Тафгай
Шрифт:
— Какое условие? — Тоже зашептал Петрович.
— Нужна будет психическая атака, — я чуть-чуть помолчал, чтобы мои слова были восприняты максимально серьезно. — Когда после киношки в комнату её к себе приведёшь, прямо с порога, жёстко нагибаешь буквой «г», и тут уж так отодрать постарайся, чтоб в глазах потемнело. И после этого проживёте долго и счастливо. Будешь у неё, как сыр в масле кататься.
— Боязно что-то, — промямлил Казимир.
— А кому в этой жизни легко, Казимир Петрович, — вздохнул облегчённо я.
Глава 8
Если
Кстати сегодня прибарахлился. На часть последних денег купил прямо у нас на районе в магазине: новые кеды, китайские «Два мяча», трусы спортивные черные тканевые и футболку серую. А говорили в будущем, что в СССР был один сплошной дефицит. Враньё! Всё это валялось на полках без очереди. И продавщицы тоже попались обходительные, одна даже на кино намекала после рабочей смены.
«Ничего жить можно, сейчас ещё с волейболом разберусь, а там и до хоккея рукой подать. Ну, Самсонов, ну сукин сын! Втравил в гиблое дело!» — лихорадочно ругался я, принимая очередную подачу. И хоть с той стороны натянутой сетки тоже не боги волейбола, но они хотя бы все сегодня трезвые!
— Валерий Петрович! — Крикнул я на нашего разыгрывающего, за которого сегодня пришло поболеть целых пять детей и одна жена. — Вы же видите, я защитника играю, так что ж вы мне мяч над сеткой накидываете? Пасуйте чуть назад, на линию нападения!
— Виноват, — пробубнил полненький и абсолютно лысый мужчина.
— Толя! Коля! У вас же вроде есть разряд юношеский, должны представлять с какой стороны по мячику бить! Что ж вы его через сетку перекинуть не можете? — Шикнул я на двух патлатых хипарей примерно моего возраста.
— «Make love, not war!» — Улыбнулся Колян, что в его интерпретации звучало примерно так: я занимаюсь дрочкой, а не игрой.
— Всё, встали! Работаем на приём! — Рыкнул я, чуть не вписав обоих неформалов на фак.
Судья, который сидел на стремянке строго по центру площадки, над сеткой, посмотрел укоризненно на меня и свистнул новую подачу команды сборочного цеха № 2. Крепенький мужичок с той стороны, невысоко подкинул мяч и его рука, описав половину воображаемой окружности за спиной, звонко залепила волейбольный снаряд на нашу половину.
Я такие подачи даже в школьные годы щёлкал как орешки. Но сейчас, когда один бравый ТПУшник кинулся на мяч как под танк, и при этом лёг мне под ноги, принять нормально не получилось. Зато повалялись на паркете и повеселили зрителей, которые от всей души гоготали стоя на балконе. Лишь одна дочка физорга, Светка, отчаянно сжимала за нас маленькие кулачки.
— Тринадцать — три в пользу цеха номер два, — безучастно прокомментировал счёт рефери.
— Товарищ судья, давай тайм-аут, а то все нервы закончились, —
— Соберитесь там! — Крикнул с балкона Олег Палыч, чтоб ему пусто было.
И по совету физорга мы собрались в кружок. ПТУшники виновато чесали затылки, Валера был спокоен, как удав, у него семья большая, ему волноваться нельзя. Хипари, Толя и Коля смотрели на меня почему-то с обидой, с безразличием и жалостью.
— По сколько перед игрой накатили? — Спросил я неформалов, от которых немного веяло характерным запашком.
— По две бутылочки «Жигулёвского», — честно признался пацифист, а точнее пофигист Колян.
— Имеем право после работы, — робко добавил Толик, который одним местом правильно чувствовал, исходящую от меня угрозу.
— А вы, студенты ПТУ первый раз сегодня в волейбол играете? — Глянул я на юных пролетариев.
— Почему? — Обиделся один. — Через сетку — первый. А так в «картошку» — мы часто играли.
— Ладно, — я махнул рукой. — Зрители смеются, и нам весело. Я тоже не прав, не работает здесь силовая подача. По новым правилам, то есть по старым, где за касание сетки наказывают, она не годится. Буду подавать планер. А расстановку сделаем следующую: Коля, Толя и ПТУ встаёте, как можно ближе к краям. Валера — при подаче соперника сразу бежишь к сетке и накидываешь мне на линию нападения и повыше. Буду бить пайп.
— Пайп? — Переспросил один студент технического учреждения.
— Это атака из шестой зоны, или по-русски — «эшелон», — пояснил я. — Конечно для нормального пайпа нужна обманка с первым темпом, но после «Жигулёвского» нам не до волейбольных изысков. Так ведь, Коля и Толя?
— А кто за всех принимать будет? — Поинтересовался пофигист Колян.
— Вы уже сегодня своё на грудь приняли, я буду и принимать, я буду и атаковать, — подмигнул я приунывшим ПТУшникам.
Судья с вышки свистнул командам — приготовится к подаче. Вообще в волейболе вся расстановка на площадке делается по номерам, не тем, которые на майках, а тем, на которые условно разделены игроки и игровые зоны на поле. Например: шестой номер — это центральный защитник, и его зона ответственности от лицевой лини до линии нападения по центру. Или, например, второй номер — это правый нападающий. И он играет справа примерно от линии нападения до сетки. А после потери подачи все игроки переходят с номера на номер по часовой стрелке. И судья за этим всем строго бдит! Чуть что может наказать за ошибку в этой несчастной расстановке.
Зачем такую никчёмную ерундистику придумали создатели игры — сказать сложно. Ведь кто-то лучше атакует, взлетая «орлом» над сеткой, а кто-то наоборот лучше принимает мяч, ныряя на паркет «рыбкой». Кто-то лучше пасует, кто-то лучше подаёт. Но все вынуждены придерживаться глупых формальных правил, которые после подачи испаряются.
Поэтому сейчас я, играя первого номера, то есть правого защитника встал чуть ближе к центру и сдвинул немного в левый край шестого и пятого номеров, чтоб под ноги не бросались.