Сюжетно-деятельностные технологии в медиаобразовании

Современная педагогика формируется в совершенно новых условиях существования и развития информационного общества. Центральным направлением российской образовательной политики является обеспечение качества и доступности образования, в полной мере соответствующего образовательным потребностям граждан, приоритетам развития общества и государства, требованиям и динамичным реалиям нового времени [1] .

Создание механизма устойчивого развития сферы образования и обеспечение процессов развития каждого его субъекта – есть сущность модернизации, которая

осуществляется на фоне взрывного развития информационных технологий и медиальных сред в сложных условиях глобализации, стандартизации, интеграции в международное образовательное пространство. Перенастройка системы образования сегодня происходит под знаменем современной парадигмы «образования через всю жизнь». Именно такое образование позволит решить задачи, поставленные В. В. Путиным в «Основах культурной политики»: «Цель государственной культурной политики – духовное, культурное, национальное самоопределение России, объединение российского общества и формирование нравственной, самостоятельно мыслящей, творческой, ответственной личности на основе использования всего потенциала отечественной культуры» [2] .

С развитием информационного общества проблемы медиаобразования оказываются в центре внимания образовательной политики многих стран мира. Это неудивительно, так как «медиа» сегодня – одна из важнейших сфер повседневной жизни людей всей планеты. Социологи подсчитали, что в среднем «цивилизованный человек», проживший до 75 лет, располагает примерно 50 годами активной, лишенной сна деятельности, и большую часть из них он находится во власти СМИ. «СМИ как четвертая власть» – одно из самых мощных метафорических выражений наших дней. С формальной точки зрения, СМИ не могут претендовать на роль государственной власти, так как у них нет рычагов административного или прямого политического воздействия. Но мы живем в век информации, мировой паутины и мгновенных коммуникаций. Соответственно, информация становится единицей жизни; главным ресурсом жизни, что имеет разномасштабные и разнонаправленные последствия.

С одной стороны, мерой всех социальных вещей, основополагающим условием производства и воспроизводства общественной целостности становятся развитие способностей, творческого потенциала, духовно-нравственных сил.

С другой стороны, медиа стремительно развиваются, порождая новые формы и возможности, невиданные доселе, и захватывая самое важное – власть над умами и душами, они превращаются в «знак будущих глобальных цивилизационных трансформаций» [3, с. 27].

Фиксация медиального поворота, наряду с онтологическим, лингвистическим, иконическим, представляется предельно важной. Масс-медиа, наращивая свои технологии, проникая во все поры нашей жизни изменяют и саму реальность, и формы ее симуляции, и требуют парадигмальных сдвигов и в науке, и технологиях, и в искусстве, и образовании. «После череды важнейших для ХХ и начала XXI века поворотов все настоятельнее слышны голоса признать суммирующим и, одновременно, фундаментальным поворотом, медиальный поворот. Его закономерный приход опирается на признание за языком, образом, пространством, риторикой, любым восприятием человека свойства медиальности» – утверждает основатель российской медиафилософии В. В. Савчук [4, с. 6]. Как следствие, происходит потеря непосредственности восприятия и одновременно потеря его произвольности. Так как средства подачи сообщения с их фильтрами, дизайном, признаками модальности в значительной мере определяют и характеристики передаваемого сообщения, и поведение реципиента. Но в то же время сами достаточно жестко зависят от языка. Примечательно, что неотвратимо происходит преобразование практически всего пространства жизни, но человек не успевает оценить масштаб и скорость изменений, равно как и осознать ситуацию или освоить полноту информации.

С точки зрения американского социолога Джона Нейсбита [5], возможность вовлечения большого круга специалистов в процессы порождения и освоения новых профессиональных идей, несомненно, будет способствовать новому шагу развития всего общества. Действительно, облегчение получения информации, продвинутые алгоритмы и новые принципы заочной и дистанционной интеллектуальной кооперации способствуют высвобождению творческих сил людей и минимизации временных затрат, сохранению иных дефицитных ресурсов деятельности.

С другой стороны, идеи, мысли, интуиции людей, встречаясь в едином коммуникативном пространстве медиасреды, начинают взаимодействовать, порождают синергийные процессы и приводят к большим и существенным открытиям.

По мнению ученых, «кульминацией всех теорий медиального, является рассмотрение языка» [3] . С точки зрения Д. Мирша, язык – как один из проработанных медиа – есть путь к пониманию того, как он влияет на содержание сообщаемого. Изучение специфики языка медиа дает ответ на вопросы, каким образом я воспринимаю или не воспринимаю мир [4] , сообщаю себя другим, о себе, о том, что делают медиа со мной, о том, наконец, посредством чего сообщаю о себе, приобщаюсь к другому, соответствую своему о себе представлению?

В то же время, как и предрекал М. Маклюэн, каждое новое средство сообщения объединяет все большее число отдаленных друг от друга людей (сегодня австралийский адресат, разделяющий твои взгляды, интересы, хобби, гораздо ближе, чем сосед по лестничной клетке). В результате возникает ситуация, когда Другой все больше становится доступен лишь посредством цифровых технологий. Соответственно, меняется исподволь и образ человека и образ мира. Как пишет В. В. Савчук: «Будущее – это борьба образов грядущего, или завтрашнего дня, поединок сценариев развития в настоящем. Сейчас оно не обозначено, но являет себя в случаях, симптомах, неопределенности. Уметь опознавать в явлениях тенденцию – значит претендовать на образ будущего, на концептуальное лидерство. Нынешний же мировой порядок и определяющие его формы производства демонстрируют то, что действительность в основе своей все более становится потоком коммуникации» [5] . – Отныне продаются не только товары и услуги, но и символы, образы, сновидения, культурные связи и ответвления. Невидимые медиа колонизируют воображение и господствуют над желанием. Аналитики современности фиксируют эти изменения, пытаясь определить новые стратегии образования.

Масштаб и сложность задач можно проиллюстрировать на феномене трансмедиа (интегрированные медиа). Как пишет в своей работе «Трансмедиа и «интерпретативные сообщества» [6] Н. Л. Соколова, – «трансмедиа – не сводятся только к рыночным и экономическими фактам или стратегиям рекламы и пиара. Трансмедиа – это специфический способ медиапроизводства и одновременно сам «продукт», то есть, это, по сути, гибкое сочетание нескольких медиаформатов, вызванных к жизни неминуемой жанровой трансформацией и конвергенцией. С точки зрения задач медиаобразования к трансмедии надо относиться как к новому жанру, культурному феномену, для которого характерна особая целостность, задаваемая темой, контекстом и сюжетом воображаемого мира, сконструированного особыми средствами. Самое главное их отличие – это наличие интерактивной связи, синергийной коммуникации сообществ, позволяющих удерживать интерес и активность игроков и других пользователей новой формы. Как отмечают исследователи, даже по сравнению с достаточно продвинутыми «синергийными» продуктами Уолта Диснея, создавшего тематически связный мир детских сказок, трансмедиа выгодно отличает наличие интерактивного элемента, обратной связи и деятельность «интерпретативных сообществ»: благодаря интенсивной многосторонней коммуникации и созданию пользовательского контента, возникли предпосылки для максимального вовлечения потребителей в «со-производство» продукта. Данный продукт продвигается за счет горизонтальных сетевых связей через множество разных платформ для того, чтобы создать устойчивый интерес к продукту и брэнду.

Таким образом, «современная конфигурация индустрии развлечений делает экспансию трансмедиа экономическим императивом» [7] и начинает определять нормы нашей жизни, вовлекая в игровые трансмедиа все большее число потребителей и образуя целые сетевые сообщества. Компании создают, а аудитория покупает и потребляет не изолированный продукт, а скорее «пролонгированные» отношения с особенным нарративным универсумом, который является достаточно богатым и сложным, чтобы поддерживать интерес в течение продолжительного времени и таким образом гарантировать выбор потребителя». Можно видеть, что это не механическая компиляция разных форм, а скорее формирование новых принципов медийной культуры во всей полноте ее неопределенности [6] и современного протеизма [7].

Достаточно точно характеристику трансмедийным процессам, раскрывая механизмы трансэстетики, дал Ж. Бодрийяр: «Пройдя через освобождение форм, линий, цвета и эстетических концепций, через смешение всех культур и всех стилей, наше общество достигло всеобщей эстетизации, выдвижения всех форм культуры (не забыв при этом и формы антикультуры), вознесения всех способов воспроизведения и антивоспроизведения. Если раньше искусство было, в сущности, лишь утопией, или, иначе говоря, чем-то, ускользающим от любого воплощения, то сегодня эта утопия получила реальное воплощение: благодаря средствам массовой информации, теории информации, видео – все стали потенциальными творцами. Даже антиискусство – наиболее радикальная из всех артистических утопий – обрело свои очертания с тех пор, как Дюшамп изобразил ерш для мытья бутылок, а Энди Уорхол пожелал стать машиной – все ничтожество мира оказалось преображенным эстетикой. Помимо рыночного материализма, мы наблюдаем сегодня, как каждая вещь посредством рекламы, средств массовой информации и изображений приобретает свой символ. Даже самое банальное и непристойное – и то рядится в эстетику, облачается в культуру и стремится стать достойным музея. Все заявляет о себе, все самовыражается, набирает силу и обретает собственный знак. Система скорее функционирует за счет эстетической прибавочной стоимости знака, нежели за счет прибавочной стоимости товара» [8, с. 3].