Таёжные были

В купе одного из вагонов отходящего поезда Москва – Новосибирск втиснулись необычные, точнее, отличающиеся своей экипировкой от основной массы пассажиров, трое молодых людей. На спине у каждого громоздились внушительного размера рюкзаки, ружья в чехлах. Несмотря на тёплый день в последних числах августа на излёте семидесятых лет двадцатого столетия, одеты они были уже поосеннему: поверх спортивных костюмов на них были модные в то время штормовки из брезента цвета хаки. Но что особенно отличало их от остальных пассажиров – это то, что каждый из них держал на поводке по собаке. Собачки представляли собой приятное зрелище: все они были породистыми русско-европейскими лайками, которых отличает от других пород лаек контрастный чёрно-белый окрас. У них у всех были приятные симпатичные мордашки и круто завитые в бублик хвосты. Шерсть у них лоснилась и блестела, указывая на то, что за ними хорошо ухаживали. Они испуганно и растерянно шарахались в стороны, натянув поводки. Недоумённо озираясь по сторонам, пытались понять, что с ними происходит, но при этом полностью доверяясь своим хозяевам.

Поезд тронулся. Все трое переглянулись и облегчённо вздохнули: позади нелёгкие хлопоты и тревоги, связанные со сборами и предшествовавшей дорогой до железнодорожного вокзала. Это были студенты – будущие охотоведы «образца 1980 года», направлявшиеся на практику в таёжный Горный Алтай. Наконец они собрались вместе и ехали навстречу неизвестным приключениям, полным романтики и энтузиазма. Эта троица – всего лишь капля в море от числа тех, кто прошёл первый курс обучения охотоведению в их отдельно взятом учебном заведении – Московском пушно-меховом техникуме. Уже стало традицией: ежегодно в рамках учебного процесса примерно в это же время студенты-первокурсники – будущие охотоведы среднего звена – разъезжались из Москвы в разных направлениях по всей огромной матушке России, но преимущественно по таёжным местам в поисках своей романтики. Там, на предписанных им местах, они на практике будут закреплять полученные теоретические знания. И каждый из них хотел непременно попасть на практику именно туда, где простиралась глухая тайга с её несметными богатствами. А этих молодых людей ждал красивый и таинственный, гордый и недосягаемый доселе Горный Алтай, о котором они могли только мечтать и знали только из книг. Впереди было время открытий и знакомства с этим краем.

Впрочем, они не были первооткрывателями – на просторы Горного Алтая давно была проторена дорожка старшими поколениями, которые, естественно, не преминули оставить после себя множество всяких рассказов и небылиц о своих приключениях и красотах горной страны, что ещё больше влекло в этот таёжный край новых романтиков. Так что, данное место практики пользовалось у студентов-охотоведов особой популярностью.

Внешне все они были спокойны и важны, будто едут уже не в первый раз. Что же на самом деле творилось в душах у этих молодых людей? Конечно, их не могла не тревожить абсолютная неизвестность: что ждёт там, в таёжной дали, чем они будут заниматься? Но зеркало души – глаза – у каждого отражали только нескрываемое счастье. И это их объединяло.

Трудно сказать, по какой причине порой совершенно разные по складу характеров и привычкам люди вдруг становятся единомышленниками. С большой долей истины можно допустить, что это происходит случайно. Вначале возникает просто взаимная симпатия друг к другу. Затем, со временем, выясняется, что у них общие интересы, появляются общие темы для разговоров. И после этого уже можно сказать, что у них сложились приятельские отношения, пока – приятельские. Суждено ли перерасти этим отношениям в дружеские – вопрос времени. Лишь время всё расставит по своим местам и вынесет окончательный вердикт – правильно ли распорядилась судьба, соединив между собой тех или иных людей одной неразрывной ниточкой. Или, наоборот, эта ниточка окажется непрочной, что не выдержит малейших испытаний в отношениях между людьми.

Вот примерно так и, конечно же, абсолютно случайно свела судьба в одной комнате общежития вышеупомянутого техникума пятерых молодых парней, приехавших из разных мест нашей огромной страны. Одним из этих ребят был и я, молодой человек двадцати двух лет от роду. Оказались мы здесь по одной простой причине: почти все мы в разной степени увлечены были одной страстью – охотой. И в это учебное заведение привёл нас тот самый интерес. Впрочем, кто-то просто любил природу и животных, хотел узнать о них больше, а затем работать во благо им. Были, конечно, и исключения – кто-то выбрал этот техникум из любопытства или просто наугад. Нам повезло ещё и в том, что все мы оказались нормальными, коммуникабельными ребятами. Продукты покупали в складчину, готовили и прибирались в комнате по очереди. Каких-то недоразумений на этот счёт не возникало. В часы досуга вместе ходили в кино, часто прогуливались в лесочке, расположенном как нельзя кстати, сразу за зданием общежития. И всё-таки та невидимая душевная ниточка связала меня только с Игорем и Владимиром. Дальше, в процессе учёбы, мы зачастую невольно оказывались в одной компании. Думаю, что и решение поехать вместе на практику в Горный Алтай созрело благодаря нашим общим интересам и пристрастиям.

…Те самые, не очень вписывающиеся в общую толпу молодые люди, которые садились в поезд до Новосибирска в один из последних летних дней, и есть наша дружная компания.

Самому старшему из нас – Игорю – было двадцать четыре года. Он коренной москвич. Давно отслужил в армии, работал на заводе. С юношеских лет увлёкся охотой. Пожалуй, наиболее «подкованный» теоретически и практически из нашей группы по части охоты и оружия. Даже занимался стендовой стрельбой. Как он сам признавался, столичная суета порядком ему поднадоела, и он мечтал вырваться из её тисков в какую-нибудь лесную глушь, чтобы можно было от души поохотиться. Был он среднего роста, но выглядел коренастым, ладным мужиком. При разговоре у него на лице всегда присутствовала улыбочка, чуть надменная, свойственная, наверное, многим москвичам. А ещё чувствовалось, что он как бы старался скрывать свою улыбочку, едва приоткрывая рот. Я потом понял, что этой уловкой он скрывал отсутствие одного верхнего зуба, ловко прикрывая прореху языком. Из-за этого у него часто получалось некое причмокивание. Но когда он разражался смехом, а это у него получалось тоже красиво и заразительно, недостаток играл на пользу Игорю: глядя на него, тоже становилось смешно. И это ещё больше располагало к нему и вызывало симпатию. Сейчас его украшали кудрявая шевелюра из жёстких тёмно-русых волос, аккуратно подстриженные усы и уже хорошо заметная, недельной давности густая, щетинистая бородка. Как-то он уже отращивал вполне внушительную бороду, которая была ему очень к лицу, за что получил от однокурсников уважительное прозвище «Дед». Его четвероногим спутником-питомцем был трёхгодовалый кобель Буран, приобретённый Игорем совсем недавно уже взрослым кобелём. Рослый и крепко сложенный преобладающего чёрного окраса, он внушал одновременно и доверие, и опаску. Избегал ласки не только от посторонних людей, но без удовольствия принимал её и от хозяина. К своим четвероногим спутницам внимания вообще не проявлял – одним словом, важный господин.

