Та, что надо мной
Шрифт:
– Почему ты не сказал мне?
– спросил я рассержено и расстроенно.
– Это может плохо для тебя кончиться.
– Понимаешь, - ответил мой друг, - в войске распространилось что-то вроде поверья, что я неуязвим для оружия. И мне не хотелось, чтобы их ожидания были обмануты, пусть даже я сам ничего такого не говорил.
– Но ведь они убедятся, что ты уязвим, рано или поздно, - заметил я. Я не знал, какие более весомые слова мне подобрать - ведь каждый, оказавшийся на виду, и в самом деле становится заложником общих ожиданий. Миро молчал и я, наконец, понял, что он близок к беспамятству. Я помог ему опуститься на постель. По счастью, короткий отдых и две чашки горячего бульона вернули ему силы, но я настоял, чтобы к Архивариусу
Глава 15
Первая луна весны, 505 год от обряда Единения
Назавтра зал, где проходило заседание Палаты Родов, начал заполняться ещё с первыми лучами солнца, и выглядел он теперь совсем иначе, чем осенью. Немало мест пустовали, поскольку кто-то не успел к обороне столицы, кто-то был с Оллином и Сулвой в Лимдане, а в нескольких родах погибли все взрослые мужчины. На многих креслах вместо старых глав семьи сидели их юные сыновья или племянники. Кое-кто из тех, кто вообще не явился в прошлый раз, пришли сейчас, в зале был даже Альда. Но и те, кто находился на своём прежнем месте, были теперь совсем другими - уставшими, осторожными, сосредоточенными. Все уже знали, о чём пойдёт сегодня речь.
В наступившей тишине казался громким даже старческий голос главного королевского законника, который предложил по взаимному соглашению объявить Стурина и Миро соправителями. Он добавил, что в истории Павии подобное уже случалось, и теперь снова разделят власть потомки двух королей-близнецов. Солдин, которому принадлежало последнее слово, был краток, сказав, что считает это наилучшим решением.
Всего лишь несколько человек, главным образом из тех, кто всё это время оставался в столице, проголосовали против, и дело решилось очень быстро. Теперь предстояло перейти к тому, что послужило предметом раздора в прошлый раз. Все, ушедшие с Сулвой, объявлялись мятежниками, и те земли, которые были пожалованы им от короля за службу, а не перешли по наследству, отбирались и должны были быть розданы. Тем, кто оборонял Вилагол, была роздана и бОльшая часть королевских земель, а также выморочные владения, оставшиеся без хозяина. Впрочем, вдовам и девицам из пресёкшихся родов с будущего года было обещано обеспечение от казны, как и искалеченным воинам, и пострадавшим при обороне горожанам. Не доехавшие до столицы не получали ни наказания, ни награды, зато небольшие наделы доставались и пришедшим с нами крестьянам. Подготовленные королевскими законниками и землемерами за две ночи и один день списки земель и владельцев зачитывали до полудня, и все молчали, опасаясь пропустить хоть слово.
Эта щедрость должна была заставить благородных примириться с другим решением, которое нам следовало принять. Весь вчерашний вечер молодой Архивариус выслушивал и сопоставлял то, что могли рассказать ему о замыслах Оллина Кори Стурин, Дани, Миро и я. Миро засвидетельствовал, что к Малве были подосланы убийцы, наделённые неестественной силой. Дани, сжавшись в комок, поведал о том, чему стал свидетелем во дворе дома Кори. Я рассказал про последние слова Герта и про свою поездку в монастырь и показал книгу с вырезанным началом заклинания. Стурин с самого начала присутствовал при встрече, однако не собирался ничего говорить. Но что-то из услышанного заставило его переменить намерения и, запинаясь, он всё же сказал о сделанном ему предложении. Это убедило Солдина окончательно, поскольку теперь он располагал показаниями обеих сторон.
Сейчас он снова встал перед собравшимися и объявил, что неопровержимые свидетельства говорят - Кори умеет наделять своих прислужников чужой жизненной силой и вот-вот найдёт способ сделать это за счёт тех, кто им подвластен. Остановить его, как и любого, кто захочет пойти тем же путём, можно только, объявив всех крестьян свободными, и на то есть королевская воля.
