Таинства любви (новеллы и беседы о любви)
Шрифт:
Юля убежала. И вовремя - пришли с прогулки Вера Федоровна и Федя. Владимир тихонько выбрался из квартиры, смущенный, в общем довольный, пообедал, побродил по городу и поспешил домой. Что Юля? Как она?
В квартире тишина. Точно никого нет. Под вечер, однако, оказалось - все дома. Юля мыла чашки, стоя у раковины, в своем выцветшем халатике, сидевшем на ней как-то особенно небрежно. Она всего на миг подняла на него глаза и отвернулась. Вера Федоровна заговорила, как всегда, Федя возился с Васькой, и поведение их было точь-в-точь таково, как описал Владимир в своей повести. Оглянувшись, Юля рассмеялась.
– Придешь?
–
Молодая женщина вздрогнула и побледнела.
– Ой не надо, а?
– заговорила она.
– Теперь уж что, - пожал плечами Мостепанов.
– Тем хуже!
– И она ушла в комнату Веры Федоровны.
Действительно, наверное, не надо. Кажется, заплакала.
Владимир решил действовать. Он, не долго думая, выбрался на Невский. Убедившись, что Софья на работе, остановился у перил канала Грибоедова. Солнце ушло за лиловую тучу, осветив ее края золотом, как раз над Казанским собором. Удивительным казался и Дом книги с его мраморной облицовкой, со стеклянной башней, увенчанной стеклянной сферой, которую держали женские фигуры.
По Невскому шла непрерывная вечерняя толпа... И машины, проезжая вдоль канала, казалось, с трудом находили просвет в людском потоке, чтобы выехать на главную улицу города. Одна из машин остановилась, из нее вышел... Семен Семенович, в джинсах, в кожаной куртке, высокий, широкий в плечах, но не спортивного вида, а весь какой-то мягкий, рыхлый. Раньше они могли «не заметить» друг друга, ибо никогда не были по-настоящему знакомы. На этот раз даже пожали руки.
Владимир ощутил неизъяснимое чувство, нет, не злорадства, не торжества, не сожаления или раскаяния, а скорее сочувствия.
Семен Семенович обычно держался с Мостепановым дружелюбно, чуть ли не запанибрата, но и крайне невнимательно. Он отрывисто бросал: «Как жизнь?», пресекая тоном всякий мало-мальски осмысленный ответ. И нынче он заговорил было как прежде, но осекся...
С Софьей Семен Семенович наверняка познакомился у Анны Дмитриевны, своей сослуживицы. Анна Дмитриевна относилась к нему с должным пиететом: он блестяще защитился на ее глазах, он откровенно смеялся над женщинами, которые приходят в науку заниматься вязаньем или бегают по магазинам в рабочее время, он не отказывал ей в помощи (просматривал и правил ее статьи) и даже охотно присутствовал на ее именинах, оживляя разношерстную компанию родных и подруг. Он не сразу обратил внимание на Соню, однажды машинально вызвался ее проводить, не ухаживал, а повел себя робко и осторожно, принимая ее чуть ли не за подростка.
После этого раза два они, не сговариваясь, встречались у Анны, и та даже пригрозила им пальчиком. Софья только рассмеялась и, смеясь, оглянулась на Семена Семеновича, и тут он, точно впервые, увидел ее и принял легкий жест Анны за сигнал, знак вещий и пророческий.
– Нас подозревают?
– сказал он, едва они оказались на улице.
– Интересно, в чем?
– рассмеялась Софья непринужденно и весело, как вообще она держалась со всеми.
– Нет?
– Семен Семенович внимательно посмотрел на девушку, словно ожидая от нее признаний.
– Что вас беспокоит, Семен?
– спросила Софья с легким удивлением, и этот «Семен», без привычного для него отчества, совершенно сразил его.
Он взял ее за руку:
– Нам вроде запрещают встречаться?
– Запрещают встречаться?
– с недоумением пожала плечами Софья.
– Какие это встречи!
– Я не знаю, как для вас, - Семен Семенович даже обиделся, - но для меня, Соня, наши встречи...
– Не волнуйтесь, нас ни в чем не подозревают.
– Это грустно, - опечалился Семен Семенович.
– И никто не запрещает нам встречаться, - шутя добавила Софья.
– Вот это прекрасно!
Софья-то думала, что все будет, как прежде: увидятся изредка у Анны, поговорят, погуляют, и все. Но Семен Семенович увлекся девушкой не на шутку. Жену свою он по-своему любил и ценил. В Юле была подлинная жизнь. Он нарочно не хотел жениться на какой-нибудь эмансипированной особе из своего окружения. Юля серьезно приняла обязанности жены и хозяйки, и не вообще по отношению к мужу, а именно к тому, что муж ее - молодой, многообещающий ученый. Родители Семена устроили им двухкомнатную квартиру с мебелью, так что ничто не препятствовало молоденькой Юле сразу войти в роль жены и хозяйки. Она терпеливо выстаивала любые очереди, и Сеня имел все, чего его душа пожелает, и одет был так, как не одеваются обыкновенно молодые научные работники, пока не «остепенятся». Юля закончила курсы машинописи только для того, чтобы хорошо печатать рукописи своего мужа. И все шло прекрасно, как в сказке, пока Сеня не защитился. Юля уже думала о новых статьях, о работе над докторской, а он стал все чаще выпивать, и не просто ради веселья, как прежде, а так - словно у него какое горе.
– Что случилось?
– спрашивала Юля с беспокойством не за себя, а за него.
– А, пустяки, - бросал он небрежно.
– Встретил...
– Одного встретил, другого проводил, у третьего жена родила... Все ничего, только ты напиваешься...
– Разве?
– Конечно. А дело стоит!
– уже и вовсе вскипала Юля.
– Ты так и не закончил в срок - тому два года - обещанную статью...
Всего обиднее казалось, что она вмешивается в дела, будто что понимает.
– Меньше бы детективами увлекался!
После «вчерашнего», чтобы прийти в форму, Семен Семенович читал романы.
Он, видимо, сознавал, что не скоро наберется сил и знаний для следующего крупного шага вперед, а Юля ждала от него быстрых успехов. Она верила в него, тогда как он, может быть, растерял эту веру. Между тем он никогда еще не чувствовал в себе столько молодой силы и никогда не выглядел столь молодо-солидно, - мужчина в самом соку, как выразилась как-то Тамара Осиповна. Хотелось жить! Хотелось еще и счастья! И о том говорили женские взгляды, которые он частенько ловил на себе.
– Как у вас там мои?
– спросил Семен Семенович, взглянув на часы.
– Чудесно!
– отвечал Владимир.
Семен Семенович поглядел на собеседника.
– Мы кого-то ждем?
– Да.
– Я тоже.
– Понятно.
Семен Семенович почувствовал беспокойство и смущение.
– Знаешь, - сказал он, - я не уверен, что хочу пережениться... Такая попалась, не хочу упустить...
Владимир Мостепанов выпрямился и посмотрел спокойно вокруг - с чувством превосходства, которое вообще было присуще ему во всяком движении, шаге, жесте, в выражении лица, улыбке.