Сытин-1. Измена
Шрифт:
Прошло немало времени, прежде чем внизу мелькнула серебристая лента реки, а потом показались первые посадки. Замаячила тонкая лента дороги, затем — купола и башни Новгорода. Громадный мегаполис вынырнул из дымки внезапно. Под крылом самолета стремительно расширялись тонкие поначалу полоски растительности, над полями запестрели тени башен электронных экранов и вышек станций очистки воздуха. В разные стороны устремились переполненные, как всегда, дороги…
По Волге тянулись к морю караваны барж. Баржи и буксиры заполняли речные доки, видневшиеся среди густой растительности. Несмотря на внешний блеск и великолепие, в Новгороде сохранилось еще достаточно напоминаний о грубой эпохе промышленного развития и множество островков дикой природы. Это несоответствие
«Посмотри, мама, вон грузовик!»
Тем временем внизу проплывал синеватый лес, затем замелькал настил и габаритные ограничители взлетно-посадочной полосы.
Шины мягко зашуршали по взлетно-посадочной полосе, и самолет начал снижать скорость, одновременно заворачивая влево, к терминалу.
На мгновение знатную гостью охватила легкая паника — и это несмотря на полную уверенность, что ей можно не опасаться толчеи аэровокзала. Неподалеку пассажирку уже ожидали автомобили. О ее багаже, о самолете и прочем должна была позаботиться свита Арианы. Аэродром располагался на окраине Новгорода, через который ее должен был промчать лимузин с тонированными стеклами: изнутри все видно, но любопытный взгляд уже не проникнет в салон снаружи.
Ох уж эти чужаки! И вся их беспорядочная суета. Ариана, впрочем, любила суету, но в безопасном отдалении — как-никак, это было ее творение. Доктор Эмори разбиралась в передвижениях массы, но не в ее составляющих. На расстоянии же и в целом она верила в свое творение.
Оказываясь бок о бок со своим детищем, Ариана неизменно чувствовала, как потеют ее ладони.
Вереницы автомобилей, подъезжавших ко входу в Государственный зал, и толпы охранников безошибочно указывали на то, что здесь собирались не просто сенаторы. На балконе Совещательной комнаты стоял в окружении телохранителей и помощников Михаил Кореин. Он то и дело всматривался вниз, туда, где виднелись выложенный гулким камнем пол, фонтан и окаймленная медными перилами парадная лестница. Время от времени взгляда Михаила удостаивалась и укрепленная на серой каменной стене эмблема — многолучевая золотая звезда.
Поистине имперское великолепие — для имперских амбиций. А главная созидательница этих амбиций была уже на подходе. Советник из Ресиона в сопровождении министра науки Ариана Эмори-Карнат собственной персоной, безнадежно опаздывавшая по причине полной уверенности в своем величии. Даже Государственный зал она удостоила посещением лишь потому, что Советнику требовалось лично участвовать в голосовании.
Разглядывая новоприбывшую, Кореин вдруг ощутил учащенное биение сердца. И вспомнил предупреждение врача, запретившего волноваться. Доктора неизменно призывают к спокойствию, твердя, что удержать все под своим контролем просто невозможно.
Можно предположить, что они имели в виду Советника из Ресиона.
Планета Сайтин, доселе самая густонаселенная из членов Союза, постоянно ухитрялась сохранять за собою сразу два места в исполнительном органе Союза — Совете Девяти. В силу обычной логики одним из этих двух мест было председательство в Комитете по гражданским делам, то есть надзор за развитием сельского хозяйства, малого предпринимательства и трудовых ресурсов. Но вопреки логике выборщики в Комитет по науке, рассеянные по Союзу в радиусе многих световых лет, упорно избирали в правительство Ариану Эмори, хотя кроме нее на этот пост претендовала дюжина не менее достойных кандидатов.
И если бы только этим все ограничивалось! Ариана занимала свой важный пост уже пятьдесят лет, целых полвека! Все это время госпожа Эмори давала взятки, запугивала и искала иные подходы к людям не только на Сайтине и на всех станциях Союза, но даже, как поговаривали (впрочем, то были неподтвержденные слухи), на Соле и в Альянсе. Угодно добиться чего-нибудь? Пожалуйте к знакомым Советника по науке — она все устроит. Вопрос упирался только в кредитоспособность просителя.
