Таежные отшельники
Шрифт:
Лыковы на основании своего многолетнего опыта разработали четкие сроки посевов тех или иных культур. Правда, ориентиры, которые они указывали, иногда требовали расшифровки. Например, Агаша говорит, что морковь и лук-батун они успевали посеять до Егорьева дня, а после этого приступали к посадке картофеля. Репку и редьку сеяли перед Николой, а озимую рожь — в Иванов день. Для Агафьи эти «поименные» дни — открытая книга, а нам нужны пояснения. «Дак неграмотные», — смеется над нами Агаша и поясняет, что Егорьев день — это 6 мая, Никола — 22 мая, Иванов день — 7 июня. Для ускорения прорастания клубней и семян использовались различные методики: извлечение заранее из ям, прогревание на солнце и на прогретых костром камнях. Перед посевом семена проверялись
Интересен опыт Лыковых по удобрению пашен. По мнению Витольда Игнатьевича, он соответствует современным требованиям агрономической науки, хотя отшельники тайги и не слышали о таковой. Листья и хвоя деревьев, вылущенные шишки и трава — все это шло на удобрение. На такой почве урожаи зерновых и конопли значительно возрастали. Шадурский объясняет это тем, что такие компостеры богаты азотом. Другой подход был выработан по удобрению почв, где выращивали картофель, репку, морковь и редьку. Под них вносили золу (богатую солями калия, необходимого для корнеплодов). В то же время Лыковы считают «негодным» для удобрения мох.
Свой огород, поднимающийся по склону далеко в гору, отшельники разделяют на три зоны: нижнюю, среднюю и верхнюю. При этом они хорошо знают, что на нижнем огороде лучше садить морковку, репку, лук, горох, озимую рожь, которые устойчивы к низким температурам. На среднем огороде также растут горох, репа и картофель. На самом верху расположены поздние посевы картофеля. Такое дробление посевов по вертикали позволяет противостоять превратностям погоды и поэтапно убирать урожай. Сегодня мы видели тому наглядный пример — утренний заморозок побил «нижний» картофель, «средний» — слегка прихватил, а «верхний» — оставался сочно-зеленым и даже цвел. Кстати. Лыковы прекрасно ориентируются и в чередовании посевов отдельных культур и сроках их выращивания на одном месте. К примеру, урожай картофеля при посевах на одном месте начинает снижаться через четыре года. По словам Карпа Иосифовича, «после озимой ржи хорошо родится картошка, после льна — озимые, а после лука — все хлеба. Озимые после гороха родятся худо, после картошки любит родить ячмень, но хуже озимая рожь». В разговоре приводятся и другие полезные и «негожие» сочетания, которые неспециалисту трудно запомнить. Только улавливаю, что картошку садят на вершинах террасок на расстоянии 50x20 см, а семена редьки и репки перед посадкой смешивают с песком и заделывают в почву граблями. В период цветения озимых проводят их дополнительное опыление, протаскивая по растениям натянутую веревку. После же выпадения первого снега Лыковы голыми пятками утрамбовывали его на пашнях, засеянных озимой рожью, чтобы предупредить ее «выпревание». Для задержки снега на озимых разбрасывают хворост и хвойные лапки, это предупреждает их вымораживание. Сорняки удаляют вручную — некоторые вырывают с корнем, а другие срезают мотыгой.
Большие хлопоты Лыковым доставляют вредители посевов — птицы, мыши, зайцы, бурундуки, суслики. Против них сооружались различные капканы — «плошки», пугала, а в последнее время с успехом пользуется «зоологический» метод — подаренных геологами кошек, который является самым эффективным.
Уборку зерновых проводили в сентябре-октябре, ориентируясь на спелость зерна. Жали серпами по утрам и вечерам, когда растения более влажные и зернышки не осыпаются. Молотили цепами после просушки, веяли «на ветру» лопатками и хранили в недоступном для зверя и мышей, дождя и снега месте — на лабазах. Картофель копают поздно, иногда даже из-под снега. В этом мы убедились еще в октябре 1980 года, когда видели, как это делают Савин и Дмитрий. Они считают, что «картошка набирает силу осенью» и копать ее нужно после того, как ботва полностью замерзнет. Шадурский при этом пояснил, что в ясные солнечные дни и холодные ночи происходит интенсивное накопление углеводов в клубнях. По наблюдениям Лыковых, поздно убранный картофель меньше травмируется и лучше сохраняется. После просушки клубни со всеми мерами предосторожности, чтобы не травмировать, засыпают в ямы. Если собираются хранить картофель больше года, то дополнительно пересыпают шелухой от лука и делают прослойки редьки.
По наблюдениям Лыковых корнеплоды становятся более вкусными и урожайными после холодов. Убирают их в определенной последовательности — сначала редьку и репку, потом — свеклу и морковь. Хранят их так же в ямах. Горох нужно успеть выдернуть с корнем до заморозка, а затем его складывают в большие кучи, подсушивают и молотят цепями.
