Тахана мерказит

Каледин Сергей Евгеньевич

– - Чем?

– - Чем-чем. Тем самым. Только у стариков это все дольше тянется. Ладно, думай, а я разомнусь немножко.

Ирина Васильевна пошла по участку. Петр Иванович залюбовался ею. Тоже ведь под шестьдесят, а выступает -- пава. Взгляд его сполз вниз по ее статной фигуре и вдруг запнулся: за ажурным высоким башмачком что-то волочилось, как портянка из худого солдатского сапога. Пригляделся: бинт эластичный.

– - Ирина Васильевна, -- окликнул он, не зная, как подступиться, -- на левой ноге

у тебя, не споткнись...
– - И подхваьил ведро -- воды набрать якобы.

Ирина Васильевна поставила ногу на бревно, задрала брючину.

– - Вот так, Петенька. Звезда, знаменитость. А ты постой тридцать лет у рояля. Булавки маленькой нет?

Петр Иванович нашел булавку и, присев на корточки, сам заколол бинт. И даже захотелось ему погладить больную ногу. Но не погладил.

Ирина Васильевна спустила брючину.

– - Ну, поедешь?

Петр Иванович улыбнулся.

– - А споешь мне?

– - Что, сейчас?

– - Непосредственно. А то ведь я здесь так тобой и не похвастался. Скажут, врет Васин с похмела...

Гори-и, гори-и... моя звезда!,.

Председатель садового товарищества прервал подкормку смородины элитного сорта "Минай Хмырев" и замер с вонючим черпаком в руках.

– - Это у кого ж радио в такую силу?!
– - крикнул он через забор сторожу.

– - Васин развлекается, электру жгет. А ведь киловатт -- сто двадцать целковых с августа... День рождения у него, вот и куролесит. 3везда-а любви... Звезда заветная-а!..

Председатель, заслушавшись, рассеянно пролил пенный раствор себе на ноги.

– - Знаешь, кто поет?

– - Мерцалова, -- слегка обиделся сторож.
– - Ирина Мерцалова. У меня с ней пластинки есть...

– - Погоди, дай послушать,

Умру ли я, ты над могилою

Гори-сияй, моя звезда-а!..

– - В Большом театре выступает, -- сказал сторож, -- Мы с супругой еще на балет с ней ходили.

– - На оперу, -- поправил председатель задумчиво.

Накидано, насоломлено,

На меня, на атаманку, наговорено.

Что хотите, говорите -- будет все по-моему, А твои штаны в полоску оболью помоями!..

– То есть?..
– - пробормотал ошалевший председатель.
– - В смысле? Это не радио...

Возле участка Васина стоял белоснежный "Мерседес". За забором на ошкуренных бревнах восседала не очень молодая красавица. Она пела, простирая роскошные руки к Петру Ивановичу. Тот стоял перед ней со стаканом желтого питья. Ах тын-перетын, Перетыннина, Любовь, как огонь, Перекинется!

Красавица закончила свою партию. Петр Иванович плесканул из граненой бутылки в ее стакан, они чокнулись, выпили и поцеловались. И только тогда она небрежно заметила:

– - Петя, к тебе гости.

Петр Иванович обернулся.

– - Заходи, мужики. Сватья моя -- Ирина Васильевна

Мерцалова.

3

...И зря он сомневался насчет экипировки. Встречающие -- в основном, мужики -- все были в черных костюмах, в шляпах. Только у евреев шляпы черные, а у Петра Ивановича -- беж. И рубашки у них почему-то без галстуков. Зато волосня какая-то по бокам. Может, это пейсы и есть? Скорей всего. А у некоторых еще из-под пиджаков бахрома белая вылазит... Так. А кто ж меня встречает?.. Должны с плакатом...

– - Васина кто встречает?!
– - гаркнул он.

Из толпы выпростался запыхавшийся лысый бородатый мужик лет сорока пяти в толстых очках. На груди у него висела табличка: "Встречаю Васина Петра Ивановича". Петр Иванович никогда еще не видел свою фамилию, написанную такими большими буквами.

– - С приездом, Петр Иванович!
– - Лысый без разговоров перехватил у него чемодан с электричеством и, к немалому удивлению Петра Ивановича, не помер тут же на месте. Похилился малость, но попер без особой натуги.

– - Может, тележку взять?
– - предложил Петр Иванович.

– - У меня машина рядом, метров триста.

"Дает еврей!" -- улыбнулся Петр Иванович, и настроение у него пошло на поправку. Он кивнул на окружающую среду:

– - Тель-Авив?

– - Он самый. Не люблю, Жлобский город. На Бескудниково похоже. Иерусалим увидите, это да!

В зарубежной машине, иномарке, сидела баба, помоложе лысого, но тоже в очках, правда, не таких толстых. Малость вислоносая.

– - Алка, жена моя, -- сказал лысый и только сунул гостю вялую руку.
– Миша. По-здешнему, Моше. Так ведь и она по-тутошнему не Алка...

– - А чего, Алла -- очень красивое имя, -- сказал Петр Иванович, загружая чемоданы в багажник.
– - Вот Пугачева Алла Борисовна...

– - Петр Иванович, -- перебил гостя лысый, -- тут вот какие у нас осложнения, не знаю, говорила вам Ирина Васильевна, Наум бен Арон, ну, в смысле Наум Аронович, он... болен. Сейчас ему хуже, положили в больницу. Остановитесь пока у нас, потом разберемся. Алка, падла невеселая моя, врубай, поехали! Кушать хочется.

Алка устало улыбнулась. Петр Иванович сразу просек, что балабона своего она любит.

– - Курить можно?

– - У нас все можно. Алка, включи мазган. Он же кондиционер.

– - А разве жарко?
– - искренне удивился Петр Иванович Алка взглянула на него с такой страдальческой завистью что ему стало неловко: -- Припекает вообще-то... Как в Сочах.

– - Мишке вот жара хоть бы что, -- вздохнула Алка, выруливая на шоссе.
– - А я помираю. С мая по сентябрь ни одного дождя.

– - Полукровка, одно слово. Лучше скажи, пожрать приготовила? Алкоголь есть в доме?.. Молчит, зараза. Значит пусто.