А проклятые выборщики в Комитет по науке, эти якобы интеллектуалы, раз за разом голосовали в пользу Арианы, невзирая на связанные с ее именем скандалы, невзирая на то, что она, по сути, являлась фактической хозяйкой ресионских лабораторий. А это было немало, ибо Ресион приравнивался в правительстве Союза к целой планете. Впрочем, правительство было достойно доктора Эмори, поскольку обделывало разного рода подозрительные делишки, которые тщетно пытались расследовать многочисленные комиссии.
Так в чем же проблема? Деньги? Нет. Кореин сам располагал средствами, но… Скорее, ключом к разгадке была сама Ариана. Фактически большинство населения не только Сайтина, но и всего Союза так или иначе вышло из ресионских лабораторий. Те же, чья родословная не была связана с генетическими лабораториями, использовали разработанные Ресионом обучающие ленты.
Обучающие ленты, созданные самой… Арианой Эмори.
Ставить под сомнение качество обучающих лент было настоящим безумием. Разумеется, находились люди, отказывавшиеся пользоваться ресионскими обучающими лентами. Эти немногие изучали высшую математику и основы предпринимательства без них. Они не глотали особые пилюли, приняв которые, обучаемый ложился спать и получал массу необходимой информации во сне — столько, сколько был в состоянии усвоить. Кроме обучающих лент для получения теоретических знаний, существовали и ленты других видов. К примеру, для любителей драмы. Эффект они давали потрясающий — пользователь не только все видел, но и чувствовал, переживал. Или взять практические навыки — благодаря ресионским обучающим лентам они прививались выработкой рефлексов, воздействием на нервную систему. Лентами из Ресиона пользовались и оттого, что их применяли конкуренты, пользовались из желания чего-то добиться в этом мире, ибо продукция хозяйства Арианы Эмори оказывалась единственным способом достичь успеха за короткий срок. Благодаря ресионским обучающим лентам мир менялся буквально на глазах…
Комитет по информации проверял качество ресионских программ обучения. Их дотошно исследовали эксперты. Не приходилось сомневаться, что квалифицированные специалисты из Комитета могли вдруг прозевать интегрированные в обучающую ленту приемы воздействия на подсознание, окажись таковые в ресионской продукции. Михаил Кореин не принадлежал к числу параноиков, подозревавших правительство в проникновении в компьютерные сети, Альянс — в умышленном заражении перевозимых грузов, а потому не верил, что кому-то может понадобиться выпускать обучающие ленты, использующие запрещенные приемы воздействия на человеческое подсознание. Поборников «чистоты» во всем Кореин считал не вполне нормальными, ибо тем ничего не стоило отвергнуть омоложение и умереть всего-то в семьдесят пять лет, но при этом они не отказывались жить за счет общества, хотя каждый из них был, по сути, пустым местом.
Но, черт побери, эту дамочку всё избирали и избирали! Чего Михаил никак не мог понять.
Вон она — немного ссутулившаяся, с прядкой седины в копне черных волос. Любой знающий арифметику без труда мог вычислить, что госпожа Эмори была старше Союза, а внешняя бодрость была следствием омоложения и скрывавшей седину черной краски. Помощники гурьбой обступили начальницу. Видя, с какой настойчивостью репортеры нацеливают на Ариану объективы камер, Кореин желчно подумал: «Неужели снимать больше некого? Или наша Ари стала центром Вселенной? Будь ты проклята, стерва костлявая!»
…Желаете вывести человека с заранее заданными качествами, точно свинью, которой обеспечено призовое место на выставке? Нет проблем — обратитесь в Ресион. Нужны солдаты, рабочие, есть потребность в крепких спинах и слабых мозгах, или, наоборот, жаждете обзавестись гением? Ради Бога — вам прямая дорога опять же в Ресион.
А сенаторы и Советники слетелись засвидетельствовать ей почтение. Боже, кто-то даже цветы приволок!
Резко развернувшись, Михаил начал проталкиваться сквозь обступивших его помощников.