Таинственное убийство Линды Валлин
Шрифт:
— Потом я хочу, чтобы мы снова допросили ее отца и мать, — сказал Бекстрём, не собираясь упускать удобного случая.
— Естественно, — повторил Олссон. — Сейчас они, наверное, справились с шоком. Да, тогда в этом есть смысл, — добавил он в качестве объяснения. — Ты не допускаешь мысль, что она случайно столкнулась с каким-то абсолютно незнакомым ей психом?
— Она напоролась на кого-то из своих знакомых, — сказал Бекстрём коротко. — А тот оказался полным идиотом.
Олссон кивнул.
— Попроси Энокссона спуститься ко мне как можно быстрее, — произнес он чуть ли не с мольбой в голосе.
Энокссон был одет в лабораторный халат, и, увидев вошедшего в технический отдел Бекстрёма, снял перчатки, положил их на большой лабораторный стол и выдвинул стул для гостя.
— Добро пожаловать в наши пенаты, — сказал Энокссон и дружелюбно улыбнулся. — Будешь кофе?
— Только что пил, — ответил Бекстрём, — но все равно спасибо.
— Чем я могу помочь тебе? — спросил Энокссон.
— Наркотики, — сказал Бекстрём. «А Олссон может посидеть и попотеть еще немного», — подумал он.
Потом он поведал Энокссону, о чем они с коллегами разговаривали предыдущим вечером.
— Коллега Левин пришел к мысли, что убийца, возможно, находился под кайфом, — сказал Бекстрём. — Как мы можем это выяснить?
По словам Энокссона, им было вполне по зубам справиться с такой задачей. Крови, найденной на подоконнике, пожалуй, хватало для исследования данного вопроса. Зато могла ли об этом поведать сперма преступника, он, честно говоря, понятия не имел, но, естественно, собирался проверить. Найденные ими волосы также внушали определенную надежду.
— Если часть из них с головы убийцы, то в Главной криминалистической лаборатории сумеют выяснить, употреблял ли он, например, марихуану. По крайней мере на протяжении какого-то времени.
— А если предположить, что он хватанул дозу, прежде чем принялся за Линду? — спросил Бекстрём.
— Сомнительно. — Энокссон покачал головой. — О каком наркотике ты думаешь?
— Амфетамин или нечто подобное, — назвал Бекстрём.
— Ага, да, — сказал Энокссон. — Выходит, не мы одни озадачились данным моментом, — добавил он, не уточнив, что, собственно, имеет в виду. — Я обещаю, мы сделаем все возможное. — Относительно же самой Линды мы получили сообщение от химиков сегодня утром, — продолжил он и полистал бумаги, лежавшие на большом лабораторном столе перед ним. — Ах вот оно, — сказал он и взял одну из них.
— Я слушаю, — буркнул Бекстрём.
— Одна десятая промилле алкоголя в крови и две десятых в моче, а это на обычном шведском означает, что она находилась в легкой степени опьянения, будучи в кабаке, но по большому счету была трезвой, когда умерла.
— Ничего иного? — спросил Бекстрём.
«Может, мне повезло, и они потребляли дурь вместе», — подумал он с надеждой.
— Ничего, — сказал Энокссон и покачал головой.
— Так называемое обследование на предмет лекарственных препаратов в крови дало отрицательный результат, а марихуана, амфетамины, опиаты, метаболиты, кокаин не удалось обнаружить в моче, — прочитал Энокссон, сдвинув очки на кончик носа. — Линда, похоже, была абсолютно чистой, если использовать выражение, которое обычно применяют коллеги из отдела по борьбе с наркотиками, — констатировал он.
«Нельзя получить все сразу», — подумал Бекстрём.
— Еще одно дело, — сказал он. — У тебя есть время?
— Естественно, — ответил Энокссон.
— Кто он? — спросил Бекстрём.
«Не торопись, — подумал он. — Олссон никуда не денется».
— Я считал, это твоя работа, Бекстрём, — ответил Энокссон уклончиво. — Ты имеешь в виду полочку для обуви и все другое? Что, скорее всего, речь идет о ком-то, кого она знала?
— Да, — подтвердил Бекстрём.
— Я понимаю ход твоих мыслей, — сказал Энокссон. — Но он, похоже, просто псих. Неужели Линда водила бы знакомство с кем-то таким?
— Ты можешь поразмыслить над этим делом, — предложил Бекстрём щедро.
— Да, — сказал Энокссон, и внезапно его лицо стало крайне озабоченным. — Это действительно ужасная история. Она очень глубоко затронула меня, хотя я считал, что повидал на своем веку всякого.
— Ну, — сказал Бекстрём довольно. — Наша общая знакомая Лу никогда ведь не останется без дела.
— Да, и это плохо, — констатировал Энокссон. — Наверное, я становлюсь слишком старым, но если ты не осмеливаешься даже взглянуть на фотографии с места преступления, тебе, конечно, нечего делать в техническом отделе. Тогда хороших снимков не получилось, а ведь именно от нас ждут, что мы сделаем их, — добавил он.
— Я тебя услышал, — сказал Бекстрём.
«Кто сейчас, черт побери, захочет работать экспертом?» — подумал он.
— И очень мало кто из нас удостаивался возможности искать помощи и утешения у Господа нашего, — сказал Энокссон и улыбнулся очень мягко.
— Значит, ты в курсе, — заметил Бекстрём. — Спасибо за намек.
— И это плохо. — Энокссон вздохнул. — Что случилось с тайной исповеди? Кстати, «все дела человеческие — суета и томление духа» — это вообще-то не прямая цитата из Библии, но нечто подобное есть в тексте тринадцатой главы в Первом послании святого апостола Петра коринфянам, и это знает каждый настоящий смоландец, но действительно столь ли необходимо нам, полицейским, выставлять все наши деяния на всеобщее обозрение? Иди за мной. И тогда ты увидишь, что я имею в виду.
Энокссон поднялся, подошел к своему настольному компьютеру и принялся манипулировать им с быстротой мальчишки-хакера.
— Это одна из наших самых обычных сетевых газет. — Энокссон показал на экран. — Здесь ты можешь прочитать обо всех кошмарах, которые не осмеливаются публиковать даже наши вечерние издания. И они, похоже, имеют тех же владельцев, что, конечно, довольно практично. «Задушена отцовским галстуком», — прочитал Энокссон. — Здесь ты видишь заголовок, а в статье по большому счету можешь познакомиться со всем, о чем шла речь на вчерашней встрече. Включая его кроссовки. Но что касается полки для обуви, ее они вроде бы проворонили. А это ведь было интересно, пожалуй.
Энокссон вздохнул и выключил компьютер.
«А ты действительно философ, Энок», — подумал Бекстрём.
— Да, еще одно дело, — сказал он. — Олссон хотел поговорить с тобой. Речь пойдет об обыске в доме отца жертвы.
— Все идет как по нотам, — рассуждал Бекстрём, направившись прямиком к своему товарищу Рогге и сообщив ему, что пришло время передопросить родителей Линды и что это надо сделать, как обычно выжав из них все по максимуму.
— Лучше мне заняться этим самому, — решил Рогерссон.