Таинственное убийство Линды Валлин
Шрифт:
— Но где-то ведь есть нужные нам данные? — спросил Левин, который сразу же ощутил хорошо знакомое беспокойство.
— Конечно, — подтвердила Сванстрём. — Хотя, по словам того, с кем я общалась, уйдет несколько дней, чтобы их выудить.
— Подождем, — кивнул Левин.
«За такой срок мир не рухнет, да и, возможно, там ничего нет, — подумал он. — Как в большинстве выстрелов в ночи».
50
Остров Альнён около Сундсвалля, вторник 5 августа
Шла последняя неделя самого долгого отпуска в жизни Ларса Мартина Юханссона.
Почти два года назад он оставил должность шефа полиции безопасности по оперативной работе, чтобы взамен возглавить одно из самых секретных расследований в истории шведской конституции. Сейчас и это задание находилось в завершающей стадии. С оставшейся частью с таким же успехом мог справиться его секретариат, и уже за неделю до Янова дня Юханссон оставил родину и вместе с женой Пиа отправился в круиз по Европе. Его вторая половина любила путешествовать (новые люди, новые места, новые впечатления), в то время как Юханссон предпочитал хорошую книгу, телефон, который никогда не звонил, и добротную пищу.
Пусть их мотивы и разнились, однако оба обычно возвращались в Швецию в превосходном настроении. И в соответствии с данным несколько лет назад обещанием, постепенно превратившимся в традицию, отныне проводили последнюю неделю своего отдыха в усадьбе старшего брата Юханссона на острове Альнён недалеко от Сундсвалля. В еще большей тишине и покое, с хорошей едой и напитками, у деловитых и щедрых хозяев, которые ни капельки не кривили душой, предлагая супругам чувствовать себя как дома.
«Самое важное из всего, — подумал Юханссон. — Разве есть или было в этом мире нечто такое, что способно в положительном смысле сравниться со Швецией? Ничего, никогда и нигде», — заключил он, глубоко вздохнул от удовольствия и сразу же заснул в шезлонге, где сидел.
У Юханссона было три мобильных телефона. Один личный, один обычный рабочий и один настолько секретный, что он, по большому счету, мог использовать его только для исходящих разговоров. На всякий случай он был красный, и Юханссон лично запрограммировал звуковой сигнал в нем. За исключением громкости, он установил в телефоне точно такую же сирену, как у полицейских спецмашин, и гордился этим, словно индюк. Установив сигнал, даже продемонстрировал его своей супруге, позвонив на красный мобильник, чтобы она смогла оценить технические познания мужа. И в первый раз, когда она услышала, как телефон ожил по-настоящему, его хозяин спокойно храпел, развалившись в шезлонге.
«А вдруг немцы сделали предложение о покупке всего Смоланда», — подумала Пиа, работавшая управляющей активами в банке. Она отложила в сторону книгу, которую пыталась читать, и ответила.
— Да, — сказал Пиа.
«Нельзя ведь называть своего имени, а то еще, чего доброго, попадешь в тюрьму», — подумала она.
— Enchant'e, [4] — протяжно произнес в ответ мужской голос на другом конце. — Я полагаю, вы именно та, о которой я подумал, — продолжил неизвестный голос, — и при всем моем желании и далее говорить с вами тет-а-тет, мне все равно придется попросить вас передать трубку вашему уважаемому супругу.
4
Восхищен (фр.).
— Как мне представить вас? — спросила Пиа. — Поскольку вы ведь вряд ли назоветесь по имени, — пояснила она.
— Никакого имени, к сожалению, — констатировал тягучий голос. — Просто передайте своему уважаемому мужу, что бывший помощник Пилигрима желает обменяться с ним парой слов.
— А если я спрошу, о чем идет речь, то попаду в тюрьму, — не сдавалась Пиа.
— Если я отвечу, то сам попаду в тюрьму, — поправил ее бывший помощник Пилигрима слегка высокомерным тоном.
— Я сейчас разбужу его, — сдалась наконец Пиа.
«Они прямо как дети».
— И кто это был? — поинтересовалась Пиа десять минут спустя, когда ее муж закончил разговор, ради которого непонятно зачем отошел в самый дальний угол большой террасы, выключил красный телефон и со вздохом снова опустился в шезлонг.
— Один старый знакомый, — ответил Юханссон уклончиво.
— Секретный до ужаса. Без имени, — подколола Пиа.
— Ну, в какой-то степени, — проворчал Юханссон. — Он работает в правительственной канцелярии в качестве советника по особым поручениям, помогает премьер-министру со всем на свете, и фамилия его Нильссон.
— Ах, — усмехнулась Пиа. — Наш собственный кукловод. Шведская версия кардинала Ришелье.
— Примерно, — согласился Юханссон. — Вроде того, местного разлива, — уточнил он.
— И что он хотел? — спросила Пиа.
— Ничего особенного, просто обменяться парой слов, — ответил Юханссон.
— То есть сейчас тебе надо ехать в Стокгольм, — констатировала Пиа, наученная предыдущим опытом.
— Но я вернусь завтра. Если ты не имеешь ничего против.
— Прекрасная идея, — одобрила Пиа. — Тогда ты сможешь заглянуть домой и прихватить кое-что из вещей, которые мне понадобятся, если мы пойдем на праздник в выходные.
— Естественно, — сказал Юханссон. — Естественно, — повторил он, поскольку его мысли уже устремились в другом направлении, и он не хотел втягиваться ни в какую бессмысленную дискуссию.
— В какой-то момент мне показалось, что он пьян, — сообщила Пиа. — Судя по голосу.
— Он, наверное, просто был в хорошем настроении, — сказал Юханссон, пытаясь оправдать своего знакомого. — На часах только двенадцать, и он наверняка еще даже не успел пообедать.
— Да, тогда, пожалуй, он веселый парень, — предположила Пиа.
— Да нет, не особо, — возразил Юханссон и покачал головой. — Что ты думаешь сама, кстати? — добавил он и посмотрел на часы. — Относительно обеда, я имею в виду.
51
Стокгольм, вторник 5 августа
Прежде чем покинуть Альнён, Юханссон переоделся в льняной костюм и синюю льняную рубашку, засунул галстук в нагрудный карман и взял такси до аэропорта. Полуденным самолетом он добрался из Сундсвалля до Арланды, и оттуда водитель из полиции безопасности доставил его на ужин, который советник накрыл для него в своей напоминающей дворец вилле в Юрсхольме.