здесь встретить, похоже, запаздывал.
А сумерки все больше сгущались. Вдоль насыпи гулял ветер, волоча за собой завивающиеся струйки сухого мелкого снега. Уходящие вдаль рельсы тонули в сером тумане, где Гурову то и дело мерещились какие-то тени. Господин Такер поднял воротник пальто.
Еще один человек появился на рельсах совершенно неожиданно – словно вырос из-под земли. Они с Такером столкнулись почти нос к носу и какое-то время оставались в этом положении, обмениваясь, видимо, приветствиями или паролями. Наконец разом повернулись и, перешагивая через рельсы, направились от путей туда, где к пролому в бетонном заборе вела протоптанная в снегу тропинка.
Гуров понял, что через минуту они скроются из поля зрения, а возможно, и вовсе исчезнут. Он опять схватился за телефон и вызвал Крячко.
– Они уходят! – стараясь сдерживаться, сообщил он.
– Вижу, – лаконично ответил Крячко. – Прикажете продолжать преследование? Мне придется валить прямо через пути!
– Продолжай, – разрешил Гуров. – Но будь очень внимателен. А я поеду вдоль железной дороги – встану где-нибудь поближе. Здесь мы уже все равно ничего не высидим.
Крячко ничего не отвечал. А через мгновение Гуров увидел его, деловито шагающего через пути. Господин Такер и его таинственный спутник уже скрылись за бетонным забором. Гуров бросился к машине.
Унылая, покрытая грязным снегом улица, по которой он поехал, вскоре повернула в сторону от железной дороги. Чертыхаясь сквозь зубы, Гуров кружил между домами, пытаясь найти место, откуда был бы виден бетонный забор, за которым скрылся Такер. Но у него ничего не получалось – мешали то строения, то кусты, то снова какие-то заборы. Оставался единственный выход – подъехать как можно ближе к железной дороге. Но это почти означало раскрыть себя, и Гуров колебался. Хью Батлер, заметно побледневший от волнения, притих на заднем сиденье. И вдруг со стороны железнодорожного полотна хлестнул пистолетный выстрел.