Таджикистан 1992–2005. Война на забытой границе

Мусалов Андрей

Машина все ближе. Метрах в двадцати от меня она встала на подъеме, и я услышал характерный звук передергивания затворов. Ждать больше было нечего – заметили! Решение пришло мгновенно. Встав в полный рост, я взял автомат наперевес и начал кричать, используя все афганские слова, какие только знал. Смысл был: сдавайтесь, иначе покрошу всех в капусту! А сам думаю: выпущу по ним 30 патронов, а дальше что? Куда бежать?!

Солнце светит в глаза, автомобиля не разглядеть. Думаю, нужно вернуться к своим. Там все-таки три ствола и куча патронов. Как-нибудь отобьемся! Пока эти мысли проносились у меня в мозгу услышал от машины русскую речь: «Товарищ майор, не стреляйте – это я, сержант Ерохин!» Тут, как говорится, ноги у меня подкосились.

Оказывается, сержант

Ерохин оставил двух человек из состава наряда охранять подорванный ГАЗ-66 (Ильгова и Блинова), а сам, преодолев расстояние около 5 километров, связался с заставой и сообщил о случившемся. В это же время на автомашине «Урал» на стык 6-й и 7-й застав прибыл заместитель начальника 7-й заставы – старший лейтенант Жакеш Мадединов, который должен был забрать со стыка пеший дозор. Он-то и пришел на помощь Ерохину.

Жакеш потом рассказывал: «Едем мы, значит, по участку, наблюдаем во все стороны. Вдруг на самом перевале вижу какую-то афганскую морду. Затаилась под кустиком и лежит, прикинувшись камнем. 30–40 секунд смотрим друг на друга – тишина! Вдруг этот нарушитель вскакивает в полный рост и кричит на фарси какие-то непонятные слова! Морда черная, сам весь черный. Ну, думаю, точно афганец! Даю команду водителю: упасть на дно кабины, жду очереди. Тишина. Медленно поднимаю голову – и вдруг на тебе: вместо «афганца» – начальник «шестерки» Андрей Николаевич Сидоренко!»

Времени на братание и объятия не было. Кричу: «Мы подорвались на мине, надо спасать ребят!» И тут до меня доходит – а что здесь делает Ерохин?

Спрашиваю:

– А ты почему здесь, машина сломалась?

– Нет, наш наряд тоже подлетел на мине. Есть 200-й.

– Кто?

– Помощник лесничего.

Соображаю: значит, против нас поставили две мины. Дал команду ехать сначала к машине лесхоза, там все-таки гражданские, им нужно помочь в первую очередь.

Подъезжаем, видим: ГАЗ-66 без колеса, солдаты перепуганы, гражданские – еще больше. Тело помощника лесничего (как сейчас помню, звали его Рахмет) лежит в 10–12 метрах от машины, вместе с сиденьем. Шансов выжить у парня не было: мина сработала под колесом, над которым он сидел. Остальные, к счастью, отделались легкими ушибами и контузиями. Серьезно пострадал только водитель. Он получил перелом нескольких ребер и сильный ушиб грудной клетки.

Подорванный на участке 6-й пограничной заставы Тахта-Базарского пограничного отряда автомобиль ГАЗ-66.

Рядом с ним находится начальник штаба пограничного отряда подполковник Петр Перепада. 3 ноября 1990 года

Оставив пару бойцов 7-й заставы для охраны, мы выдвинулись уже к ЗИЛ-131.

Между тем в отряде готовилось к вылету звено вертолетов с десантом и группой офицеров, в числе которых начальник штаба пограничного отряда подполковник Петр Перепада и начальник инженерной службы подполковник Владимир Попов. Спустя 30–40 минут «вертушки» прилетели к месту подрыва. Совершили облет прилегающей территории, убедились, что все чисто. Затем высадили спецов, а нас – в госпиталь.

Как потом было установлено оперативным путем, на участках 5, 6 и 7-й застав нашего отряда бандитами было заложено около десятка мин и фугасов. Все они были подорваны или обезврежены инженерными подразделениями. Кроме тех двух!

