Табу
Шрифт:
Короче говоря, Брайан Хэйс намеревался украсть идею Джозефа Найта, чтобы сделать собственную картину, не заплатив автору ни гроша.
Реализуя этот план, Брайан Хэйс не руководствовался какими-то злыми чувствами лично к Джозефу Найту, желанием завязать вокруг него узлы каких-то интриг. Напротив. Он следовал своему инстинкту, который помог ему заниматься этим бизнесом в течение двадцати лет, который привел его туда, где он был сейчас.
Джозеф Найт был потенциальным соперником с блестящей идеей. Естественной реакцией для Хэйса было украсть идею и нейтрализовать
Через сорок восемь часов юридический департамент имел ответ. Джозеф Найт не защитил своих авторских прав. Сценарий был легкой добычей.
Теперь Хэйс снова усадил за работу штат своих сценаристов, велев на этот раз сделать такую черновую переделку сценария, где идея была бы перемолота до основания. Под этим новым сценарием была поставлена дата восьмимесячной давности. В считанные дни дело было сделано. Хэйсу вручили массивную папку, свидетельствовавшую об огромной работе, проделанной «Континентал» над разработкой идеи. Эта папка была способна убедить любой суд, что замысел родился на «Континентал», и всякий, кто утверждает противное – лжец.
Несколькими днями позже пришли известия о Джозефе Найте. Согласно донесениям агентов, Найт был ловкий и агрессивный бизнесмен с широким кругом деловых интересов в разных штатах. Его собственность была гораздо внушительнее его довольно скромного образа жизни. Он был из тех людей, к кому следовало относиться серьезно.
Но Найт, пускай даже и безжалостная и блистательная «акула» в бизнесе, был новичком в том, что касалось шоу-бизнеса. Его единственным опытом в этом отношении было вложение двадцати тысяч долларов в провалившуюся картину, которая никогда не была показана в Соединенных Штатах.
Найт был начинающим. Дилетантом.
Слыша все эти сообщения, Брайан Хэйс довольно улыбался. Он знал, что был надежно защищен. Он мог преспокойненько делать фильм в свое удовольствие, зная, что у Найта теперь руки коротки помешать ему. Если Джо попытается судиться с «Континентал» по поводу того, что она украла у него идею, у Хэйса было достаточно аргументов, чтобы сокрушить его перед судом.
Позиция Хэйса была неуязвимой. Красивый молодой человек, которого он принимал в своем особняке, оказался лопоухим простаком, наивно решившимся переплыть бурное море Голливуда со своим блестящим фильмом. Хэйс сорвет большой куш, сделав этот фильм самостоятельно.
Когда через год Найт обнаружит, что «Континентал» сняла новый сногсшибательный фильм с Мойрой Талбот в главной роли на основе его идеи, он, конечно, будет в ярости. Но он будет уже измотан. Вся мощная система Голливуда – финансовая и юридическая – будет против него. Одиночка не может ей противостоять. В этом Хэйс был уверен на все сто.
Это будет конец замысла Найта в Голливуде. Возможно, он попытается проявить свой талант где-нибудь еще, пожимая плечами по поводу своей неудачи проникнуть в замкнутый оазис кинематографа. И если он сделает еще попытку штурмовать эту крепость, он столкнется с той же проблемой: двери большинства студий, так же как и двери кинотеатров, будут на амбарном замке для аутсайдеров.
Именно так Голливуд защищает себя от вторжения чужаков и получает баснословную прибыль, монополизировав шоу-бизнес по всей Америке. Хэйс действовал не под влиянием приступа гнева – он вершил привычное дело, которое должен был делать как представитель монополии в борьбе против аутсайдеров. И ни на секунду не сомневался в своей правоте.
Теперь его главной задачей было создать фильм. По всем параметрам он будет классическим голливудским боевиком, который приносит кучу денег.
Конечно, с небольшими отступлениями от заимствованной идеи – так, чтобы угодить вкусам публики.
После встречи со сценаристами Брайан Хэйс вернулся домой в Бель-Эйр.
Он сел в шезлонг, оглядывая парк – прекрасный пейзаж с великолепным видом на холмы, потом подошел к телефону и набрал номер дворецкого, Карла Рёхера.
– Карл, принеси мне виски и содовой. И захватите стакан для себя.
– Хорошо, сэр.
Через несколько минут появился Карл с подносом, на котором стояли виски, содовая и два бокала.
– Спасибо, Карл, – сказал Хэйс, наблюдая, как дворецкий смешивает напиток так, как любил это босс – не очень крепкий и чтобы немножко горчил. – И налей себе.
Он смотрел, как Карл наливал себе виски. На лице пожилого дворецкого было какое-то напряжение, когда виски появилось на дне бокала.
– Ну, ну… – сказал Хэйс бодро. – Не тушуйся. Налей себе как следует.
Поколебавшись, немец наполнил бокал больше пальца на три. Хэйс мог угадать по выражению его лица, что Карлу хотелось бы еще больше. Но хозяин дал понять ему пожатием плеч, что с него хватит.
– Садись, Карл, садись, – сказал Хэйс.
Маленький человечек неловко сел на краешек кушетки, держа бокал обеими руками. Он выглядел таким же послушным и меланхоличным, как и раньше, – словно домашняя собака. Было очевидно, что Хэйс полностью подавил его.
– Мне нужно посоветоваться с тобой по поводу одной вещи, Карл, – сказал Хэйс. – С твоим опытом и знанием Голливуда ты можешь мне помочь.
– Да, сэр. Все что угодно, сэр. – В сильном немецком акценте немца была какая-то малодушная нотка. Человечек отпил небольшой глоток из бокала, руки его слегка тряслись.
– Карл, вот если бы ты делал фильм о русской революции, каков был бы у тебя финал? Как бы тебе удалось сделать его счастливым? – спросил Хэйс. – Ты ведь европеец. Предположим, герои – русские белые. Революция встает у них на пути, разлучает их.
Маленький человечек сидел с тупым выражением лица. Хэйс покровительственно улыбнулся.
– Ну же, Карл! – сказал он. – Наверняка у тебя есть идея.
Наступила пауза. Хэйс терпеливо ждал. Его штат сценаристов выдал ему обычные идеи-полуфабрикаты. Он нуждался в независимом мнении со стороны – кого-то, кому бы он доверял.
– Костюмированная драма, сэр? – спросил Карл.
– Да, – ответил Хэйс. – Костюмированная драма, Карл. Со счастливым концом.
В нескольких словах он передал суть сценария Джозефа Найта. Он не сообщил трагического конца, который сделал Найт, оставил белое пятно, которое Карл должен был заполнить.