Т. 04 Дорога доблести
Шрифт:
Я увидел что-то едва различимое — два призрачных пятна где-то впереди, остановился, всмотрелся, моргнул слезящимися глазами, снова всмотрелся. Потом шепнул Стар:
— Я что-то вижу. Побудь тут, а я поползу вперед и узнаю, что это такое. Поняла?
— Да, милорд Герой.
— Повтори это Руфо.
А потом я совершил единственный по-настоящему смелый поступок за всю мою жизнь — пополз вперед. Смелость — это когда ты продолжаешь идти вперед, несмотря на то, что смертельно напуган, напуган так, что твой сфинктер [127] уже не держит, сердце готово
127
Сфинктер — запирательная мышца, сжиматель.
Крыса. Нет, не обычная крыса, что живет на городских помойках и иногда кусает детей. Нет, гигантская крыса, чей размер позволяет ей заблокировать эту нору, но, будучи все же меньше меня, она обладает большей свободой маневра для наступления, той свободой, которой у меня нет вообще.
В лучшем случае я мог только протискиваться вперед, держа перед собой шпагу и пытаясь так направить ее острие, чтоб встретить нападающую крысу, заставить ее подавиться острой сталью, ибо если она избежит клинка, то у меня останутся только голые руки да надежда использовать их, несмотря на тесноту. Крыса бросится мне в лицо.
Я проглотил кислую слюну с запахом блевотины и преодолел еще несколько дюймов. Глаза крысы опустились к полу, как будто она готовилась к прыжку.
Но прыжка не последовало. Оба огонька теперь стали более четкими и как бы разошлись в стороны, и, когда я продвинулся вперед еще на два-три фута, я с потрясающим облегчением понял, что это не крысьи глаза, а что-то другое, причем мне уже было абсолютно наплевать, что именно.
Еще дюйм, еще. Яйцо находилось где-то совсем рядом, а я до сих пор не знал, что оно такое, а поэтому было бы лучше сначала взглянуть самому, а уж потом позволить Стар ползти сюда.
«Глаза» оказались двумя дырками в занавесе, который прикрывал выход из крысиной норы. Я увидел, что это гобелен, увидел обратную сторону вышивки и наконец обнаружил, что вполне могу заглянуть в одну из дырок, когда доползу до нее.
За занавесом находилась большая комната, пол которой лежал примерно на фут ниже пола туннеля. В дальнем конце, футах в пятидесяти от меня, рядом со скамьей стоял человек и читал книгу. Я рассматривал его, а он, подняв глаза от книги, глянул в мою сторону. Казалось, он пребывал в нерешительности.
Я не колебался ни секунды. Нора в этом месте была пошире, так что мне удалось подобрать под себя ногу и рвануться вперед, откинув в сторону гобелен своей шпагой. Я споткнулся, вскочил на ноги, готовый к бою.
Он был так же быстр, как я. Швырнул книгу на скамейку, выхватил свою шпагу и двинулся мне навстречу в то самое мгновение, когда я вылетел из норы.
Он принял стойку ан-гард — колени согнуты, кисть напряжена, левая рука за спиной, клинок нацелен мне в лицо — ну прямо учитель фехтования. Он оглядел меня с ног до головы, наши вытянутые клинки разделяло три-четыре фута.
Я не кинулся на него. Есть такая рискованная
И в данном случае это было бы самоубийство: он был начеку, словно выгнувший спину бродячий кот, готовый к драке.
Я попытался оценить его боевые качества, а он, в свою очередь, так же внимательно изучал меня. Это был маленький ловкий человек с руками явно более длинными, чем полагалось иметь по росту. Не могу сказать, что это сулило мне какие-нибудь преимущества, тем более что он обладал старомодной рапирой, более длинной, чем Леди Вивамус (возможно, это обстоятельство могло повлиять на скорость его движений, разве что кисть у него окажется очень сильной). Одет он был так, как одевались в Париже при Ришелье, а не по моде Карт-Хокеша. Нет, тут я не прав: Большая Башня была вне моды, иначе и я бы тут выглядел старомодно в моем стилизованном робингудовском костюме. «Иглины дети», которых мы встречали, вообще были без одежды.
Это был очень некрасивый и дерзкий человек с озорной улыбкой и самым крупным носом к западу от Дюране [128] , заставивший меня вспомнить нос моего Первого сержанта, который не терпел, когда его поддразнивали кличкой «Носач». Впрочем, на этом сходство между ними и заканчивалось — мой сержант никогда не улыбался, а глазки у него были злые и свинячьи. У этого человека глаза были веселые и гордые.
— Ты христианин? — Тон был очень требовательный.
128
Нижний приток р. Роны, южная Франция.
— А тебе-то что?
— Ничего. Кровь есть кровь, тут разницы нет. Но если ты христианин, то покайся в грехах. Если язычник — обратись к своим ложным богам. Я дам тебе не больше трех схваток. Но я сентиментален и всегда хочу знать, кого мне предстоит убить.
— Я американец.
— Это страна? Или болезнь? И что вообще ты делаешь в Хоуксе? [129]
— Хоукс? Или Хокеш?
Свое безразличие он выразил только глазами, острие рапиры даже не дрогнуло.
129
Грубая шутка, обман (англ.).
— Хоукс, Хокеш — вопрос географии и произношения. Этот замок находился где-то в Карпатах, поэтому «Хокеш» правильнее, если сознание твоей правоты доставит тебе удовольствие перед смертью. Ну а теперь начнем наш дуэт.
Он скользнул ко мне так быстро и так плавно, что казалось, плыл по воздуху, и наши клинки зазвенели, когда я парировал его в позиции сикста и сделал ответный выпад и был отбит — ремиз, реприз, снова выпад — схватка лилась так легко, так долго и с таким разнообразием приемов, что посторонний зритель принял бы ее не за бой, а за салют дуэлянтов.