Одна из молодых сук, почти полностью белой масти с небольшими чёрными отметинами на мордочке и боках, по кличке Лада принадлежала Володе, самому младшему из нашей троицы – ему исполнилось двадцать лет. Он был родом из недалёких подмосковных Шатурских мест, знаменитых своими лесами и болотами, богатыми разнообразной дичью. Страсть охотничья в нём горела так, что для выхода этой энергии более подходящего места, чем горно-алтайская тайга, трудно было найти. Особенности тех мест, где он вырос, научили его многому. Несмотря на молодость, за его плечами уже был солидный охотничий опыт. В нём усматривалась какая-то мужицкая удалая, бесшабашная хватка. Темноглазый и чернобровый. Такие же тёмные курчавые волосы спадали к шее и вискам небольшими колечками, а на лбу красовались озорной вьющейся чёлочкой, как у казака – ему не хватало кубанки, озорно сдвинутой набекрень. Да и штаны с лампасами и шашкой на боку ему точно бы подошли. Так и хотелось спросить, нет ли у него в роду казаков. Володя имел привычку выпячивать толстые мясистые губы вперёд, создавая впечатление, что очень чем-то озабочен. А может быть, в самом деле, так и было. Наверное, с детства осталась привычка. Можно сказать, что и его добрая улыбка тоже обезоруживала и вызывала симпатию, чем он иногда и пользовался, выпрашивая у однокурсников, особенно у девчонок, конспект по какому-то пропущенному занятию. Как известно, наш народ умеет тонко подмечать некоторые черты характера – вот и в нашей группе с чьей-то лёгкой руки Владимир заполучил прозвище «Матёрый». На первый взгляд казалось, что совсем не вяжется к нему это прозвище. Я уже не мог припомнить, по какому поводу и когда это произошло, но этот «титул» крепко прилип к нему, видимо, всё-таки оказался очень метким и судьбоносным. Сам хозяин вновь обретённого прозвища не возражал, даже делал вид, что ему безразлично. Но иногда, заслышав от кого-то из однокурсников оклик «Матёрый», расплывался в нескрываемой довольной улыбке – ему льстило такое обращение. Но на книжного романтика он не тянул и особого интеллекта не выказывал. В каких-то студенческих спорах почти не участвовал. О таких людях говорят: был себе на уме. Теория – это не его конёк. Его больше увлекала практическая сторона дела, и страсть к приключениям не была ему чуждой.

О себе могу сказать лишь одно: находясь по возрастной иерархии в серёдке, я олицетворял, наверное, истинную «золотую середину» меж двумя своими спутниками и внешне, и по характеру, играя роль некоторого баланса между немного горячим, слегка бесшабашным Володей и чересчур уравновешенным и мудрым Игорем. В отличие от моих товарищей, мне «посчастливилось» уже почти сутки протрястись в поезде из Ульяновска до Москвы. В течение полуторамесячных каникул, проведённых дома у родителей, меня не покидали мысли о предстоящей практике, отчего я, наверное, получил мощный заряд энтузиазма. Так что, вряд ли какое бы то ни было обстоятельство могло меня огорчить. До поступления в этот техникум я уже испытал горечь неудачи от провала в институт годом раньше. После службы на флоте пытался осуществить свою мечту стать охотоведом, но за три года знания притупились – первый же вступительный экзамен по физике в Кировском сельхозинституте с позором был провален (до сих пор не могу понять, зачем будущему охотоведу закон Бойля-Мариотта, оказавшийся в том злополучном билете?). Но отсвоей мечты не отступился, искал другие возможности, готовился. И на следующий год удача мне улыбнулась, пусть рангом и пониже, зато приближала к мечте. Небольшой опыт следопыта имел, но серьёзных охотничьих навыков у меня практически было мало – так, баловство до службы. Зато книг об охоте прочитал уже достаточно, в теории знал многое. Впервые настоящее легальное охотничье ружьё купил здесь, в Москве, перед отъездом. Собаку приобрёл здесь же, недалеко от Сходни, – семь месяцев назад вместе с Володей мы выбрали по щенку у известного в местных кругах заводчика лаек, взрастили их на студенческих харчах, дав им первоначально физическую крепость и выносливость, тщательно выгуливая в соседних лесных окрестностях. Свою лайку назвал Аза – чем-то она мне напоминала цыганочку. В отличие от своей сестры Лады, Аза была почти вся чёрная. Лишь белое пятно на груди в виде треугольника да белые «тапочки» на всех лапах.

Позади трое суток нудного, надоевшего мелькания придорожного пейзажа, первое время радовавшего своей новизной и быстрой переменой. Как и многие другие пассажиры любого поезда, каждый из нас подолгу неотрывно смотрел в окно на проскакивающие мимо электрические столбы, деревья, дома и полустанки, поля и реки и прочее, прочее, прочее… Пока глаза не уставали. За таким занятием, как правило, незаметно пролетало время и ни о чём не думалось. Мимо пролетали города и веси, меняли друг друга районы и целые области нашей необъятной страны.