Таинственные истории
Шрифт:
К следующей спасательной партии, поехавшей 23 июля, Варвара Ивановна не могла присоединиться, так как очень утомилась. Ездили опять урядник, Толстой, Ефим и четверо бурят. Провели в поездке пять суток.
2 августа по распоряжению тункинского пристава спасательная партия была организована в еще более значительном составе — до 48 бурят (по сообщению урядника Попова, — 59), но поиски опять кончились ничем. Проездили всего семь суток, искали везде в радиусе 120—150 км. Падал снег, и следы закрылись.
Таким образом, по-видимому, на протяжении всего каких-нибудь 15 км между Джон-Болоком и первым вулканом Перетолчин бесследно исчез. Снег покрыл горы, и дальнейшие поиски пришлось оставить до весны. Варвара
В Иркутских газетах уже в июле появились статьи и заметки об исчезновении Перетолчина. А. Вознесенский напечатал в газете «Сибирь» большую статью; в ней он, между прочим, сообщал, что собраны деньги на организацию поисков: 50 р. дал Восточно-Сибирский отдел Географического общества, сбор среди частных лиц принес 157 р. Вознесенский предполагал, что Перетолчин скончался от сердечного припадка, которым он был подвержен. Переход с большим грузом в жаркий день мог этому способствовать.
Серьезные подозрения у Варвары Ивановны, как и у других местных жителей, возбуждал Толстой, который оставил Перетолчина, не выяснив, пошел ли он для условленной встречи на кратер. Толстой отличался угрюмым характером и был в неладах с местным населением, и это настроило окружающих против него.
Уже 6 сентября 1914 г. становой пристав 3-го стана Иркутского уезда запрашивал окинского родового старосту о поведении и жизни Толстого. Нужно было выяснить, правда ли, что Толстой отговорил Перетолчина нанимать проводника из местных бурят, почему он оставил Перетолчина, почему он поехал по неизвестной ему дороге, кто рекомендовал его на место наблюдателя и т. п. 30 сентября Окинское родовое управление сообщило, что Толстой отказался без всяких объяснений отвечать на предложенные ему старостой вопросы и пришлось удовлетвориться опросом местных жителей. По их мнению, местность, по которой возвращался домой Толстой, труднопроходима и ему проще было возвратиться к Перетолчину. Толстой не знал раньше ни той, ни другой дороги, так как никогда не уезжал дальше 12 км от Окинского караула. С местными жителями — русскими и бурятами — он почти не общался. Караульный метеорологической станции Евграф Жамбалов, проживавший в одном доме с Толстым, показал: «В семье Толстой — величайший деспот, детей держит в излишней строгости, а жену даже бьет. В одно время драки с женой им была сломана скамейка и стол, а также в одно время и за ним, Жамбаловым, гонялся с шестом в руках, каковым хотел ударить его, но Жамбалов убежал с криком, каковой слышали соседи». Староста на запрос пристава глубокомысленно заметил: «Ненормальностей за Толстым не замечается, но в то же время и вполне нормальным его признать нельзя».
5 ноября по требованию прокурора мировой судья 5-го участка Иркутского уезда начал следствие об исчезновении Перетолчина.
20 января 1915 г. Варвара Ивановна написала первое письмо Иркутскому генерал-губернатору с прямым обвинением Толстого; она указывала, между прочим: «Мне кажется даже странным и удивительным, почему до сих пор наши власти (полицейские, родовые) не уделяют должного серьезного внимания на поведение и роль наблюдателя Окинской метеорологической станции Сергея Михайловича Толстого в таком мошенственном и трагическом деле, как исчезновение мужа…»
В заявлении от 6 февраля 1915 г., написанном в Иркутское полицейское управление по поводу справки о поисках мужа, она отмечает, что Толстой собирается выехать в Иркутск и необходимо предотвратить его уклонение от следствия, ведущегося мировым судьей 5-го участка. Варвара Ивановна указывает, что Толстой — «единственный почти свидетель последних дней жизни в научном путешествии мужа и, может быть, гибели его».
