Таинственное убийство Линды Валлин
Шрифт:
— Цыгане, — сказал Бекстрём, и это звучало скорее как констатация факта, чем как прямой вопрос.
— К сожалению, вынужден тебя разочаровать, — возразил Левин на удивление спокойным тоном. — Фактически все участники события уроженцы тех мест. Так же как, впрочем, и сам стрелок. Он вдобавок командир группы тамошнего отряда самообороны и, кстати, по-прежнему гуляет на свободе. У тебя есть еще вопросы? — поинтересовался Левин.
— Где Тотт и Кнолль?
— Возможно, в здании полиции, — ответил Левин, поднялся и отложил в сторону салфетку. — Поскольку я и Ева свободны, мы собирались прокатиться до моря и искупаться.
— Удачи вам. Обоим, — пожелал Бекстрём.
«Не забудьте передать привет жене, мужу и детям», — мысленно добавил он.
За неимением лучшего Бекстрём после обеда заглянул на работу. Настроение там было не ахти, а что еще можно было ожидать в его отсутствие, но Кнутссон и Торен находились на месте за своими компьютерами, рьяно барабаня по клавиатурам, как два дятла.
— Как дела, парни? — спросил Бекстрём.
— Все идет своим чередом, спасибо за вопрос, — ответил Кнутссон.
По словам Кнутссона, работа немного затормозилась в связи с выходными, но проверка ДНК развивалась согласно плану. Уже удалось взять пробу у пятидесяти человек. Все согласились добровольно, никто не стал выступать, и половину из них уже отсеяли. В Главной криминалистической лаборатории трудились засучив рукава, а убийство Линды лежало у них наверху в куче приоритетных дел.
— У нас будет ответ по остальным на следующей неделе, — сказал Торен. — Мы получаем новые пробы постоянно. И этого парня мы обязательно возьмем, особенно если все обстоит так, как ты думаешь, Бекстрём.
«Ну да, — подумал Бекстрём. — А как же иначе. И в чем проблема?»
— Какие у вас планы на вечер? — спросил он.
— Мы собирались перекусить немного, — ответил Торен.
— В каком-нибудь спокойном местечке, — уточнил Кнутссон.
— Потом думали пойти в кино, — сказал Торен.
— Здесь в городском кинотеатре проходит отличная ретроспектива старых фильмов, — объяснил Кнутссон.
— Показывают «Двадцатый век» Бертолуччи, — сказал Торен.
— Первую часть, — уточнил Кнутссон. — Она явно лучшая. Вторая порой кажется затянутой. Или ты так не считаешь, Петер?
«Они, вероятно, педики, — подумал Бекстрём. — Пусть они сами и все коллеги постоянно рассказывают о бабах, с которыми они якобы были, эти двое, скорее всего, педики. На кой черт иначе ехать в Векшё, чтобы идти в кино?»
Когда Бекстрём вернулся в отель после короткой остановки в ресторанчике под открытым небом на Стургатан и двух больших бокалов крепкого пива, он позвонил на мобильный Рогерссону.
— Как ситуация? — спросил Бекстрём.
— Лучше не придумаешь, — сказал Рогерссон. — Хотя малютка Эгон, похоже, немного нездоров, — добавил он. — Тебе доложить коротко или со всеми подробностями?
— Давай покороче, — распорядился Бекстрём.
— В таком случае он сушит весла, завязал с греблей, если можно так сказать, — констатировал Рогерссон.
— О чем ты, черт возьми, говоришь? — спросил Бекстрём взволновано.
«Бедняга Эгон», — подумал он.
— Он лежал вверх брюхом, когда я пришел. Я потрогал его, но он даже не пошевелил плавниками, — поведал Рогерссон.
— О чем ты, черт возьми, говоришь, — сказал Бекстрём. — И что ты сделал?
— Смыл его в унитаз, — сообщил Рогерссон. — А как ты сам поступил бы? Отправил его на судебно-медицинскую экспертизу?
— Но от чего он мог умереть? — обескураженно спросил Бекстрём.
«Еды ведь у него хватало, и даже через край», — подумал он.
В субботу вечером Бекстрём устроил поминки по Эгону, а в воскресенье проспал завтрак и потратил все оставшиеся силы на поздний обед. Но отчасти ему удалось заглушить боль утраты, и ближе к вечеру он сделал новую попытку добраться до Карин, однако опять услышал все тот же радостный голос в ее автоответчике.
«Что, черт побери, происходит?» — подумал Бекстрём и открыл еще одну банку крепкого пива из привезенных с собой запасов.
«Похоже, безразличие становится нормой для людей, и уж точно всем наплевать на простого констебля», — заключил он. Вдобавок это была последняя банка.
26
Рано утром в понедельник, 14 июля, в национальный день Франции, шеф Государственной криминальной полиции позвонил комиссару полиции лена в Векшё и разговаривал довольно грубо.
Сам комиссар встал рано, позавтракал, а потом расположился в тени с тыльной стороны своего красивого летнего дома. Он сидел в удобном шезлонге у стены и в тишине и спокойствии читал утреннюю газету, время от времени прикладываясь к стакану домашнего малинового сока с большим количеством льда. Внизу на причале загорала, лежа на животе, его супруга.
«Они не такие, как мы», — подумал комиссар с любовью, и в то самое мгновение зазвонил его мобильный телефон.
— Нюландер, — представился шеф криминальной полиции коротко. — Вы нашли его?
— Работа идет полным ходом, — ответил комиссар. — Но, когда я в последний раз разговаривал с коллегами, они еще не нашли его.
— Здесь по Сконе бегает вооруженный автоматом сумасшедший, — сказал Нюландер. — Я отправил туда все силы, чтобы задержать его. Мы попали в ситуацию красного кода, а поскольку ты и твои так называемые коллеги, похоже, никуда не годитесь, мне придется перепланироваться все еще раз.
— Я услышал тебя, — ответил комиссар. — Но сейчас ведь фактически…
— Вы ведь даже не удосужились проверить, не идет ли речь об одном и том же человеке, — перебил его главкримп.
— Я не совсем понимаю, что ты имеешь в виду, — сказал комиссар.
— Да подобное, наверное, ужасно трудно понять, — прорычал Нюландер. — От Векшё до Лунда не так далеко, черт побери, а в мире, где я живу, это уж точно странное совпадение.
— Я убежден, кто-нибудь у нас уже все выяснил, есть ли связь, — попытался оправдаться полицмейстер. — И если хочешь…