Таифская роза Адама
Шрифт:
Эта девчонка ворвалась в его жизнь именно тогда, когда он нуждался в этом больше всего. Когда стало невыносимо скучно и пресно. Что ж, Вселенная в очередной раз на его стороне – он с благодарностью примет ее подарок, пусть даже сам подарок пока и не в восторге от своей участи…
–Кто тебя нанял?-ответь на вопрос, – и возможно, я сохраню твою жизнь…
–Я не знаю, кто… Я только исполнитель…-отвечает она бесстрашно.
–Сколько? Сколько стоила моя жизнь?
–Достаточно.
–Зачем заниматься убийствами? Ты красива, могла заработать и тем, ради чего я пригласил тебя сегодня на ужин.
–Я
Он ухмыляется, в очередной раз оглядывая ее.
–У всего есть цена, Ника…
–У меня – нет… – прожигает его ненавистью.
–Есть… Я заплачу тебе очень высокую цену, виолончелистка – я заплачу тебе твоей жизнью. А за это ты станешь моей рабыней. Будешь делать все, что я тебе прикажу.
–Нет… – снова протест, снова шквал ненависти.
– Будешь. Или твои товарки по сцене – Марта и ее девочки, а еще твой старенький учитель в консерватории, дружбой с которым ты так дорожишь, лишатся сегодня же ночью своей жизни вместо тебя.
Она дергается от его слов, как от удара плетью.
–Ненавижу… – выдыхает – и ее глаза увлажняются, от чего они делаются похожими на два огромных черных бриллианта.
–Ненавидь… Мне плевать…
–Ненавижууу…
Это ее «ненавижууу» еще долго звучит в его ушах, дребезжа навязчивым, изматывающим звоном. Он возвращается в своей кабинет, снова плюхается за стол, снова набирает полный рокс виски со льдом…
Делает пару глотков – дверь настежь распахивается. Подобрав шлейф, в комнату врывается Кейтлин.
– Хабиби (араб.-любимый), я в шоке! – начала она горячо и взволнованно, вызвав волну необъяснимого раздражения во всем его нутре.
Подбежала к Адаму, упав перед ним на колени, начала покрывать поцелуями его ноги прямо поверх брюк.
–Мое сердце разрывается от мысли, что могла сотворить эта гадина! Она за все мне ответит! Я ей это так с рук не спущу…
–Полно, Кейти, – отстранил ее от себя, резко встав, – иди в свою комнату. Достаточно драм за сегодня. Я хотел насладиться хорошим представлением, а в итоге сам сыграл в главной роли…
Женщина поджала губы, слегка покраснев. Было видно, как глубоко она разочарована случившимся. С силой зажала руки в кулаки. Поднялась с колен, максимально грациозно, как это позволяло положение.
Повернулась было к выходу, но тут же почувствовала, как Адам резко перехватил ее руку, развернув к себе.
–Отсоси… – произнес хрипло, садясь в развалку опять в кресло.
Повторной команды ей не требовалось.
Она покорно опустилась снова на колени перед ним, расстегнула ширинку и глубоко вобрала внушительных размеров орган мужчины.
Он с силой сжимал ее волосы, не щадя горла женщины, запрокинув голову и подаваясь навстречу умелым ласкам.
–Сука, сука, суууккаа… – шептали его губы, а перед глазами были слегка дрожащие пухлые губки с кровоподтеком цвета спелой вишни…
Глава 7
За Никой пришли спустя пару часов, когда она, казалось, успела забыться в тревожном сне, притулившись к одной из стен карцера. В помещение, бряцая увесистой связкой ключей, вошли три сурового вида женщины в платьях в пол. Не проронив ни слова, потянули ее на себя, заставив встать, и тут же зацепили ее руки за спиной наручниками. Не церемонясь, в буквальном смысле пинками погнали к выходу и потом – вдоль узкого коридора. Не прошло и пары минут, как они оказались в довольно просторном светлом помещении с приторным запахом дезинфектора, напоминающим больницу. От контраста света, после долгих часов, проведенных в карцере, Нике пришлось зажмуриться. Поэтому она не сразу увидела стоявшую перед ней статную молодую женщину. Она абсолютно не вписывалась в антураж – красивая, одетая дорого и со вкусом… По ней сразу читалось – она принадлежит миру Макдиси. Это же помещение, как и карцер, являли собой скорее оборотную сторону, изнанку этого королевства кривых зеркал.
Женщина подошла к Нике ближе, внимательно вгляделась в ее лицо и со всей силы, наотмашь, ударила.
–Шлюха… -процедила она злобно.
Ника почувствовала металлически-соленый привкус крови во рту. Должно быть, рана на ее губе снова открылась. Она пыталась сопротивляться, когда ее тащили в карцер после неудавшейся попытки убить деспота. Сопротивление подавлялось всеми возможными способами, включая рукоприкладство.
–Ты заслуживаешь долгой, мучительной смерти, – снова с ненавистью выплюнула женщина.
Ника вскинула голову.
–Тогда почему я до сих пор жива?-старалась держаться как можно более уверенно, хотя сил ей на это хватало все меньше.
–Только потому, что Он любит играться экзотическими игрушками, дура. Не питай иллюзий. Ты закончишь плохо. Только перед этим он хорошенько с тобой поразвлекается. Даже представить себе не можешь, какими порочными и извращенными могут быть желания Адама Макдиси, наивная идиотка. Поверь мне, смерть – не самое страшное, что могло бы с тобой случиться в стенах этого дворца…
–Поэтому ты так крепко за него держишься? Марта мне рассказала. Я знаю, кто ты. Рыба-прилипала, столько лет надеющаяся стать чем-то большим для него, чем просто…
Она не успела договорить, потому что почувствовала, как хлесткая пощечина обожгла теперь и вторую ее щеку.
–Кто ты такая, тварь, чтобы обращаться ко мне на «ты». Для тебя я госпожа!
–Разве в этом доме не один господин? Шейх не женат. Ты просто его любовница. Ничем не отличаешься от других.
Кейтлин злобно хмыкнула, подходя теперь вплотную к Нике настолько, что можно было уловить ее дыхание, словно бы тоже парфюмированное.
–Я та, кем тебе не быть никогда! И никому из вас не быть, глупые малолетние подстилки! Что у вас есть? Только молодость! Самый ликвидный и дешевый товар в наши дни! Поверь мне, ты не задержишься в его жизни больше, чем на месяц. Я-то знаю. Хотя… «В жизни» – для такой, как ты, громко сказано. У тебя нет места в его жизни. Ты как отхожее место, сосуд для того, чтобы справлять нужду.
Губы Ники слегка дрогнули в подобии усмешки.
–Ты так усиленно это себе внушаешь, что у меня даже появились опасения, что я и правда могу задержаться здесь дольше, чем хотелось бы… Только ты не учла одного – мне не нужен твой шейх, и мне плевать, какое место я могла бы занять в его жизни. Вчера я хотела, чтобы он сдох. Я промахнулась. Но это не значит, что теперь я этого не хочу. И не значит, что я не попытаюсь сделать это снова.