Сжигая мосты
Шрифт:
Таня запустила свои руки в мои волосы, притягивая меня ближе к себе, прижимаясь плотнее, потираясь бедрами о мой пах, обнимая меня ногами. Я полностью контролировал ситуацию, полностью контролировал свои ощущения и со всей бдительностью следил за реакцией Тани. Внутренне я был хладнокровен, расстёгивая её блузку и сдёргивая с неё кружевной бюстгальтер, хотя мой член правильно реагировал на обнажённое красивое тело на радость Тани. Я бесцеремонно отодвинул краешек трусиков и резко ввёл палец в её влагалище, удивляясь его обильной влажности и горячности и ловя слухом новый протяжный стон, сам расстегнул ширинку своих брюк, продолжая наблюдать за великолепной игрой своей партнёрши. Жёстко насадив её на себя, я отметил, как раскраснелись её щеки, сбилось дыхание, прикрылись веки, словно от неземного удовольствия. Она запрокинула голову назад, выгибая спину, и с энтузиазмом начала
Несмотря на то, что сам я так и не кончил, мне нестерпимо хотелось немедленно скинуть с себя эту мерзкую женщину. Её сексуальный опыт не оставил без внимания тот факт, что я не испытал оргазма, а я и не пытался притворяться. Спустя несколько минут Таня лениво слезла с меня, продолжая тяжело дышать, и снова опустилась передо мной на колени. Я лишь продолжал безынициативно сидеть в кресле, стараясь не смотреть, как белокурая голова Тани двигается вверх-вниз. «Придётся тебе сильно постараться, чтобы довести дело до конца», — зло подумал я, закрывая глаза и отдаваясь лишь физическим ощущениям, стараясь абстрагироваться от отвращения к этой женщине и к самому себе.
***
Спустя две недели я понял, что если перед тобой стоит определённая цель, от успеха достижения которой зависит твоя жизнь – то можно вполне стойко терпеть близость опротивевшей женщины и притворяться довольным жизнью, регулярно отплёвываясь и отмываясь в ванной от всей этой грязи. Самым мерзким было осознавать, что отмыть свою душу после этого будет невозможно.
Ежедневно я проводил в своём кабинете по десять часов в поисках решения, переписываясь и переговариваясь с Хейлом по скайпу. Таня продолжала заниматься собственной персоной и для меня было сильным облегчением, когда она не вертела задом перед моим лицом и пропадала в торговых центрах и салонах красоты. Я находил время на контроль за ходом строительства, хотя и полностью доверял подрядчику, который за пять месяцев ни разу не позволил мне усомниться в своей компетенции, хотя я бы сейчас предпочёл, чтобы сроки сдвинулись в большую сторону. Времени на сон оставалось крайне мало, если учесть, что Таня регулярно терроризировала меня сексом.
За две недели переговоров мы не придумали ничего подходящего и пришло время обратиться к знакомому финансисту мистера Баннера. Я бы хотел сам встретиться с ним, но улетать снова из Китая было бы подозрительным, поэтому я поручил Джасперу провести переговоры. После его признания я не видел причины не доверять ему.
Финансист озвучил баснословную сумму за свои услуги, а я понимал, что у меня не остаётся другого варианта, кроме как заплатить. Он занялся поиском решения, а я чувствовал острую необходимость снова посетить Сиэтл, чтобы лично обсудить все возможные последствия, но как это сделать, чтобы не привлечь внимания Тани и не вызвать её подозрительности, я не знал, поэтому довольствовался телефонными переговорами и электронной почтой, бесясь от своей беспомощности.
Надо ли говорить, что каждый день без найденного решения добавлял мне седых волос и я буквально ощущал, как мои нервные клетки погибают под действием стресса и прессинга временем. На дворе был март, у нас оставалось полтора месяца, чтобы что-то предпринять, иначе зависшие деньги привлекут внимание государственных чиновников.
В конце концов, долгими месячными переговорами, спорами и разложениями по полочкам всех возможных вариантов мы пришли к выводу, что единственным безопасным способом вернуть деньги обратно – это предоставить банку кипрской компании Тани доказательства, что сделка реальная, зачислить их на её счёт и затем перевести обратно как ошибочно перечисленные. В этой схеме присутствовало два больших и толстых «но»: во-первых, провернуть сделку нужно было молниеносно, пока Таня не узнала о зачислении денег, и во-вторых, для операции нужна была её подпись. Если первое «но» зависело от финансиста, которому я платил немалые деньги, то второе – от Джаспера – ему придётся получить нотариально-заверенную доверенность от Тани на совершение всех сделок, и это казалось мне просто нереальным. В любом случае всё было зыбко, но других вариантов не существовало. В тот же день Джаспер позвонил Тане и вызвал её в Сиэтл, якобы чтобы обсудить дальнейшие действия. Я не мог не заметить, что в последнее время Таня была больше раздражена, чем обычно, и раздражение это явно было результатом отсутствия результатов.
