Сжигая мосты
Шрифт:
Прошло всего два часа полёта, а я уже с отвращением представлял себе встречу с Таней. Первый острый шок отошёл на задний план, оголяя мои истинные чувства, от которых хотелось кричать. Я чувствовал себя не просто идиотом, я чувствовал себя земляным червяком, животным, тупым беспородным животным, который живёт только на одних инстинктах. Именно так я мог охарактеризовать себя теперь, когда, наконец, открыл глаза и понял, кто такая Таня. Я никогда особенно не строил иллюзий на её счёт, я знал, что она не любит меня той любовью, которой обычно любят, так же как и я не люблю её, но всё же я прожил с ней целый год и надеялся, что она всё-таки испытывает ко мне привязанность, но её не было, теперь я это знал наверняка. Целый год беспрерывного качественного секса, неимоверного удовольствия и страсти. И всё. Я ощущал пустоту, боль, ненависть, отвращение к самому себе. Хотелось рвать на себе волосы, осознавая, что на эту женщину я променял свою любящую жену. Променял тёплое, уютное семейное гнёздышко,
Сейчас я мог винить во всём только Таню, я не мог найти в себе силы, чтобы увидеть и свою собственную вину. Меня как будто ударили ножом в спину, и нож этот принадлежал далеко не прохожему или бандиту, он принадлежал человеку, с которым я делил быт, жизнь, деньги, удовольствие. Хотя, вряд ли Таня получала какое-то удовольствие, скорее я ей был противен.
Я прислушался к себе и понял одну простую истину – я абсолютно точно не страдал из-за того, что понял, кто такая Таня и что потерял ту связь с ней, которая казалась мне важной когда-то. Безусловно, я ощущал непомерное разочарование, но не в ней и не в её ко мне отношении, а скорее в себе. Я был настолько увлечён телесными наслаждениями, что наплевал на свою интуицию, заставляя её молчать и не высовывать носа. Где-то в подсознании я видел, я чувствовал, что Денали не так проста, как казалась. Она никогда не скрывала свою любовь к деньгам, не притворялась, что любит меня и что привязана, но я предпочёл задвинуть подобные мысли подальше и продолжать наслаждаться той жизнью, которую сам выбрал. Мои страдания были теперь связаны с потерей далеко не Тани, только теперь я по-настоящему ощутил всю горечь потери, произошедшей больше года назад. Сейчас, когда уже ничего не осталось положительного в моём настоящем, когда мне уже не за что было цепляться, чтобы не окунуться в океан безнадёги, меня снесло в этот океан мощным течением. Единственное, что заставляло меня оставаться на плаву – это тлеющий огонёк надежды, что я всё ещё нужен своей дочери.
Хотелось курить. Вместо этого я попросил бокал вина у стюардессы, который осушил одним глотком. Эта пагубная привычка к дозе никотина завладела мной после развода, раньше я никогда и не подумал бы, что начну курить.
Надо признать, что ненавидеть самого себя трудно, неимоверно трудно и не нужно. Проще обвинить другого человека во всех своих бедах. Но ведь если посмотреть правде в глаза, набраться смелости и заглянуть, то окажется, что я сам разрушил свою жизнь. Таня не тянула меня за пояс верности, она лишь появилась в моём офисе и слегка покрутила задом, всё остальное я сделал сам. Сам поддался влечению, забыв отшлёпать себя по рукам и сказать самому себе: «Я женат и счастлив в браке». Впервые в жизни я увидел в посторонней женщине красивую женщину, позволил себе захотеть её и теперь пожинаю плоды этой слабости. Умом я понимал, что собственными руками всё разрушил, что должен обвинять только себя, но эмоции прорывались сквозь серое вещество в моей черепной коробке, и я чувствовал, что мне необходимо кого-то винить, кого-то ненавидеть, иначе можно сойти с ума.
Мне не хотелось жалеть себя, я мог только злиться на себя и на Таню. На себя за то, что был таким непроходимым тупицей, на Таню за то, что та использовала меня.
Спустя несколько часов подобных тягучих мыслей я понял, что жалеть о том, что сделано, не стоит, уже ничего не исправишь и это удел слабаков и тряпок - ныть и жаловаться на жизнь. Мы сами вершим свои судьбы, и я выбрал неправильно, когда пришло время выбирать, но это был мой выбор, никто не толкал меня в эту пропасть саморазложения, которая теперь превратилась в пропасть боли и отчаяния. Я сам шагнул в неё, посчитав, что меня там ждёт счастье, а счастье никуда и не уходило, оно всегда было со мной в нашем с Беллой доме. Тогда я не мог разглядеть его и упустил, позволил утечь ему сквозь пальцы. Теперь мне было с чем сравнить, я понимал, что был безмерно счастлив со своей семьёй, любимой работой, хоть и было слишком поздно это понимать. Утешало лишь одно – я ещё могу сохранить свою фирму и репутацию, нужно только найти выход. Возможно, ещё не всё окончательно потеряно для меня в этой жизни, возможно, я ещё смогу оправиться от этого удара судьбы. Я ощущал, что тот стальной стержень внутри меня всё ещё существует, хоть и слегка надломлен посередине.