Различные мины, обнаруженные на участке

Тахта-Базарского пограничного отряда в 1990 году

Да, по поводу самого подрыва: спасло нас то, что фугас был заложен под наклоном и мы ехали не со стороны границы, а из тыла. В результате вся ударная волна ушла влево от водителя. В противном случае она разворотила бы всю кабину вместе с пассажирами.

Саперы, оценивая повреждения, предположили, что был заложен фугас – мина Ml 19 (ее еще называли «дипломат») – в сочетании с противотанковой «итальянкой». В общей сложности 11–12 килограммов тротила.

Помню, как прапорщик Морозов удивлялся: всего два фисташковых куста во всей округе, так при взрыве он на один из них и «десантировался». А упал бы на голую земельку – переломов бы было не сосчитать!

При подрывах двух автомобилей все пограничники отряда хоть и получили ранения и контузии, но остались живы. К сожалению, через день, 5 ноября, при эвакуации поврежденных машин на спуске с перевала Ракова водитель бронетранспортера мотоманевренной группы не справился с управлением. БТР перевернулся, в результате чего погиб младший сержант Александр Пирогов.

Валерий Воронков

Уже в 1989 году стало очевидно, что в Таджикистане назревают какие-то события. Мы с начальником разведки Пянджского отряда Наилем Селивановым хорошо знали обстановку как в приграничной части Таджикистана, так и на севере Афганистана. «Из-за речки» шла активная заброска агентуры. Вдоль границы пограничники то и дело находили схроны с оружием.

В 1990 году президент Наджибулла обратился к советскому руководству с просьбой об оказании помощи оружием и техникой. В тот момент в Афганистане сложилось критическое положение – власть могла в любой момент перейти к оппозиции. Мятежники захватили ряд провинций, в том числе и на севере, на границе с Советским Союзом.

Было принято решение передать правительственным войскам большое количество оружия и боеприпасов. Все это хранилось на территории огромных армейских складов, находившихся в приграничном афганском городе Хайратон. Оружие и боеприпасы были оставлены 40-й армией в ходе вывода войск из ДРА. Доставить его напрямую афганским правительственным силам было невозможно, так как все дороги южнее Хайратона оказались перехвачены вооруженной оппозицией.

Было решено загрузить оружие и боеприпасы в Хайратоне, перевезти по советской территории в район Нижнего Пянджа и затем паромами в афганский порт Шерхан – и уже там осуществить передачу афганским правительственным силам, воевавшим в районе Кундуза. Для этого в Пянджском пограничном отряде была сформирована колонна, в которую вошло до шестидесяти машин. Старшим колонны был назначен зампотех Пянджского отряда майор Вододя Насекин.

Колонна двинулась по советской территории в Термез, затем через Мост Дружбы проследовала в Хайратон. Там на складах машины под завязку загружались оружием и боеприпасами. Кроме того, там же расконсервировались БТР, БМП и артсистемы, которые также направлялись афганским войскам, воевавшим под Кундузом. Когда погрузка была закончена, колонна отправилась к Нижнему Пянджу, где имелась паромная переправа. По дороге не обошлось без происшествий. Один из водителей БМП заснул на ходу (колонна вышла рано утром), и машина рухнула с моста. Несмотря на аварию, колонна прибыла в Нижний Пяндж, где благополучно разгрузилась и передала боевую технику

Затем весь процесс повторился. Колонны стали ходить на регулярной основе. Учитывая происшествие с БМП, их было поручено возглавлять начальнику отряда либо начальнику оперативной группы. У начальника отряда на тот момент и так было полно забот, водить колонны было поручено мне.

Отобрали наиболее подготовленных водителей. Добились, чтобы во всех звеньях была отличная связь – для качественного управления. Продумали систему привалов по маршруту движения и выставления регулировщиков.

Поначалу колонны заходили в Хайратон с минимальной численностью личного состава – три офицера, водители грузовиков, а также боевой техники. Но так получалось, что наши действия на афганской территории никто не прикрывает! Между тем один склад находился на расстоянии двух – трех километров от другого. Душманы могли в любой момент напасть на колонну и перебить всех, кто в ней был. На базе Пянджской ДШМГ была создана рота охраны, и она успешно осуществляла безопасность колонны.