Сжигая за собой мосты

Полякова Татьяна Викторовна

– О своих бы ушах лучше думал, – пробубнила я, правда, так, чтобы он не услышал, поднялась и пошла из кабинета.

Сашка отправился за мной. Я старалась не обращать на него внимания, пока могла. На улице он обрел дар речи.

– Поехали.

– Куда?

– Куда ты хочешь.

– Я домой хочу.

– Поехали домой.

– Я хотела прогуляться.

– Очень много ты хочешь. Ладно, прогуляйся, я за тобой поеду. И не вздумай дурака валять. От меня не уйдешь.

– Таскайся за мной на здоровье, если делать нечего, – не стала я спорить. И побрела в сторону родного дома. Он ехал за мной. Через два

квартала мне это надоело, и я села в машину.

– Умница, – похвалил он.

Возле дома мы были через пятнадцать минут. Сашка вышел из машины и направился со мной к подъезду.

– Ты куда? – насторожилась я.

– До тебя что, плохо доходит? – удивился он. – Сказано было, глаз не спускать.

Будем жить с тобой под одной крышей.

– В Италии ты вроде обходился.

– Тогда была другая ситуация. А теперь – слышала? – у нас месяц на все про все. Так что не до конспирации.

– А ты вообще кто? – разглядывая его, спросила я.

– А то ты не знаешь. Ангел-хранитель.

– Я серьезно спрашиваю. Ты работаешь на этого дядьку?

– Работаю, работаю.

– Он глупый.

– Такой достался. Хочешь предложить другой вариант?

– Нечего мне тебе предлагать.

– Жаль. Я бы согласился, – засмеялся он.

– Ты хоть понимаешь, что это афера чистой воды? Дядька твой наивный человек, наслушался сказок. Вам не приходило в голову, что отец его просто обманывал, желая выманить деньги?

– Твой родитель был на такое способен? – заинтересовался Сашка.

– Не знаю, – вздохнула я.

– Мне по фигу, есть клад, нет клада, деньги платят не за это. А насчет ангела-хранителя я не шутил. Сколько у нас уже трупов? То-то, серьезные люди в конкурентах, так что ты радуйся, что я рядышком.

– Вот возьму и заявлю на вас в милицию, – буркнула я.

– Ну, заявишь и что? Пошли, нечего перед дверью столбом стоять.

– Но не можешь же ты, в самом деле, жить у меня, – растерялась я.

– Могу, – порадовал он. – По ночам я не храплю, – добавил он, точно меня только это и волновало.

В квартире я устроилась на диване, закинула руки за голову и стала размышлять. Неужто клад действительно существует? Целых два ящика драгоценностей? И они каким-то образом оказались у бабки? Надо спросить Уманского, сколько денет на моем счету. Я покосилась на телефон, потом на Сашку, который бродил по квартире с праздным видом, и решила, что это терпит. Сколько бы там ни было, если выяснится, что деньги действительно имеют отношение к награбленным фашистами ценностям, я их, конечно, не возьму.

Совершенно немыслимо предположить, что бабка продала два ящика бриллиантов. Появление на рынке драгоценностей не осталось бы незамеченным, это ведь не два колье и четыре перстня. Соответствующие инстанции, безусловно, бабулей бы заинтересовались. Даже если сын Уманского был чрезвычайно осторожен, все равно… Возможно, к бабке попала лишь часть клада… Неужто я готова поверить в его существование? Но если отец все выдумал, а письма действительно купил на блошином рынке, откуда тогда у бабушки появились деньги? Придется с этим разбираться. Пока я не узнаю, кем была моя бабка на самом деле и что за деньги мне оставила, я не успокоюсь.

А если все было проще? Бабуля оказалась случайным свидетелем того, как прятали клад, и… Почему бы не сообщить о нем сразу?

«Разные могут быть обстоятельства», – самой себе ответила я. Сначала она не могла по какой-то причине, потом сомневалась, что он до сих пор там, а когда заболел соседский ребенок, она о кладе вспомнила и решила проверить. И нашла его? Судя по всему, так. Понимая, что два ящика ценностей – это скорее большая проблема, чем подарок судьбы, бабка позаимствовала часть на благое дело, продолжая о кладе помалкивать. Возможно, хотела избежать ненужных вопросов, ведь ей непременно пришлось бы объяснять, откуда она о нем знает, а главное, почему молчала столько лет. Я вздохнула и вновь перевела взгляд на Сашку, он в соседней комнате смотрел телевизор. Я хорошо его видела через открытую дверь. Фриц, о котором говорил Самойлов, скорее всего, Ральф Вернер, ведь если все началось с писем, которые отец нашел у бабки, этот вывод напрашивается сам собой. Он стал копаться в биографии этого типа и сумел что-то разузнать о его дальнейшей жизни. Самойлов сказал, что Вернер исчез после войны, его искали, но не нашли. Вряд ли он вернулся в Россию за спрятанными ценностями, тут Самойлов прав, это совершенно немыслимо. Иностранцы были под пристальным наблюдением, слишком опасно. Так что, вполне возможно, Самойлов мечтает о кладе не напрасно.

Я подумала о бабуле. Я ведь почти не сомневалась, что эти письма были адресованы ей, оттого она и хранила их. А если я поддалась фантазиям, а на самом деле она купила их на блошином рынке? Бабка, которая, по ее утверждению, никаким языком, кроме русского, не владела? Тогда их купил мой отец. И соврал Уманскому? Так кем, в конце концов, была моя бабка? Деревенской девчонкой, которую природа наградила недюжинными способностями, а в руки ей во время войны случайно попали бриллианты, или беглянка, живущая под чужим именем, которой Ральф Вернер писал эти письма? Я не знала, чего желала больше. Мысль о том, что бабуля всю жизнь пряталась, вызывала беспокойство, ведь этому должна быть причина, а тут еще награбленные ценности, но вместе с тем ее романтический образ уже всецело завладел мной, и окажись, что эти письма не имеют никакого отношения к нашей семье, меня бы это, наверное, разочаровало.

Я поднялась и пошла на кухню пить чай. Сашка через пять минут заглянул туда и без приглашения устроился за столом.

– Ну, что надумала? – весело спросил он.

– Ты о том, где клад искать? – спросила я без иронии. – Для начала надо бы взглянуть на бумаги отца.

– Ну… – кивнул он.

– А для этого их надо найти.

– Логично. Но, сидя на диване, ты их не найдешь. Так что двигайся.

– От того, что я буду бегать по городу, они вряд ли появятся в моей квартире.

– Так ты не просто бегай, а с пользой.

– Куда бежать с пользой, я не знаю.

– Ты начни, – утешил он, – а там посмотрим. Главное, создать рабочую обстановку, чтобы люди не нервничали, а видели: ты трудишься для общего блага. – Он подмигнул. – Улавливаешь?

– Создать рабочую обстановку? – переспросила я.

– Конечно. Делай то, чего от тебя хотят, а что из этого получится, через месяц будет видно. Самойлов находится в гораздо более скверном положении, чем ты. Это он наобещал златые горы, пусть и выкручивается.

– Как-то ты без особой заботы говоришь о хозяине, – заметила я.