Уместно сделать отступление и сказать, что проведенный позднее агрохимический анализ проб почвы, взятых В. И. Шадурским
Часа через полтора-два «аграрных» разговоров моя голова начинает «пухнуть» от полученного объема информации, а в запасе у Лыковых имеется еще множество различных приемов и тонкостей земледелия, в которых, наверное, может разобраться наш кандидат сельскохозяйственных наук.
На какое-то время отключаюсь от «огородных» проблем, а затем мое ухо улавливает новый необычный поворот в беседе Лыковых с Шадурским. Вдруг выясняется, что отшельники в некотором роде земляки Витольда Игнатьевича. Узнав от Шадурского, что он из Ишима Тюменской области, Карп Иосифович поинтересовался, далеко ли находится Ялуторовск и что он сейчас из себя представляет. Выяснилось, что бабушка Агафьи Васса жила на Урале в Ирбитском монастыре, а мать Агафьи Раиса Агафоновна Нохрина родилась в Ялуторовской слободе и затем с братьями Евстегнеем и Кадаем переселились в Хакасию. Пришел из Ялуторовска и дед Карпа Иосифовича по мужской линии Ефим, а также Ялуторовские мужики — Золотаевы, Ярославцевы и другие. Здесь на большом Абакане, на Тишах Лыковы, вместе с крестьянами из деревень Шадрино и Соломатово Ялуторовского уезда, и построили заимку. На свой страх и риск они продвигались на необжитые земли, засеивали пробные пашни, а затем возводили дома и деревни, обзаводились скотом. Так шло освоение таежных просторов русскими первопроходцами.
Под вечер у избы на свету осмотрел травмированную ногу Карпа Иосифовича. Есть легкая отечность на стопе, движение в коленном суставе в полном объеме. По словам деда, нога иногда побаливает, «особенно на погоду». Объясняю старику, что с ногой все хорошо. Обговариваем, какими мазями можно снять боль и отечность. Карп Иосифович благодарит: «Спаси господь вас Игорь Павлович! Помогли. Спаси Христос!» Насколько я успел заметить, Александр Матвеевич из-за кустов успел запечатлеть «для истории» этот осмотр на пленку. Артериальное давление у Карпа Иосифовича и Агафьи остается в пределах нормы.
Вечером откапываем землянку, в которой 43 года назад родилась Агафья. Находим корыто, в котором спала новорожденная. Сейчас это корыто, выдолбленное из кедра, уже истлело и рассыпалось на части. Выясняется, что акушеркой, принимавшей роды, был «тятя» — Карп Иосифович. Чему только не научило таежное бытие Лыковых! Откапываем землянку мы не ради «спортивного интереса». По замыслу Лыковых, в ней следует устроить теплую стайку для коз на зиму. Работа идет медленно и трудно — земля каменистая, переплетена корнями деревьев, и даже превосходные мотыги Лыковых берут ее плохо. Наверное, и работнички подобрались отнюдь не «первого сорта». Карп Иосифович тоже занят делом — рядом с работающими он развел дымокур, чтобы отгонять мошкару. Через пару часов вырыли довольно большую яму, теперь нужно подровнять стенки, обшить их жердями и сделать крышку. Но этого мы уже не успеваем — стемнело.
У вечернего костра наши новые товарищи по экспедиции расспрашивают Карпа Иосифовича и Агашу о их житье-бытье за долгие годы отшельничества. Лыковы, особенно Карп Иосифович, охотно и живо рассказывают. Снова слышны слова «Тиши», «Лыковская заимка», «прииск Лебедь», «артель Пограничник», «красноармейцы» и т. д.
5 сентября. Утро холодное, ясное, на траве и крыше избы лежит иней. Пока мои товарищи еще спят, взял удочку, еще вчера сделанную мной из талины, и пошел на Еринат попробовать рыбацкое счастье. Спускаюсь вниз по тропинке и выхожу к реке. Утро чудное, воздух легок и прозрачен, кажется, что при вдохе в твою грудь вливается живительная влага и растекается к каждой клеточке. В городе мы воздух просто не ощущаем (конечно, если в это время загазованность не выше всяких пределов), а здесь он осязаем, кажется, что ты не дышишь, а пьешь этот таежный эликсир, испытывая истинное наслаждение. С минуту стою в изумленном оцепенении с чувством неразрывного, слитного единства с Природой. До чего же хорошо жить!
Сколько же мы теряем, запирая себя в каменные лабиринты чадящих трубами городов?! И как мало уже осталось на планете таких вот первозданных уголков не разрушенной и не исклалеченной человеком природы. А пока что обитатели тайги чувствуют себя раскованно и свободно. Вот со скалки на прибрежную гальку спрыгнула темно-коричневая белка с огромной шишкой во рту, замерла, уставившись на меня черными бусинками своих глаз, пробежала несколько метров по открытому месту и спешит скрыться в лесу — ловко взлетела на дерево и пошла считать ветки, стремительно удаляясь в нужном ей направлении. Проголодавшийся за ночь коршун медленно кружит между горами, высматривая добычу.