Та сторона времени
Шрифт:
— Вы правы.
— Естественно. — Он еще раз ослепительно улыбнулся. — В моем возрасте жизненный опыт и вот это… — он показал на свой нос, — позволяют почти безошибочно оценивать людей. Я редко даю маху.
— Несомненно. — Я встал и шагнул к столу.
Он не стал подниматься, лишь протянул мне руку и, неожиданно придержав мою, чуть прищурился и проницательно взглянул на меня.
— Вы не детектив, — твердо заявил он.
Я освободил руку и, слегка отодвинувшись, смущенно отвел взгляд.
— Нет, — признался я. — Она просто обманула меня на крупную сумму.
— Вот именно! — бросил он. — На будущее — не пытайтесь притворяться. У вас это плохо получается.
Он снова осклабился. Я поднял руки и, виновато улыбаясь, попятился к двери. Кивком попрощавшись с Элчином, я вышел из комнаты, а затем из здания. Спускаясь вниз, я пришел к выводу, что ничего здесь больше не найду.
Поймав такси, я поехал в аэропорт. Все указывало на то, что Бонни Ле Фей — причина трех покушений, катализатор, запустивший молниеносную реакцию. Было
— В Оттаве. На улице, — пискнул он.
Я бросил трубку и купил билет на самолет до Шеридана с посадкой в Фарго. Уже на борту я сверился с расписанием, в Фарго, не выходя из аэропорта, нашел рейс домой и в три с минутами снова был в отеле. Во время полета я, правда, съел ланч, но заказал еще один и, к собственному удивлению, сожрал его в один миг. А когда я потянулся за зубочисткой, меня вдруг осенило. Усевшись перед компом, я затребовал список телефонов абонентов, чьи фамилии начинались на «Пи». Если бы кто-то уже за мной следил, он с трудом бы сориентировался, какая именно фамилия мне нужна. Я прогуливался по комнате с сигаретой в зубах, время от времени бросая взгляд на экран, по которому ползли ровные строчки адресов и телефонов. Наконец, ускорив прокрутку, я присел возле компа с блокнотом в руке. Пиннигеров было несколько десятков, к счастью, Линдон только один. Номер телефона я записывать не стал, поскольку он оказался неожиданно простым, и, похлопав себя по карманам, выбежал из номера. От услуг лифта я отказался, для разнообразия выбрав служебную часть коридора — код я подобрал еще в первый день с помощью электронной отмычки. В гараже было пусто и тихо. В одном из боксов горел свет. На цыпочках я подошел поближе и заглянул внутрь. Молодой парень, худой как жердь, большим куском замши полировал хромированный бензобак громадного «харлея». Неслышно отступив назад, я направился к автомобилям, думая, какой одолжить.
— Слушаю вас? — послышалось сзади.
Я обернулся и спокойно подошел к парню, сворачивая в трубочку пятерку, которую нашарил в кармане.
— Мне нужен твой мотоцикл. На два часа, — вдохновенно сказал я. — И комбинезон, — добавил я, видя, что парень открывает рот, чтобы рассмеяться мне в лицо. — Еще за столько же.
Он захлопнул рот и несколько секунд размышлял.
— Вам повезло, — наконец сказал он. — Мне как раз на бензидол не хватает.
Он протянул руку за деньгами, другой показывая на бокс. Я передал ему банкноту и протиснулся между массивной машиной и стеной. Не слишком чистый комбинезон оказался мне широковат, а уж как выглядел в нем его владелец, я вообще понятия не имел, но больше меня беспокоил мотоцикл. Парень окинул меня скептическим взглядом, выкатил машину и, видя, что я надел перчатки и потянулся к шлему, легко коснулся ногой стартера. Низкое гудение двигателя, который мог бы привести в движение танкетку, мрачным эхом отразилось от стен гаража. Я схватился за руль и толкнул подножку. Когда я перебросил ногу через седло, парень наклонился ко мне, но ничего не сказал, видимо полагая, что мне известно, сколько стоит такая игрушка. Включив первую передачу, я отпустил сцепление и выехал из гаража. Минут через пятнадцать дрожь в теле унялась, и я мчался по улицам уже смелее, используя любой промежуток в потоке машин, чтобы продвинуться вперед. Двадцать минут я несся куда-то без цели, потом направился в сторону Оук-лаун. За две улицы от дома Линдона я остановился возле телефонной будки и набрал его номер. Он был дома, и я даже не удивил его своим звонком, а мотор был столь быстрым, что не успел он положить трубку, как я был уже у его дома.
— У меня куча времени, — сообщил он, когда мы уселись на двух узких диванчиках из дерева и искусственной кожи. — Можем болтать до бесконечности.
— Не стоит. Никто не должен увидеть нас вместе, не звони мне и вообще отрицай, что меня знаешь.
— Даже так?
— Именно.
— Гм. Ну так чем я могу тебе помочь?
— ТЭК, — сказал я. — Откуда она взялась, чем занимается, для чего предназначена и так далее, и так далее.
— Ты что? Не знаешь? Где же ты был десять лет назад, когда вокруг ТЭК бушевала такая буря, что грома было не слыхать и никто не замечал молний?
— Скажем так — лечился от пагубных привычек.
— Ага… А теперь?
— Теперь нет.
— Ну тогда погоди, заварю кофе. Рассказ может быть долгим.
Он вышел в кухню. Я подошел к нише в стене и включил квадрофон, так чтобы музыка была едва слышна, и вернулся на место. Вернулся Линдон, неся поднос с большим термосом, чашками и стаканчиками. Поставив все на стол, он подскочил к узкому бару в другой нише и показал на бутылку джина, а когда я кивнул, сунул еще под мышку бутыль с тоником и маленькую упаковку сока. Наполняя стаканы, он молчал; лишь когда мы сделали по глотку и я движением бровей похвалил композицию, Линдон спросил:
— Все с самого начала?