— Мне нужно слетать в Сиэтл, — наконец выдала Таня столь ожидаемую мною фразу, а я ощутил, как сердце забилось чаще от волнения.
— Зачем? – переспросил я, быстро нацепив «покер фейс».
— Помнишь, я говорила тебе об адвокате моего покойного мужа? Решение вопроса требует моего присутствия.
— Ясно, — промямлил я, в который раз отмечая, что в Тане погибла великая актриса. Врала она невероятно убедительно. – Надолго? Моя помощь нужна?
— Нет, спасибо, — улыбнулась Таня, одарив меня милой улыбочкой, отчего у меня руки зачесались влепить ей по раскрашенному лицу. – Думаю, за пару дней управлюсь.
***
Пока Таня была в отъезде, я не находил себе места, постоянно названивая Хейлу. Джаспер дал мне понять, что мои звонки его только отвлекают и могут вызвать у Тани подозрение, и я с трудом душил в себе желание набрать его номер в сотый раз. Эти два дня, пока Таня была в Сиэтле, я не находил себе места, толком не спал, а только мерил шагами комнату, время от времени пытаясь погрузиться в отчёт по строительству, но информация никак не желала проникать в мой разум. Я понимал, что именно сейчас решается моя судьба, и осознавать, что она вовсе не в моих руках, было невыносимо.
Надежда умирает последней, но в тот вечер она умерла практически вместе со мной. Я почувствовал лишь смертельный холод отчаяния, когда прочёл короткую смс от Хейла: «Прости, ничего не вышло». Паника и тупиковый страх накрыли моё сознание толстым покрывалом, настолько толстым, что сквозь него не мог просочиться хотя бы один слабенький лучик надежды. В тот момент я очень отчётливо осознавал, каково потерять в жизни всё, к чему ты когда-то стремился, что ты когда-то имел, хоть и не всегда мог оценить это. Я ничего не мог больше чувствовать, кроме паники, безысходности и страха. Вся моя жизнь за какой-то год превратилась в кошмар, в нереальный вязкий кошмар, от которого нельзя было избавиться одним щипком близкого человека, потому что всё происходило наяву.
Я вышел на балкон китайской квартиры и уставился на город, который шумел внизу, настолько далеко, что разглядеть людей было невозможно. Пелена непроглядного отчаяния заволокла мои глаза, не позволяя насладиться зрелищем. Я ощущал пустоту в том месте, где должно было биться сердце, которое почему-то не билось теперь, во всяком случае, мне так казалось.
Автомобили, выглядевшие мизерными разноцветными точками, суетливо скользили по поверхности города, будто муравьи в поисках чего-нибудь полезного. Вся жизнь – суета, никому не нужная, искусственная суета, навязанная нам рекламой, призывающей потреблять, потреблять, потреблять… Всё в этом мире решают деньги, и только они имеют значение. И для меня тоже имели, всего несколько минут назад… А теперь я вдруг понял, что всё, к чему стремился, – всё это не стоит и выеденного яйца, все эти материальные ценности, дорогие украшения, машины, одежда – всё это хрень собачья и только любовь имеет значение, только привязанность к любящим людям делает нас живыми, только преданность близких и родных бесценна, только это на самом деле важно. Когда-то я имел всё это и был по-настоящему счастлив, но растерял всю значимость своего существования и теперь смотрел вниз на суетливый город, который манил меня, притягивал своим серым асфальтом. Один шаг, и всё закончится…
Я тряхнул головой, понимая, что веду себя как последний трус. Стою на балконе съёмной квартиры чужого города, в чужой стране и думаю о суициде. Брр… Слабак. Не получилось разрешить ситуацию и сразу сдаваться? Хрен этой Тане, а не шестьдесят миллионов! Пусть я сяду в тюрьму, но она этих денег не получит ни за что на свете, она сядет вместе со мной и Хейлом.
Самым противным было осознавать, что обо мне подумает Ренесми, что подумает Белла, родители. Последний год моей жизни вовсе не характеризовал меня, как порядочного человека, смогут ли они поверить в мою невиновность? Смогут ли допустить хоть единую мысль, что я не собирался обворовывать инвесторов? Я сомневался в этом. Может быть, Эсми с её добротой и материнской любовью и попытается поверить, но Карлайл и все остальные точно не поверят. Я останусь для своих близких негодяем, которого заслуженно упекли за решётку. Выносить эти мысли я больше не мог, только злость на Таню и жажда мести удерживали мой разум в состоянии функционирования, только ненависть и ярость позволяли мне не сойти с ума от отчаяния.