Т. 04 Дорога доблести
Шрифт:
Весело насвистывая, я открыл платяной шкаф Грэхема.
Услышав, как ключ поворачивается в замке, я мгновенно схватил купальный халат Грэхема и успел его накинуть как раз в ту секунду, когда Маргрета стала открывать дверь. Когда я это увидел, тут же бросился на помощь и придержал дверь. Она поставила поднос и принялась выгружать посуду с едой на мой письменный стол.
— Вы были совершенно правы насчет душа как в сауне, — сказал я. — Это именно то, что прописал доктор. Или вернее сказать, медицинская сестра.
— Знаю. Такую штуку бабушка нередко устраивала моему деду.
— Гениальная женщина! Ох, как вкусно пахнет!
Омлет, бекон, щедрая порция датской
— А что говорила ваша бабушка, если дедушка начинал с ней спорить?
— Знаете, она иногда излишне горячилась…
— Зато вы никогда не горячитесь. Ну, скажите же мне.
173
Лепешка (дат.).
— Ладно… Она в таких случаях говорила, что мужчины созданы Богом только для того, чтобы испытывать женское долготерпение.
— Что-то в этом есть. А вы с ней согласны?
И снова улыбка вызвала появление ямочек.
— Я полагаю, что у них есть и кое-какие полезные функции.
Маргрета убрала мою каюту и помыла ванну (о’кей, о’кей, пусть будет каюта Грэхема и ванна Грэхема. Удовлетворены?), пока я ел. Она достала пару легких спортивных брюк, спортивную рубашку островной раскраски и сандалии, убрала поднос и тарелки, оставив на столе кофе и часть фруктов. Я поблагодарил ее, когда она уходила, и подумал, не должен ли я предложить дополнительную «плату» и не оказывает ли она те же услуги и другим пассажирам. Это показалось мне не очень вероятным. Но мужества спросить, так ли это, я в себе не нашел.
Я закрыл за ней дверь и принялся тщательно обыскивать каюту Грэхема.
Я носил его одежду, спал в его постели, откликался на его имя, а теперь мне предстояло решить, пущусь ли я во все тяжкие и стану подлинным А. Л. Грэхемом, или же отправлюсь к властям (к американскому консулу, а если нет, то к кому?) и признаюсь, что выдавал себя за другого, а теперь прошу помощи.
Время торопило меня. Сегодняшний выпуск «Королевского скальда» сообщал, что пароход «Конунг Кнут» должен прибыть в порт Папеэте в три часа дня и отплыть в Масатлан (Мексика) в шесть часов вечера. Корабельный эконом известил пассажиров, желающих обменять франки на доллары, что представитель банка Папеэте будет работать на судне прямо напротив офиса эконома с момента прибытия корабля в порт и закончит операции за пятнадцать минут до отплытия. Кроме того, эконом напомнил пассажирам, что их задолженность по счетам бара и судовой лавки должна быть оплачена только в долларах, датских кронах или с помощью кредитных карточек.
Вроде, все разумно. И в то же время вызывает беспокойство. Я ожидал, что судно пробудет в Папеэте минимум часа двадцать четыре. Заход в порт на три часа казался просто дикостью — ведь получалось, что не успеет судно причалить, как надо будет отплывать. И разве не придется платить за сутки, даже если они пришвартуются всего на три часа?
Однако, напомнил я себе, командование судном меня в общем-то не касается. Возможно, капитан просто решил воспользоваться временем между отбытием одного корабля и прибытием другого? Да и вообще, мало ли у него может найтись причин? Единственно, о чем мне следовало беспокоиться, так это о том, что предприму между тремя и шестью часами дня я сам и что мне непременно надо сделать до трех.
Сорок минут самых тщательных поисков выявили следующее:
одежду —
деньги — франки в бумажнике (не забыть обменять!) и восемьдесят пять долларов там же; три тысячи долларов в ящике стола, там же лежал и футляр с часами Грэхема, с его кольцом, запонками и тому подобным. Поскольку часы и другие драгоценности вернулись в свой футляр, я логично рассудил, что Маргрета сохранила мой доход от пари, которое я (или Грэхем) выиграл у Форсайта, Дживса и Хэншо. Говорят же, что Бог заботится о дураках и пьяницах; если так, то в моем случае он действовал через Маргрету; всевозможные мелочи, не имевшие отношения к моим сегодняшним проблемам — книги, сувениры, зубная паста и тому подобное.
Паспорта нет.
Иногда пассажирам не хочется держать при себе паспорт, даже временно покидая корабль. Я сам предпочитаю не таскать свой, если возможно, так как потеря паспорта влечет за собой кучу неприятностей. Вот и вчера у меня не было его с собой… так что теперь он отправился туда, где жимолость вьется, где лежат «поля Фидлера [174] » и куда канул теплоход «Конунг Кнут». А где же все это находится? Пока у меня не было времени искать ответ на этот вопрос: уж слишком я был занят проблемами общения с чужим новым миром.
174
Блаженные поля, куда по поверью отправляются души погибших моряков.
Если Грэхем брал вчера свой паспорт с собой, стало быть, он провалился сквозь трещину четвертого измерения прямехонько в «поля Фидлера» вместе с ним. Похоже, так оно и произошло.
Пока я злился, кто-то подсунул под дверь моей каюты конверт.
Я поднял его и открыл. Внутри лежал мой (Грэхема) корабельный счет. Значило ли это, что Грэхем собирался покинуть судно в Папеэте? Только не это! Если так случится, я останусь на этих островах до конца моей жизни.
Нет, не то. Скорее похоже на обычное подбивание бабок в конце месяца.
Счет Грэхема за выпивку в баре меня прямо потряс… пока я не обратил внимания на его отдельные пункты. Впрочем, они шокировали меня еще больше, но по другой причине. Если кока-кола стоит два доллара, это не означает, что бутылка стала больше; это значит, что доллар стал меньше.
Теперь я понял, почему триста долларов, на которые я заключил пари… гм… гм… по ту сторону, превратились в три тысячи здесь.
Если я собираюсь остаться в этом мире, мне придется приноровиться к новому масштабу цен. Придется относиться к доллару как к иностранной валюте и мысленно переводить цены, пока к ним не привыкнешь. Например, если считать репрезентативными цены на борту, то первоклассный обед с бифштексом или шашлыком на ребрышках в ресторане первого разряда, ну скажем, в главном ресторанном зале отеля вроде «Дворца Брауна» или «Марка Хопкинса», может обойтись почти в десять (!) долларов. Ничего себе!
С коктейлями же до обеда и вином к столу счет легко может перевалить и за пятнадцать долларов! А это ведь недельный заработок! Слава Богу, я не пью!
Ты… не… чего?
Послушай, но вчерашний случай — особый.
Вот как! Впрочем, так оно и было. Ведь и невинность теряют только раз. А уж раз она потеряна, то навсегда. А что такое ты пил незадолго до того, как окончательно вырубился? «Датский зомби»? А нет ли у тебя в данную минуту желания принять стаканчик? Чтоб восстановить внутреннее равновесие?