Таэ эккейр!

Раткевич Элеонора Генриховна

Когда долгожданный вестник вошел, тяжко ступая по сияющим полам столичных апартаментов его милости бывшего господина канцлера, Селти опустил руку, с трудом отогнав неуместное желание запрятать ее за спину, будто ночной гонец застал его за чем-то непотребным.

– Докладывай, – приказал Селти в ответ на поклон гонца, не утруждая себя приветствием.

– Как будет угодно вашей милости, – вновь поклонился прибывший.

Этот человек хотя и звался десятником личной стражи, однако занимал при опальном канцлере совсем другую должность. Самые тайные и самые грязные поручения Селти выпадали именно на его долю. Самую опасную миссию бывший канцлер мог доверить только ему. Этот человек понимал его волю с полуслова, слушался велений

господина с полувзгляда – и награды получал настолько щедрые, что прочие слуги господина канцлера могли о подобных разве что мечтать. По правде говоря, Селти платил бы ему и больше, когда бы не странное неприятное чувство сродни неловкости, которое охватывало бывшего канцлера всякий раз в обществе этого человека. Он не знал, не хотел знать, что чувство это именуется стыдом – тем тайным стыдом, который всякая посредственность испытывает хотя бы смутно при виде человека более незаурядного… особенно если упомянутая посредственность им повелевает.

– Засада погибла, – кратко сообщил тайный порученец господина канцлера.

– Перебита? – ледяной ужас стиснул горло Селти.

Ночной гость покачал головой.

– Нет, ваша милость. Просто погибла. На Хохочущий перевал внезапно сошла лавина. Погибли все до единого.

Ужас отступил, сменившись облегчением настолько страстным, что Селти едва не возвел глаза к потолку. Лавина? Неужели… неужели все так просто? Неужели после стольких лет ожидания удача наконец-то решила принять его сторону? Всего-навсего лавина… и он в стороне, его ни в чем нельзя заподозрить, ни в чем упрекнуть…

Да, но если толща снега окажется недостаточно надежным покровом… а ведь окажется наверняка – ни разу такого не было, чтобы снег и лед, рухнувшие на перевал, не растаяли… и если среди тел наемников господина Селти найдут еще одно тело… особенно если со следами прижизненных ран… кто сказал, что снег все укроет?

– Но они успели выполнить свое задание? – спросил Селти, молясь в душе об том, чтобы ответ оказался отрицательным. Вот сейчас… сейчас его верный порученец снова покачает головой и произнесет долгожданное «нет»…

– Да, – ответил тот. – По всей видимости, да.

– Что значит – по всей видимости? – нахмурился Селти. Больше всего на свете после ожидания он ненавидел неопределенность. «По всей видимости», «возможно», «весьма даже может быть», «очевидно», «предположительно»… будь они прокляты, эти слова-палачи!

– То, что тела я не нашел, – с обычной своей рассудительностью заявил порученец. – На месте схода я нашел тела наших людей… и еще вот это. – Он неспешно выложил на стол нож в чуть потертых ножнах из чего-то, напоминающего шагрень. – Оружие наших людей я знаю. Эта вещь не принадлежит никому из них и навряд ли могла оказаться на месте их гибели случайно.

Ничего особенного – нож как нож. Но Селти уставился на этот нехитрый предмет, словно на ядовитую змею, которая вот-вот бросится на него… вот прямо сейчас и бросится. Едва только момент подходящий выберет – и тогда уже ничто его не спасет.

– Но эта вещь не принадлежит и ему, – тихо, как если бы он не верил собственным глазам, произнес Селти.

– Ваша милость? – переспросил порученец. Можно подумать, ему не ясно, что это означает. Вранье, низкое вранье – все он понял… просто время старается выиграть!

– На кого напали эти болваны?! – едва не взвыл Селти.

– Не могу знать, ваша милость! – ночной гость склонился перед господином еще ниже прежнего.

– Я тебя, мерзавца, только за то и держу при себе, – почти ласково промолвил Селти, – что ты-то как раз и можешь знать. А теперь вдруг не знаешь. Прежде ты не позволял себе меня подвести.

Порученец вновь поклонился и развел руками.

– Все приходится делать самому, – сквозь зубы произнес Селти.