— Да. — Я не стал признаваться, что, пока следил за Вудом, кое-что узнал о Хертле и его эпохальном открытии.
— Орт Хертль — выпускник факультета экспериментальной физики в Бойсе, собственно, единственный достойный упоминания выпускник этого провинциального учебного заведения. Получив диплом, он два года преподавал гидродинамику, не помню где, это важно? — Я отрицательно махнул пальцем. —
— Ты прав — не это.
— Ну, тогда дальше. Каким-то образом он заинтересовал своим замедлителем Голдлифа, ничем не выдающегося миллионера со склонностью к риску. Тот вложил в катушку Хертля почти все свое состояние, а когда его не хватило, основал ТЭК, собрал необходимый капитал и построил Кратер Потерянного Времени. Тебе нужно это увидеть. Как бы там ни было, впечатление он производит.
— Почему ты сказал: как бы там ни было? — заинтересовался я.
— Это потом. — Он плеснул из стакана себе в рот. — Теперь продолжение истории ТЭК. Так вот, Голдлиф с помощью компании шустрых адвокатов на основании прецедентов и бог знает чего еще засекретил и одновременно запатентовал катушку Хертля — понятно? ТЭК — компания, производящая катушки, но она является единственным известным в истории одноразовым производителем. Они запланировали изготовление одной катушки и засекретили патент. И все. Таким образом, никто никогда и ни за какие деньги не сделает такую катушку. Более того, они заблокировали создание подобных устройств до конца дней, разве что будет найден совершенно иной принцип. Резюмируя вышесказанное: ТЭК и Голдлиф с Хертлем — единственные на земном шаре властелины времени. Уже в самом начале всей этой истории остальное человечество строило догадки насчет целей их деятельности, поскольку, хотя сама проблема невероятно интересна с теоретической точки зрения — то есть само время, его замедление, опосредованный спор с Эйнштейном, ведь, как известно, он и все физики после него считали, что время может идти медленнее лишь в корабле, мчащемся со скоростью, близкой к скорости света; правда, Хертль довольно туманно объяснял, что его катушка имитирует перемещение в пространстве именно с такой скоростью — тем не менее никому не удалось придумать, как получить с этого деньги, и притом такие, чтобы возместить колоссальные затраты, не говоря уже о риске. — Он замолчал, чтобы перевести дух. Мы допили свои порции, и Линдон снова разлил по стаканам джин, разбавив его тоником и соком. — В конце концов, когда Голдлиф уже был полностью уверен, что конкурентов у него нет и не будет, он объявил ТЭК благодетелем человечества, хотя сразу же отметил, что благодетель не обязан быть альтруистом. Он придумал следующее: коллегия ТЭК и, возможно, дополнительные эксперты выбирают раз в год одного или двух выдающихся ученых, которые получают право поселиться в Кратере Потерянного Времени, единственном «производственном предприятии» «Тайм Эксплоринг Компани». Платят за это не слишком много, но и не гроши. В некоторых случаях помогают учебные заведения, институты, даже частные спонсоры. Такого ученого помещают в специальный «гроб». Катушки Хертля на долю секунды прерывают работу, гроб падает в шар, шар выбрасывает капсулу с плодами годовой работы помещенных туда ранее ученых, то есть они как бы возвращают свой долг — ну и все. Ага! Еще они выкупили пространство над кратером. Вопросы есть?
— Во-первых, извини, я полный дилетант и, наверное, поэтому просто не в состоянии представить себе замедление времени. — Я развел руками. — Человек в таком поле, как мне кажется, должен двигаться как в киселе или под водой.
— Это как раз влияние идиотских фантастических фильмов. — Линдон неодобрительно покачал головой. — Сейчас я тебе продемонстрирую. — Он встал и начал копаться в ящике, стоявшем в одной из ниш. Найдя какой-то шнурок, он вернулся с ним ко мне и, прежде чем начать демонстрацию, поторопил меня движением руки. Я быстро выпил и подставил стакан. Он ловко разлил по стаканам можжевеловую настойку. — Смотри. — Он поднял обе руки, держа шнурок за концы. — Представь себе муху, которая проползет этот отрезок за минуту. Видишь? — Я кивнул. — А теперь… — он раздвинул руки, и шнурок, оказавшийся резинкой, растянулся раз в пять, — муха, двигаясь с той же скоростью, пройдет только одну четвертую или одну пятую этого отрезка. Понимаешь? Она делает то же, что и раньше, только сделать это ей надо намного больше, если она снова хочет пройти все это расстояние. И все. Для тех, что в шаре, сутки продолжаются двадцать четыре часа, они двигаются нормально, не так, как ты это видишь, а на самом деле за то же самое время проходят трое наших суток. Просто?
— Ты в это веришь?
— Видишь ли, меня этот вопрос тоже мучает, потому я и сказал «как бы там ни было». — Он вздохнул полной грудью. — Когда я учился, глядя на графики, я в это верил, и должен верить сейчас, когда слово стало делом, но, видимо, я плохой физик. Ну и еще тот факт, что никто, кроме Хертля, до сих пор не знает, как замедлить время. Не было никаких демонстраций, никаких отчетов. Это беспокоит не только меня. Лучшее тому доказательство — то, что лишь три года назад он получил Нобелевскую, и все равно говорят, что эту премию ему «пробили». Черт… — Он хлопнул рукой по бедру. — Наверное, меня просто мучают тайна и зависть. Наверное…