Слушавшие его понимали, что Архивариус никогда не лжёт и крайне редко ошибается. Но предлагавшееся было серьёзным изменением закона, которое не могло быть принято без согласия Палаты Родов.
Из-за прошедших войн многие дома сильно поредели, крестьяне же, напротив, заметно умножились в числе. Поэтому обычно благородные получали бОльшую часть доходов, сдавая свои земли в аренду. Новое положение дел не сулило им разорения, а кое-кому обещало и заметную выгоду. Но одни привыкли жить по старинке, другим не хотелось терять власть, тем более что свободные крестьяне подлежали уже не их, а королевскому суду, и над ними нельзя было творить любые бесчинства по своему произволу. По совести говоря, я не знаю, каким было бы общее решение в иное время. Сейчас над нами нависала тень опасных замыслов Оллина Кори - и я знал, что моя проделка с фолиантом может лишь ненадолго его остановить. Но все ли это понимали?
Ещё до рассвета на площади перед Палатой начала собираться толпа простолюдинов, и теперь её шум был слышен даже за этими крепкими стенами. Среди пришедших с нами мужланов было много подвластных своим господам. Да и в самом Вилголе всегда обреталось изрядное количество крестьян из нехлебородных провинций, отпущенных владельцами на заработки. Даже теперь многие из них остались в городе. Казалось, что все они сейчас сошлись тут, громко обсуждая свои дела, своих господ, проклиная Кори и делясь общим опасениями. Утром я пробирался в Палату уже через довольно плотное скопление людей, слыша немало обращённых ко мне возгласов, по большей части грубовато-ободряющих.
Меня успели обвинить в том, что я распространяю зловещие слухи среди простолюдинов. Конечно, ничего подобного я не делал. Просто не запретил Дани рассказывать о том, чему он стал свидетелем, и сам довольно громко обсуждал с Альда и Миро замыслы Оллина, не особо заботясь о том, слышит ли нас кто-то ещё из находящихся при войске. Ну и без утайки отвечал на заданные мне вопросы, в том числе и вопросы мужланов.
Все сидящие в зале понимали, что взбунтуйся эти люди сейчас - и нам придётся плохо. Конечно, мы смогли бы их усмирить, но это ослабило бы оборону города, а между тем враг всё ещё стоял рядом с нашими стенами. Возможно, именно эта тёмная и угрюмая толпа бросила на чашу весов то, что изменило судьбу страны - и изменило её к лучшему.
Для принятия нового закона нам едва хватило голосов. Миро, Стурин и Архивариус тут же поставили подписи на документе. Втайне я опасался, что даже этого будут недостаточно, чтобы немедленно пресечь зависимость крестьян от Оллина и таких, как он. Однако сегодня, видимо, сошлось сразу всё - общее голосование, воля тех, кто был облечён верховной властью, и воля тех, кто пожелал освободиться. Я ещё был занят тревожными мыслями, не зная ответа на свой вопрос, но вдруг почувствовал, как моя спина начала расправляться, словно куда-то исчезла давившая на неё тяжесть.
Когда мы расходимся, толпа на площади гуще прежнего, но глядят мужланы куда веселей. Кто-то орёт во всю глотку, радостно и неразборчиво, кто-то поит соседей пивом, угощает сушёными яблоками или другими нехитрыми сластями, которые так любила Раян, кто-то, отойдя в сторонку, где посвободнее, пытается сплясать. Мне кажется, что их плечи распрямились, освободившись от того же груза, что лежал на мне.
Многие благородные спешат поскорее пройти шумную площадь, не в силах смириться с тем, что эти крестьяне сегодня навязали им свою волю. Рин, приглядевшись, обнаруживает в толпе знакомца из родных мест и, недолго раздумывая, хлопает его по плечу. Наши северяне хотя и мрачноваты нравом, но очень привязаны к своим краям и всегда рады встретить земляков. Вскоре ворон-сотник, забыв про обычную гордость и сдержанность, уже затягивает на пару с мужланом незнакомую мне протяжную песню, хорошенько промочив перед этим горло.