Думать о том,
Решив так, я немного успокоился. Бессонные ночи дали о себе знать, и остаток полёта я провёл в забытье и проснулся уже тогда, когда объявляли посадку. Приехав в нашу съёмную квартиру, я не застал там Таню, и это было небольшим облегчением. Я не знал, как сдерживать свою злость, потому что она меня разрывала на части, но мысль о том, что я могу загубить самого себя, остужала мой гнев, возвращая самоконтроль над эмоциями. Чтобы отвлечься, я засел за свой ноутбук, на который я заблаговременно установил пароль, и принялся за работу. Я понимал, чем быстрее мы найдём выход, тем быстрее я смогу вышвырнуть Денали из дома.
Несколько часов спустя послышался скрежет дверного замка, и моё сердце зашлось галопом, поднимая во мне все отрицательные эмоции. Для аутотренинга я вновь подумал о том, что сам во всём виноват, и от этого стало ещё хуже. Я продолжал сидеть в кресле гостиной с ноутбуком на коленях и делать вид, что погружён в работу с головой и не замечаю её.
Таня, завидев меня, стремглав бросилась ко мне и тут же залезла мне на колени, уверенным движением откладывая компьютер в сторону, а я из последних сил выдавливал из себя улыбку, помня только о том, что шестьдесят миллионов висят в воздухе и их необходимо вернуть. Таня уже вовсю расстёгивала мою рубашку, покрывая моё тело поцелуями, спускаясь ниже, а я не мог даже прикоснуться к ней, понимая, что меня стошнит. Она медленно сползла на пол и устроилась между моих коленей, продолжая мурлыкать и поглаживать внутреннюю сторону моих бёдер. В ту секунду я только и мечтал о том, чтобы ногой отпихнуть её от себя, но я должен был быть убедительным, хотя трудно было заставить своё тело реагировать на её омерзительные ласки. Я мог только сидеть неподвижно, закрыть глаза и представить на её месте кого-то другого и у меня почти получилось, если бы Таня не подала своего противного голоса, положив свою ладонь в область моего паха:
— Похоже, ты не очень рад меня видеть?
— Извини, детка, я устал. Двенадцатичасовой перелёт всё-таки, — выдавил я, стараясь не смотреть в её лицо.
— Оу, — выдала она, поднимаясь с колен. – Я соскучилась, — неожиданно пролепетала Таня, вновь усаживаясь мне на колени и поглаживая меня по щеке. – Как Ренесми, выздоровела?
Охренеть! Меня как будто током шибанули от этого вопроса так сильно, что я даже взглянул в её лицо. Это было совсем не похоже на Таню. Она никогда не спрашивала о Ренесми, для неё она будто бы вообще никогда не существовала. А тут вдруг такой интерес.
— Ей уже лучше, — ответил я, изо всех сил стараясь придать голосу беспокойство, завуалировав тем самым подозрительность.
— Это хорошо, — Таня продолжала сидеть у меня на коленях, поглаживая мою грудь. – Ты скучал по мне?
Сегодня явно день сюрпризов, непонятных, неожиданных и крайне подозрительных. Я бы обрадовался всем этим вопросам, будь они сказаны несколько недель назад, но теперь они меня повергали в шок. Таня зачем-то проявляла ко мне тёплые чувства или хотела, чтобы я поверил в то, что она проявляет тёплые чувства, и меня это настораживало ещё сильнее. Я не мог понять, с чего все эти перемены.
— Конечно, скучал. – Я положил ладонь на её грудь для пущей убедительности и начал ласкать. Теперь мы оба играли в одну и ту же игру и каждый хотел получить главный приз. Только разница заключалась лишь в том, что я хотел вернуть своё, а Таня хотела украсть чужое.
Сейчас, когда я знал, что Таня искусно притворяется, мне стало любопытно, каково это - делать вид, что получаешь удовольствие. Я был уверен, что я противен ей так же, как и она мне теперь, и осознавал, насколько тяжело пересиливать себя, а Таня это делала регулярно на протяжении последнего года, причём, в большинстве своём по собственной инициативе. В моей голове мы выглядели как два аморальных человека, не признающих порядочности и чести. Каждый из нас теперь играл свою роль и каждый надеялся победить. Это могло бы быть забавно, если бы не так много было поставлено на кон, во всяком случае, для меня. Таня так старалась, буквально из кожи вон лезла, хотя по сути ничего не теряла, напротив, только хотела получить. Я же должен был стараться ещё больше, потому что для меня цена этого притворства была неимоверна высока – я рисковал попасть за решётку на ближайшие десять лет.
Я с силой сжал упругое полушарие, смело заглядывая в глаза Тани, которые не выражали ничего, кроме наигранной страсти. «Хорошо справляешься, давай поиграем, кто кого обведёт вокруг пальца», — подумал я, обхватывая её тонкую шею второй рукой, мечтая сдавить так сильно, чтобы она хрустнула и переломилась, безжизненно опрокидывая пустую голову Тани назад. Вместо этого я притянул её к себе и поцеловал, грубо запуская язык в её горячий рот. Она застонала, а я усмехнулся про себя реалистичности подобных звуков.