Сюрприз для любимого
Шрифт:
– Нет, пусть чистит всю! – потребовала мстительная Машка.
Я усмехнулась и подумала, что шанс использования моего трактата в реальной жизни столь мал, что можно вписывать туда вообще что угодно, вплоть до ежедневного надувания шариков для встречи хозяина и выпускания праздничного салюта в честь его приезда. Интересная, кстати, мысль!
– Ладно, девчонки, хватит, – поставила я точку и спрятала листы. – В любом случае мы хотя бы переписали основные блюда. Я могу даже пририсовать сюда схемы в картинках, новая домработница все равно не будет делать все это, как я.
– Конечно, она все
– Я попала к нему в дом, когда мне было так плохо, что я готова была всю себя положить, лишь бы у него в доме стало хоть немного красивее. Хоть немного уютнее. Вряд ли она будет так же его любить.
– Да уж, любить все, что попадется под руку, умеешь только ты, – пожала плечами Машка.
Я улыбнулась.
– Одно жаль, что этого я не могу всунуть в инструкцию. Ладно, мне надо идти, девчонки.
– Но понедельник-то не отменяется? – уточнили подруги. – Ты завтра сможешь?
– Ой, я не знаю. Наверное, смогу. Это все-таки предпоследний понедельник!
– А хочешь, мы сейчас можем встречаться вообще каждый день? Кто нам запретит?
Девчонки старались меня успокоить и поддержать как могли, и я, честное слово, была им за это очень благодарна. Очень благодарна, но… хоть я и старалась как-то держаться, бодриться и делать вид, что совсем не думаю об Алексее, естественно, я о нем думала. Как я могла так ошибаться в нем? Пусть он иногда казался мне вздорным и ворчливым, ленивым и капризным, но все равно он был веселым, ласковым и добрым, а главное, он любил меня. Стоило мне закрыть глаза, как передо мной против воли всплывали наши первые свидания, быстрые горячие объятия в подъезде дома моих родителей. Бурные ночи, когда его родители уезжали на дачу. И тихие, полные нежной любви, пока в маленьких кроватках сопели наши дети. Кто был тот человек, готовый носить меня на руках, когда я, лохматая и растрепанная, выходила из роддома? И кто этот мужчина, который даже не пытается хоть что-то решить? Может быть, спроси он меня еще раз, скажи он, что это по-настоящему для него важно, – я бы и осталась с ним. Не знаю, правда, как, но мы могли бы что-то придумать. Приезжать друг к другу, писать письма, е-мейлы. Любовь можно сохранить, если есть желание ее сохранять. Я не могла поверить, что Лешке это больше не нужно.
Я выходила из «Шоколадницы», когда мой телефон сказал «о-о!» и выбросил на экран эсэмэску. Я даже не сразу решилась вскрыть ее, вдруг почему-то вспомнив, как однажды такой же вот маленький желтенький конвертик на экране другого телефона разрушил всю мою прежнюю жизнь.
– Чего там? Все в порядке? – спросила меня Каринка, заглянув в экранчик через мое плечо.
– Ой, это от него, от Лешки, – тихо выдохнула я, открыв конвертик.
– И чего он хочет? – подскочили ко мне девчонки.
Я прочитала сообщение:
– «Ты сможешь сегодня заехать к нам? Мне надо с тобой поговорить. И ты должна кое-что забрать».
– И что это значит? – нахмурилась Машка.
Я вздохнула и закрыла письмо.
– Ничего это не значит. Будем прощаться и делить имущество, я так понимаю. Мне и правда надо забрать документы девчонок, нужно сделать им выписки из медицинских карт. И я хотела собрать свои драгоценности, так что и
– Ну, удачи, – со скорбными лицами кивнули подруги, и мы разошлись по машинам.
Я перезвонила Алексею, сказала, что могу заехать прямо сейчас, если он дома.
– Да, я дома, но сейчас не могу говорить, – сухо ответил он.
– А что ты делаешь?
– Не могу сказать. А ты не могла бы приехать часа через полтора-два? – так же напряженно переспросил он.
Я не стала возражать. Зачем? Что мне стоит пока пойти домой и еще пописать инструкцию? Нет, писать после разговора с ним я не могла. У меня не укладывалась в голове мысль – мы с Лешкой и вдруг чужие люди! Разве такое может быть? Разве это правильно? Мы же были вместе, почему мы вдруг оба стали так одиноки?
Я посидела немного у компьютера, делая вид, что работаю, но на самом деле механически перебирала ссылки на свои любимые кулинарные сайты и смотрела разные рецепты, не вчитываясь по-настоящему ни в один, а потом стала собираться. Через два часа я уже стояла на площадке напротив двери своей квартиры. Я позвонила в дверь. У меня был ключ, но я уже не чувствовала себя здесь по-настоящему хозяйкой. И потом, мало ли чем там Лешка занят?
– Леш, ты дома? – громко спросила я, открывая дверь в прихожую.
В доме было тихо, но при этом как-то неприятно пахло. То ли сгоревшей едой, то ли каким-то варевом из неправильных продуктов.
– А, Юлька, ты? – раздался голос моего Алешки. Он был, по-видимому, где-то на кухне. Голос был каким-то сдавленным.
– У тебя все в порядке? – вежливо поинтересовалась я, снимая легкие полуботинки на каблуке.
В нашем доме ничего не изменилось, если не считать странного запаха. Все те же акварели висели в потускневших со временем рамах, их паспарту потемнели, но от этого картины даже выигрывали. Я помнила каждый рисунок, как и когда он был нарисован. Я помнила, как мне приходилось скандалить с прорабом, когда мы клеили обои в нашей квартире, я придиралась к неровным стенам, а прораб убеждал меня, что теперь так модно.
– Проходи на кухню! – крикнул Лешка. – Только руки помой.
– Зачем? – удивилась я.
– Надо, – тоном, не допускающим возражений, приказал он.
Я зашла в ванную, поморщившись немытым зеркалам и грязной раковине. А еще Дашка мне клялась, что они с Лилькой прекрасно справляются. Фу!
– Ну, ты готова? – спросил меня Лешка, всунув неожиданно свою голову в ванную. Он улыбался и был перемазан в какой-то ерунде.
– К чему? – вытаращилась я на него.
И тут… он открыл мне дверь, и я увидела, что перемазан он в каком-то джеме да еще нацепил на себя мой старый фартук в крупную клубничку.
– Что это?
– Это? – усмехнулся Лешка. – Примеряю свою новую униформу!
– Что? – еще шире раскрыла я глаза.
– Ну, я так понимаю, ты хочешь взять меня с собой в Сочи в качестве домохозяйки, так я тут практикуюсь, – как ни в чем не бывало заявил он. – Только пока у меня получается не очень. Но это не значит, что тебе не придется всю эту бурду пробовать!
– Бурду? Ты считаешь, что это… съедобно? – ехидно улыбнулась я, проходя в заваленную грязной посудой и открытыми пачками самых разнообразных продуктов кухню.