Таинственное убийство Линды Валлин
Шрифт:
Все это стало достоянием гласности и даже попало на первые полосы вечерних газет. Но правовые перспективы там оставляли желать лучшего, так что в конце концов данное дело тоже спустили на тормозах. Показавшая на тренера девочка перестала играть в футбол и вместе с семьей переехала в другой регион. А сам тренер-полицейский завязал с тренировками, несмотря на массивную поддержку со стороны прочих учеников и их родителей. Затем он провел более полгода на больничном, прежде чем снова вернулся к работе. А ныне в полиции Векшё выполнял чисто административные функции.
— Выглядит по-настоящему грустной историей, — сказал Торен. — У него забрали служебное оружие, поскольку боялись, что он застрелится, когда его супруга ушла от него, прихватив с собой детей.
— Последний? — спросил Бекстрём.
— Там вроде бы речь идет о более простом коллеге, если можно так сказать, — начал Кнутссон с довольной миной. — Короче говоря, два года назад на него написала заявление его тогдашняя невеста, она работала в парикмахерской в Алвесте в паре десятков километров отсюда и, похоже, была у него, скажем так, не единственной. Коллеги вообще называли его Похотливым Карлссоном, или Похотливым Калле.
— Его зовут Карл Карлссон, — объяснил Торен.
— И что ей не понравилось тогда? — спросил Бекстрём.
«Судя по всему, шустрый парень», — подумал он.
— Согласно обвинению, коллега Карлссон имел привычку надевать на нее перед совокуплением наручники, причем взятые с работы, — сообщил Кнутссон.
— Да, но это ведь чертовщина какая-то, — сказал Бекстрём и ухмыльнулся. — Неужели у него не было своих собственных?
По словам Кнутссона и Торена, ответ на данный вопрос отсутствовал в материалах расследования, которые они получили. Расследование это тоже в конце концов закрыли, и речь там шла исключительно о служебных наручниках. Парикмахерша переехала в Гётеборг, и, согласно полученным данным, у нее там сейчас имелся собственный салон и новый жених. А единственная странность в этой истории заключалась в том, что коллега Карлссон через полгода последовал за ней и сегодня трудится в полиции Мёлндаля в Гётеборге.
— Я поговорил с моим знакомым тамошним коллегой, он хорошо знает Карлссона. Тот работает в патрульной службе, и его по-прежнему называют Похотливым Карлссоном, или Похотливым Калле. Он, похоже, остался верен себе, если можно так выразиться, — поведал Торен.
— Чем он занимался летом? Помимо того что трахал всех подряд? — спросил Бекстрём.
— Он в отпуске с конца июня, — сообщил Торен.
— Надо взять у него пробу ДНК, — сказал Бекстрём. — Пожалуй, он вряд ли мог понравиться Линде, но лишним не будет. Плюс у тех четверых, кто находился в кабаке, — добавил он. — Плюс у другой троицы, инструктора по стрельбе, домашнего садиста и эксгибициониста. У всех надо взять образцы ДНК, а что думает малышка Сандберг на этот счет, мне глубоко наплевать. — Еще одно дело, — сказал Бекстрём, прежде чем они успели исчезнуть из его комнаты. — Обязательно возьмите образец ДНК у маленького жирного поляка.
— Коллега Левин занимается этим вопросом, — сказал Торен. — Он вроде что-то придумал и собирался испробовать свою идею на прокуроре.
«Левин. Наверное, малышка Сванстрём его надоумила», — подумал Бекстрём.
После неприятного разговора с шефом Государственной криминальной полиции комиссар полиции лена долго сидел погруженный в свои мысли. «Старина Нюландер, похоже, совсем с катушек слетел», — подумал он, спустился на причал и бросил взгляд на свою жену.
— Нельзя долго лежать на солнце, дорогая, — сказал он заботливо. — Надеюсь, ты помнишь об этом?
Супруга только отмахнулась от него и покачала головой.
«Она, похоже, совершенно измотана, бедняга», — подумал комиссар.
Затем он позвонил своему помощнику Олссону, чтобы узнать, удалось ли им обнаружить какую-то связь между случившейся в Сконе трагедией и его собственной кошмарной историей в Векшё. По словам Олссона, речь шла не более чем о совпадении, и он как раз собирался позвонить своему шефу и рассказать, что рано утром связался с коллегами в Сконе и попытался разобраться с этим делом. Более подробной информации следовало ожидать позднее днем.
— Приятно слышать, — сказал комиссар.
«Олссон надежен, как скала, — подумал он, положив трубку. — Как готландский каменный столб, пусть он и смоландец. Стоит несокрушимо при любой погоде и ветре».
Бекстрём вызвал к себе коллегу Сандберг, хотя, если сказать откровенно, уже стал уставать от нее.
— Добро пожаловать, садись. — Он кивнул в направлении свободного стула. — Я хочу, чтобы мы взяли пробу ДНК у коллег, которые находились тогда в ресторане, а также у известного тебе стажера.
Сандберг, естественно, попыталась возражать.
«Все бабы одинаковы», — подумал Бекстрём, и при ближайшем рассмотрении данный экземпляр тоже оказался не намного лучше других.
— Никто из них не ушел оттуда раньше половины четвертого, — сказала Сандберг. — Ты ведь читал материалы моих допросов. Вдобавок я сама находилась там и разговаривала с каждым из них в течение вечера. Даже по нескольку раз, и, когда покидала заведение около четырех, все трое коллег еще оставались там, а наш стажер ушел чуть ранее. Он, кстати, все время был на виду и попрощался перед уходом.
— Угу, конечно, — сказал Бекстрём и кивнул. — Единственное, чего я не понимаю, какое это имеет отношение к делу?
— Насколько я поняла из разговоров на утренней встрече, и ты, и Энокссон вроде бы считаете, что преступник появился у Линды уже в три часа, — констатировала Сандберг.
— Но мы ведь не знаем этого наверняка, — сказал Бекстрём. — И дяденька доктор не особенно нам помогает. По его словам, она, скорее всего, умерла между гремя часами ночи и семью утра. Вот и все.
— Но он мог ретироваться около пяти, когда принесли газеты, — не сдавалась Сандберг. — Если иметь в виду все, что он сделал, как бы он тогда успел?
— Это нам тоже неизвестно, — стоял на своем Бекстрём. — Так мы предполагаем. Позаботься, чтобы у всей троицы взяли пробу ДНК. Естественно, с их согласия и как можно быстрее.
— Я услышала тебя, Бекстрём, — проворчала Сандберг и угрюмо посмотрела на него.
— Ну и прекрасно, — улыбнулся Бекстрём. — Да, и есть еще трое, чью ДНК мы должны получить.
«А похотливым чертом из Гётеборга могут ведь заняться тамошние коллеги», — подумал он.
— И о ком речь? — спросила Сандберг и подозрительно посмотрела на него.