Шрифт:
Аркадий Гайдар
Табель о рангах
Раньше было проще. Упомянутый табель ясно указывал чиновнику его место в запутанной канцелярии Российской империи. Каждый сверчок знал свой шесток. И с этого исторического шестка он или "покорнейше" свиристел, обращаясь к особам, восседавшим выше него, или громоподобно рыкал на тех, кои волею судеб занимали нижние ступени иерархической лестницы.
Ставший теперь нарицательным именем, достопримечательный титулярный советник, имея
"Ваше Высокопревосходительство! Имею честь покорнейше просить соизволить обратить благосклонное внимание" и т.д.
Если письмо писалось не к превосходительству, а просто к благородию, то можно было с успехом, не нарушая правил чинопочитания, пропустить из упомянутого обращения слова "покорнейше", "соизволить", а также можно было похерить и "честь". Благородие - не велика шишка, обойдется и без "чести". Если же обращение адресовалось к лицу маленькому, незначительному, то соответственно этому менялся и тон письма. Например:
"Городовому Гапкину.
Их высокоблагородие приказали предупредить: если от тебя будет и впредь разить водкой и луком, а от сапог твоих колесным дегтем, то он турнет тебя, мерзавца, всыпав предварительно суток двадцать ареста".
Коротко и ясно. И на сем понятном языке хорошо и спокойно пересвистывались титулованные насекомые со своих насиженных шестков.
"Табель о рангах" ныне уничтожен, но сами чиновники живучи и, следовательно, чиновничьи традиции - тоже. Правда, хитрый чиновник не растерялся и составил, так сказать, неписаный табель.
Скажем, председатель губисполкома - это вроде губернатора. Военный комиссар - воинский начальник. Председатель горсовета - глава городской управы. Завгубсоцстрахом - попечитель богоугодных заведений. Завженотделом... гм... это, конечно, труднее. Ну, скажем, дама-патронесса председательница общества призрения одиноких женщин и т.д.
И, руководствуясь указанной классификацией, советские чиновники свято блюдут иерархические обычаи. Подумать только, сколько голов задумывается над тем, как составить бумажку: "прошу" или "предлагаю", "приказал" или "распорядился", "к выполнению" или "к руководству".
И часто, отыскивая форму наиболее подходящего обращения, эти чиновники забывают о сути и смысле бумаги, соблюдая лишь, чтобы сама формула строго соответствовала достоинству переписывающихся учреждений или лиц.
Что получается, когда кто-либо, не искушенный в тонкостях чинопочитания, допустит промах, с достаточной ясностью показывает следующий факт.
Обыкновенный и не слишком ученый рабочий, председатель месткома транспортников No 9 составил корявую, но дельную бумажку и направил ее начальнику разъезда Шелекса. Он указывал, что почта и газеты, адресованные в местком, выдаются начальником кому попало и поэтому часто пропадают. Причем предместкома неосторожно "предложил" начальнику выдавать корреспонденцию только лицам, снабженным соответствующими удостоверениями.
Гнев и ужас охватили изумленного начальника. Нарушены все правила субординации. Попраны устои неписаного табеля о рангах. Подан пагубный пример для общественной нравственности. Открыто пахнет духом анархии и безначалия - ему, титулярному начальнику разъезда, "предлагают"! Имеет ли право местком предлагать, в то время, когда в силу своего незнатного происхождения он может только "покорнейше просить"?!
И рьяный начальник, не входя в деловое обсуждение вопроса, дает достойный ответ забывшимся месткомовцам. Вот дословно его резолюция, торопливо написанная ядовитым жалом оскорбленного пера:
"Предлагать вы можете:
1. только своей жене.
2. своим подчиненным, если у вас таковые имеются..."
Засим следует точка и подпись с росчерком. За подписью же следует наше недоумение: почему начальник оказался столь мягким, что ограничился только отповедью? Надо было привлечь местком к суду за оскорбление, надо было раз навсегда отбить охоту у неискушенных людей обходить законы канцелярских традиций. Надо было, чтоб "действительные тайные" и "действительные явные" бюрократы воспрянули духом и почувствовали, что их корпоративная честь находится не только под охраной неписаных, но и писаных законов. В конце концов, можно внести соответствующие дополнения в уголовный кодекс.
Чтобы каждый рожденный "просить" не имел права "предлагать". Чтобы беспартийный, например, не смел хитро подписаться в конце письма "с коммунистическим приветом".
Надо разделить приветы на категории: 1) простые, 2) гражданские, 3) товарищеские, 4) коммунистические. Разбить просьбы на: 1) простые, 2) почтительные, У) покорнейшие.
И надо строго регламентировать, кто и каким обращением имеет право пользоваться. Тогда не будет недоразумений и головоломок.
Если неудобно будет провести это в законодательном порядке под видом положения "о советском чинопочитании", то можно попробовать протащить под маркой рационализации и стандартизации канцелярских взаимоотношений.
"Волна" ("Правда Севера".), Архангельск, 1929, 3 января