Вопреки обыкновению, эта мысль не рассердила его. Напротив, она принесла ему некоторое успокоение. Чем сидеть взаперти, терзаясь ожиданием – уж

лучше действовать самому… да нет, просто – действовать! Действовать, а не прятаться. С того дня, как с уст Селти сорвался самый злосчастный в его жизни возглас, ему только и приходилось, что прятаться… прятаться, скрываться, выжидать… избегать особо проницательных и общаться с одними лишь дураками – а есть ли в мире пытка мучительнее! Что с того, что его наймиты погибли – было бы о ком жалеть! У Селти наемников достанет. Что с того, что жертва неведомым путем ускользнула! Зато теперь есть возможность возглавить охоту лично. И вдобавок можно забросить поиски перстня: в обществе собственных наемников Селти меньше всего будут волновать их подозрения… тем более что потом он устранит их всех. Да, всех, даже и вот этого… ишь, что возомнил о себе – нет, дружочек, рано ты почел себя незаменимым, рано начал позволять себе оплошки! Ты слишком много знаешь и слишком плохо служишь – так что не взыщи.

– Хорошо же, – холодно произнес Селти. – Я вижу, сколько собаку ни учи, а без хозяина она только и может, что гавкать. Ладно же. Подыщи из своих головорезов… – Селти задумался на миг. – Восемнадцать человек. И сам собирайся. Я поеду двадцатым.

Если порученец чему и удивился, то предпочел благоразумно не подавать виду.

– Ступай, – велел Селти, взмахом руки отсылая нерадивого порученца. Закованный в перстень палец дернуло новой болью, и Селти ругнулся сквозь зубы. Очень тихо – но уходящий все же услышал брань и чуть приметно втянул голову в плечи. Не иначе, принял ее на свой счет. Не диво, что ты так скукожился, любезный. Слишком уж ты привык покидать эти стены после милостивого кивка, которым одаривал тебя господин. Ничего, обойдешься на сей раз. Нечего было небрежничать. Да и вообще, если вдуматься – ну на кой изъявления милости будущему покойнику?

Глава 15

Ночь после приснопамятных откровений эльфа принесла спокойный, не отягченный никакими неприятными видениями сон, а утро выдалось и вовсе великолепное. Омрачить его хоть сколько-нибудь не удалось даже невероятно скудному завтраку: высохшие до сухарного хруста остатки лепешек и несколько глотков воды. Все-таки дорожный припас принца, взятый пускай и с избытком, рассчитан был на одного, а не на двоих. Тем, что удалось нашарить в сумке, насытиться двое едоков решительно не могли – даже и один не смог бы – и все же такая жалкая малость лучше, чем ничего. Эннеари, правда, попытался было завести прежнюю песню о том, что дескать, ему, как эльфу, есть вовсе не обязательно – но принц в ответ рявкнул так, что у него лепешка в руке разломилась. Эннеари пожал плечами и второй раз упрашивать себя не заставил. Он ловко подхватил на лету отломившийся кусок лепешки, не давая ему упасть наземь, отправил его в рот и слизнул с ладони драгоценные крошки.

– Давно бы так, – проворчал Лерметт, понемногу успокаиваясь. – А то надоел ты мне своими выходками – ну просто никакого спасу нет. У меня тут еще малая толика вина осталась – как раз по глотку и выйдет. Будешь?

– Буду, – невозмутимо ответил Арьен. – А ты что подумал?

Осушив последние капли вина, Эннеари с довольным видом вздохнул, потянулся и принялся натягивать сапоги. Лерметт искоса наблюдал за ним – впрочем, даже и не пытаясь этого скрывать.

– Да ну тебя! – возмутился Эннеари. – Сколько можно повторять, что со мной все в порядке!

– Не сомневаюсь, – странным, вроде бы отсутствующим тоном промолвил принц. Так говорят, когда произносят одно, а думают в этот момент совсем о другом.

– Я готов, – объявил Эннеари, натянув правый сапог и подымаясь на ноги. – Можно идти.

– Можно, – согласился Лерметт. – Вот только куда?

Эннеари, уже успевший сделать несколько шагов, недоуменно обернулся.

– Как это – куда? – непонимающе спросил он.

– Ты не туда направился, – сухо заметил принц. – Нам вон куда надо. Направо и вниз.