Тафгай 6
Шрифт:
Борис развернулся, чтобы удостоверится в реальности голоса и того, кто его так нагло остановил. В реальности же на него уставились трое или четверо быдловатого вида ребятишек, на которых он в своём родном Усть-Каменогорске насмотрелся вдоволь. И морды этих пацанчиков, сами собой просили хорошей взбучки или кирпича. К сожалению кирпича, под рукой не нащупывалось, а для взбучки сейчас была не та физическая форма, но всё равно Боря полез на рожон.
— Если интеллекта ноль, нехрен людей беспокоить с идиотскими просьбами? — «Малыш» сплюнул на промёрзший, пока ещё не засыпанный снегом, асфальт.
—
— Это же хоккеист из «Динамо», — узнал «Малыша» кто-то гопников.
— А я болею за «Спартак», — осклабился главарь с золотой фиксой во рту.
В такие моменты жестокий закон улиц диктует два пути, либо бить первым, либо бежать. И учёный улицей «Малыш», который бежать не мог, со всей силы пробил прямо в фиксу, в золотой зуб, что мелькал перед глазами. Прозвучал смачный и звонкий шлепок, после чего коронка вылетела изо рта и покатилась по тротуару, а главарь гопников плюхнулся на попу. «Хорошо попал», — подумал Боря, но на него тут же посыпались удары со всех сторон, и радоваться стало некогда. За пять секунд несколько очень чувствительных пробоин получило его драгоценное лицо, однако и он тоже успел кому-то навернуть в рыло. Но делая шаг назад, «Малыш» вдруг запнулся об чью-то ногу и лучшее, что он смог предпринять, это во время падения упасть набок и перевернуться к гопникам спиной закрыв голову руками.
— Отойди! Сейчас я с этим фуфелом сам за фиксу рассчитаюсь! — Услышал Боря выкрик главаря и уже приготовился получить сполна за свою собственную глупость и разгильдяйство, как раздался чей-то очень знакомый голос:
— Пшли отсюда, падаль! Если думаете, что обрез не заряжен, то это будет последняя мысль в ваших пустых черепушках. — Уже не так громко прошипел неизвестный спаситель.
— Рассчитаемся ещё хоккеист, — цыкнул главарь, и послышались удаляющиеся шаркающие по асфальту шаги.
Борис за время драки немного протрезвел, поэтому сам встал на ноги и присмотрелся к мужику, благодаря которому встреча с местной гопотой, закончилась легким испугом и парой ссадин на лице.
— Шаман? Волков? Ты как тут? — Улыбнулся разбитыми губами он.
— Стреляли, «Малыш», — гоготнул до безобразия бородатый шаманидзе. — Скажи спасибо Ивану, он как будто знал, что тебя именно сегодня будут бить, и прислал меня. Пойдём домой, буду приводить тебя в человеческий вид. Хватит дурью маяться.
Примерно через час в служебной трёхкомнатной квартире, на кухонной плите кипело несколько кастрюлек. В одной почавкивала гречневая каша, в другой кипела жидкость напоминающая компот из сухофруктов, а в третьей готово было вырваться наружу обычное кипячёное молоко. Если от каши и молока пахло по-домашнему приятно, то «компот» распространял такое зловоние, что Борис едва принюхавшись, кинулся в туалет, чтобы вернуть в водопроводные трубы весь алкоголь, скопившийся в организме за три последних дня.
— Сейчас молоко с «компотиком» тебе намешаю, — потирал от нетерпения руки шаман, — и маленькими глотками будешь у меня это всё пить. Ты, «Малыш»,
— И тогда благодарные потомки вспомнят о нас пару раз в год, так? — Хмыкнул Боря из туалета и опять припал к унитазу.
— Пару раз — это уже не мало. Ох и едрёная сегодня штуковина получилась, — не уставал нахваливать свое варево шаманидзе. — Кстати, ты же «аршанку» первый раз пить будешь? Значит, можешь загадывать желание.
— Хочу после твоей зловонной «аршанки» остаться в трезвом уме и твёрдой памяти. Или нет. — Борис выскочил из туалета. — Хочу завтра хет-трик положить в ворота «Крыльев советов». Такое загадать можно?
— Хоть полёт на Луну загадывай, — засмеялся шаман. — Исполниться ли — вот в чём вопрос? Это же так, наш шаманский юмор, суеверия. Да чуть не забыл, передай письмо от Ивана вашему тренеру Всеволоду Михайловичу. — Волков выложил свёрнутый вчетверо листок на кухонный стол. — И ещё я у тебя его сберегательные книжки на предъявителя заберу. Завтра одну отвезу в Горький, Светлане, одну пущу на транспортные расходы. Мне мотоцикл подремонтировать надо. И шесть штук отвезу в Америку. Ещё не ясно как встретит Родина нашего Ваню через год.
— Так он на самом деле вернётся? — Почесал затылок Борис, и у него снова неприятно заурчало в животе, но пока терпимо.
— А я тебе, о чём целый час толкую? — Усмехнулся шаманидзе. — Пей «аршанку», а то мне ещё всю ночь в Горький ехать на своём «Урале» с коляской. Ведь поездом нельзя, самолётом тоже, а тут закосил под лесника и никто не прикопается. Только холодно у нас в октябре, не то, что в Копенгагене.
На следующий день в спортивный комплекс ЦСКА хоккеист Борис Александров пришёл за час до назначенной игры. Вся команда, что провела ночь на базе, уже почти полностью переоделась и готова была выехать на лёд для разминки, помотать круги, пощёлкать по воротам. На Бориса парни посмотрели как на покойника.
— То, что пришёл правильно, — сказал Саша Мальцев. — Мы вчера с Валеркой Васильевым о тебе с Бобровым говорили.
— Да, просили, чтоб тебя, сопляка, взять на поруки. — Тяжело вздохнул Васильев. — Но, б…ь, Михалыч ни в какую, пи…ц. Так что можешь даже не переодеваться. Если сегодня выиграем, ещё раз надавим на жалость. Какого же ты х…я вчера устроил?
— Пить не можешь, не берись, — добавил Мальцев. — Все как люди, отметили в пределах разумного. Только ты у нас особо одарённый.
— Вундеркинд, б…ь, — поддакнул Валерий Васильев. — Загудели, заиграли провода, мы такого, б…ь, не видали никогда.
— Осознал мужики, — буркнул Александров и, сняв верхнюю одежду, начал переодеваться на матч, доставая из баула форму и щитки. — Нам такое не встречалось и во сне, чтобы солнце загоралось на сосне.
— Ты смотри одной нагой уже в Усть-Каменогорске, а ещё шутки шутит. — Присвистнул Александр Мальцев, выходя из раздевалки, и за ним потянулись остальные «динамовские» хоккеисты.
И тут в раздевалку заглянул старший тренер Всеволод Бобров, которому, скорее всего, уже кто-то настучал на опального игрока: