Тафгай 5
Шрифт:
Недослушав этого «страдальца», я встал, прокашлялся и зачитал несколько строк из бессмертного произведения Леонида Филатова:
Утром мажу бутерброд — сразу мысль: а как народ?
И икра не лезет в горло, и компот не льётся в рот!
Ночью встану у окна и стою всю ночь без сна
Всё волнуюсь об Отчизне, как там, бедная она?
После прочтения четверостишия из пьесы «Про Федота-стрельца, удалого молодца» в комнате повисла неловкая пауза. Хоккеисты усиленно давились от смеха, старясь не заржать в голос, а работник посольства как рыба, вынутая из пруда, хватал ртом воздух.
—
«Я бы тебе эту десятку сам бы в рот засунул, чтоб ты заткнулся и убрался восвояси», — зло подумал я, но высказался несколько иначе:
— Вы товарищ, если начнёте подотчётными деньгами спекулировать, то быстро переедет в посольство куда-нибудь в Монголию, в город Улан-Батор. Нам, между прочим, надо ещё себя побрить и помыть перед посещением мэрии, а вы время тяните. Хотите организовать политический скандал? Тогда вас даже в Улан-Батор на работу не возьмут.
— Да подавитесь, — пробурчал товарищ из посольства и швырнул доллары на меленький журнальный столик.
— Десять долларов не хватает, — заметил я, после того как эту информацию подкинул мне голос в голове.
Атташе побледнел, разволновался и вытащил десятку из другого кармана, затем, так же небрежно бросив её на столик, выскочил из дверей.
— Точно переведут в Улан-Батор, — усмехнулся Всеволод Михалыч. — Виктор Алексеевич заполните ведомость, чтобы всё было четь по чести. — Сказал старший тренер переводчику из КГБ.
Мэр вольного города Мюнхена Ханс-Йохан Фогель в приёмном зале, где за длинный стол были поданы маленькие крошечные бутерброды и кофе, смотрел на нас из-под больших квадратных очков с нескрываемой скукой. Через прикреплённую к команде переводчицу и гида Урсулу Ротбауэр, которая сегодня надела скромное платье макси, мэр поблагодарил за серию игр. И ещё высказал намерения о продолжении плодотворного сотрудничества, чтобы крепить дружбу между республикой Бавария и Советским союзом, в общем, вывалил на наши уши всю ту «ботву», которую несут политики, когда сказать особо нечего, но очень нужно.
— А как обстоит дело с безопасностью спортсменов в Олимпийской деревне? — Спросил я, дождавшись окончания длинного и бессмысленного приветствия.
На вопрос опять последовала пространная речь, что в деревне всё спокойно, как на военной базе Форт-Нокс, где хранится золотой запас США. Я кивнул головой, и вся команда как по команде встретила спорное утверждение мэра громкими аплодисментами. Я ещё до встречи предупредил своих партнёров, что баварского чиновника нужно как следует умаслить, чтобы заполучить благодарственные письма. Поэтому через переводчицу посыпались восторженные отзывы, что в Мюнхене невероятные дороги, причём это была истинная правда, что красивая архитектура, что сами баварцы очень любезный и доброжелательный народ. Затем хоккеисты пожелали сделать общую фотографию, и тогда, оказавшись рядом с Фогелем я очень тихо произнёс заранее отрепетированную фразу, предупреждающую о теракте этом в сентябре:
— Im September wird bei den Olympischen Spielen ein Terroranschlag ver"ubt.
Ханс-Йохан странно улыбнулся и с такой нелепой гримасой так и сфотографировался на долгую и счастливую память. Конечно потом, при помощи Урсулы, я ещё двадцать минут на аудиенции живописал про зверства организации «Чёрный сентябрь», про то, что погибнет 11 членов сборной Израиля, про скандал, что поставит крест на карьере самого мэра. Пришлось в конце чуть-чуть приврать. Не знаю, поверил ли мне Фогель, но благодарственные письма подписал, как полагается, и даже указал про скидку в 70% на покупки во всех мюнхенских магазинах. Хотя и заметил, что это всего-навсего «филькина грамота». А самое главное мэр Мюнхена написал письмо директору «Дойче банка», отделения которого работали по всему миру, чтобы в нём мне открыли счёт, куда я смогу положить доллары и немецкие марки на хранение. И предупредил, если мои сведения окажутся ложны, то счёт будет немедленно аннулирован.
«Да, да, — пробормотал я про себя, — да я в июне сам всю эту «кубышку» растрясу и закрою счёт. Не хватало, чтобы информация просочилась, куда не надо».
— Я заслужить целовать? — Спросила Урсула, когда мы пешком по кривым улочкам исторического центра города возвращались из здания на Мэрианплатц в гостиницу.
«Даже больше, чем поцеловать», — подумал я, посмотрел по сторонам, вроде внимания не привлекаема и показал барышне, как умеет благодарить женщину советский хоккеист, конечно в рамках приличия.
А на последней игре в турне по Германии, вечером в Ландсхуте, в городе на северо-востоке от Мюнхена, среди хоккеистов большого энтузиазма как накануне не наблюдалось. Выйдет на лёд пятёрка, побегает, потолкается и снова на скамейке запасных продолжает разговоры о том, что завтра лучше и где купить? Да и я с «пионерами», признаться был не лучше, обсуждал, сколько кассет для катушечного магнитофона привезти в Союз? Я настаивал на полсотне штук. Молодые Скворцов, Александров, Куликов и Фёдоров требовали взять себя в руки, собраться с силами и доставить ценителям музыки по целой сотне дефицитных магнитных плёнок.
— Тут плёнка BASF стоит 3 доллара или 9 марок, а у нас 30 рублей! — Горячился «Малыш» даже в тот момент, когда мы выехали на лёд на очередную смену.
Ловким движением клюшки я выиграл вбрасывание и, откинув шайбу, заметил:
— Заметут за спекуляцию! Пятьдесят куда не шло, но сто штук — это перебор. На таможне не поверят, что себе!
— Иван, не спи! — Гаркнул Куликов, возвращая шайбу мне.
Я заложил крутую «улитку», затем ещё одну и, бросив в прорыв Сашку Скворцова, продолжил:
— Давайте хотя бы остановимся на восьмидесяти?
А тем временем Александр накрутил одного, затем второго, но когда его оттеснили к борту, вернул шайбу на синюю линию мне, выкрикнув при этом:
— По восемьдесят штук самое то!
— Людям в Горьком нужен качественный звук, какие восемьдесят? Моя бы воля я бы привёз сто пятьдесят! — Забузил Александров, и чтоб он немного остыл, я вдоль синей линии передал шайбу ему в крюк клюшки на левый край атаки.
Боря ловко ушел от силового приёма и помчался на вратаря сборной ФРГ и в самый последний момент сбросил в центр на меня: