Сюжет
Шрифт:
Оставался ещё отец, Семен Александрович, но у него денег не водилось. Зарплату он отдавал матери, она являлась семейным казначеем и банкиром. Даже если у отца и появлялись откуда-то деньги, он предпочитал не распространяться о них. Если бы Павлик попросил у него денег в присутствии матери, и отец нашел бы в кармане пару червонцев, его ждал бы не просто допрос, а пытка, и продолжалась бы она весь оставшийся день.
Именно из-за характера своей матери Павлик называл планом то, что остальные называли "попросить денег у родителей". План никогда не бывал простым, потому что мать как опытный дознаватель, быстро
Нужно начать речь с того, что в этом семестре у них появился новый преподаватель (ох, действительно горькая правда). Он очень жесток, и выживаемость колонии студентов на его предмете падает до пятидесяти процентов (суровая реальность, по словам старшекурсников). Он валит на лабораторных, практических занятиях, на зачетах и экзаменах; валит двоечников, отличников (то есть, бесполезно учить предмет, все равно не сдать). Но...
(с этого момента Павлик должен быть вдвойне осторожен, потому что ступает на тонкий лед лжи)
...но существует вариант, по которому Павлик может войти в число пятидесяти процентов выживших студентов. Новый преподаватель любит самого себя. До неприличия. Он выпустил книгу "Безграничные возможности природных сублимаций неорганических потребностей в полиморфном пространстве"...
(мама слушает Павлика открыв рот)
...Студент, цитирующий книгу и задающий по её тексту вопросы, становится любимчиком преподавателя и сдает экзамены почти не изучая предмет. Но книги нет в библиотеке. Она продается только в магазине.
Павлик мечтательно возвел взгляд к полуденному небу, представляя, как вынимает фильм Спилберга из коробки, вставляет его в видеомагнитофон...
Он опустил глаза и увидел на дорожке скопление шаркающих следов. Они выделялись на асфальте и скучились почему-то только здесь. Словно кто-то посреди аллеи вдруг вздумал танцевать бешеный рок-н-ролл.
Павлик собрался идти дальше, но взгляд отметил ещё одну странную деталь. В череде заботливо постриженных кустов зияла дыра. Кто-то прошел сквозь живую изгородь. Не хотел бы Павлик оказаться на месте этого человека, когда тот попадет в руки садовников парка.
Природная любознательность заставила его приблизиться к пролому в кустах и заглянуть внутрь. Ничего не видно. Павлик вошел в пролом и окунулся в темноту.
Густая листва тополей закрывала небо, в некоторых местах её пронзали солнечные лучи, падающие на землю. Павлик сделал несколько шагов вперед и остановился.
Он замер, не зная, что делать дальше. Позади светлело отверстие в изгороди. Зачем он забрался сюда? Глаза быстро привыкли к темноте, и Божедай с удивлением
Пятно оказалось провалом. Павлик осторожно наклонился, рассматривая его. Провал достаточно широкий, чтобы мог пройти человек. Только зачем ему это нужно?
Павлику Божедаю, которого приятели в шутку называли Джедаем, нужно вернуться домой, чтобы с искренним выражением на лице рассказать матери историю про жестокого преподавателя, не мучающего студентов разве что "испанскими сапогами" и дыбой. Ему нужно получить от неё деньги и успеть взять в прокате "Искусственный интеллект", пока ещё кассета с фильмом стоит на стойке "Новинки".
Внезапно туча закрыла солнце и солнечные лучи, до этого момента сверлившие листву, растворились. Павлик оказался в полной темноте. В отчаянии он посмотрел на отверстие в живой изгороди, но не увидел и его.
Божедая охватила легкая паника. Ему, посмотревшему несчетное количество фильмов-катастроф и обладающему богатой фантазией, в этот момент легко было вообразить что угодно, начиная от хилого ядерного взрыва, устроенного мусульманскими террористами, и заканчивая банальным Апокалипсисом или внезапно погаснувшим Солнцем.
Туча ушла, тьму вновь прорезали солнечные лучи. Павлик облегченно вздохнул, обрадованный тем, что Солнце пока ещё светит. Он уставился на темный провал в земле, и почувствовал, что его тянет туда. Павлик сделал шаг и удивленно вскинул брови. Под землю вели ступени из камня. Возможно, на месте этого парка находились старые дома, и он оказался на развалинах одного из них?
Божедай начал спускаться по ступеням, мрак вокруг сгущался. Когда он полностью сошел с лестницы, а голова скрылась под землей, Павлик зябко поежился. Здесь холодно.
Если на поверхности под сенью тополей ещё можно было что-то разглядеть, то подвал поглотила кромешная тьма.
Павлик вдруг понял, что увиденным странностям имеется простое объяснение. Ну конечно! Проще быть не может. Несколько алкоголиков под кронами деревьев употребили необходимое для полного счастья количество "огненной воды", сломали живую изгородь, выбираясь на свет, и подрались посреди аллеи. Господи, зачем же Павлик забрался в эту темень!
Божедай взмахнул рукой и почувствовал, как пальцы подхватили какой-то предмет. Легкий, с острыми углами он слегка погремывал. Не желая больше оставаться в липкой, обволакивающей темноте, Павлик побежал вверх по ступенькам. Взобравшись по лестнице, он перевел дыхание.
В тополиной роще стоял полумрак, отверстие в живой изгороди светилось, из него раздавались чьи-то голоса. Подвальчик, в который спускался Павлик, потерял всякую таинственность и теперь выглядел как часть заброшенного дома. Только сейчас он различил вокруг остатки полуразрушенных стен, почти полностью скрытых травой. Определенно, тут находился старый дом.
Божедай вышел сквозь пролом в изгороди. Возле нее, посредине асфальтовой дорожки оживленно разговаривали бородатый дворник с метлой и пожилая женщина в очках, со скрученным клубком седых волос на затылке. Пиджак был натянут на её полную фигуру словно чулок, на рукаве горела красная повязка. Оба говоривших замерли и разом посмотрели на появившегося Павлика, лицо которого как всегда имело немного виноватое выражение.