Варвара Ивановна в эти же дни, 7 февраля, в другом заявлении нашла нужным сообщить и еще некоторые порочащие Толстого сведения. Она рассказала, как одновременно с Толстым в Окинский караул приехал зажиточный бурят Монхонов (вероятно, Мунконов?) и очень резко упрекал Толстого в том, что он бросил своего товарища одного.
На допросе у мирового судьи 14 марта 1915 г. Варвара Ивановна снова подчеркнула, что Толстой сам предложил Перетолчину отказаться от местного проводника. Вернувшись домой из поездки, Толстой «все время почему-то избегал смотреть мне в глаза, а вечером, как я узнала, он пошел к карантинщику Александру Семеновичу Кромских и заявил, что с инженером, наверно, случилось что-либо неладное; не пришлось бы его ехать искать».
Упрекая Толстого в том, что он бросил Перетолчина одного, его обвинители не обратили внимания на аналогичное поведение Ефима Безотчества.
Ефим чересчур поспешно вернулся в Окинский стан с сообщением об исчезновении Перетолчина. Этот отъезд Ефима, конечно, еще более преступен, чем отъезд Толстого. Ефим должен был убедиться, что Перетолчин до кратера не дошел, и только после этого поехать за помощью. Если бы Перетолчин был ранен где-либо на дороге или его захватил медведь, за пять дней подготовки поисков он мог бы умереть от истощения или от ран.
Напомним, что во время поисков урядник Попов и Николай убили вблизи вулкана большого медведя. Я, ночуя невдалеке от вулканов в верховьях Катуруса, видел здесь в 1940 г. медведя, бродившего в кустарнике на другом берегу. Хотя саянские медведи обычно не нападают на людей, но все же такие случаи возможны.
Ефим был свой человек, его хорошо знали местные жители, сын его был карантинщиком в Окинском карауле, Варвара Ивановна также относилась к нему хорошо. А Толстой был чужак, и тяжелого характера, и к местным жителям относился «презрительно», как писал о нем родовой староста.
Варвара Ивановна заключила свое показание так: «Я подозреваю в данном деле убийство мужа и имею некоторые подозрения на Толстых, но утверждать категорически, что муж мой убит Толстым, я не могу».
Прежде чем перейти к описанию поисков Перетолчина в 1915 г., следует дать общее описание района вулканов, где происходили эти поиски.
Картина, открывающаяся перед зрителем с юго-восточного вулкана, поразительна. Вулкан этот — небольшой усеченный конус. Он расположен на значительной абсолютной высоте на границе леса (около 1970 м.). Одним своим склоном он примыкает к правому склону долины Хикушки. Высота его от подножия — около 110 м. Когда вы взберетесь на этот конус, вы увидите, что внутрь его спускается воронкообразное отверстие глубиной около 40 м — кратер. На дне воронки озеро метров до 10 в поперечнике. Конус с юго-запада покрыт лиственничным лесом, и лиственницы растут по верхнему краю кратера. Остальная часть наружного склона покрыта кустарником. Конус сложен мелкими обломками базальтового шлака, мелкими вулканическими бомбами — лапиллями и крупными бомбами, до полуметра в поперечнике. Этот пейзаж — почти свежий вулканический конус на фоне гор — кажется совершенно необычным для саянского ландшафта.
Водораздельный хребет Восточного Саяиа (вид с востока). Справа вулкан Перетолчина. Слева на дне долины лавовый поток.
Еще более свежий конус вулкана виден в трех километрах на юго-востоке, на лавовом поле. Этот кратер по моему предложению Географическое общество назвало вулканом Кропоткина. На нем совсем нет деревьев, вверху нет даже травы, и верхняя часть его розовато-серая от осыпей шлака и бомб. Высота вулкана над основанием несколько меньше — 90 м, но глубина кратера больше — до 60 м, а сухая площадка на дне воронки достигает 20 м в поперечнике.